Дикарь. Любовь вопреки (СИ) - Белая Екатерина

Его путанная речь заставляет меня засмеяться.

— Всё хорошо, — успокаиваю парня. — Выдохни.

— Это сложно, — улыбается в ответ.

— Проходи, — затягиваю его в зал, подхватив за локоть. — О чём хотел поговорить?

— Да Сонька что-то чудить начала. Не хочет на соревнования ехать. Боюсь, говорит, стесняюсь и всё такое. Вот, думал, может, ты с ней поговоришь? Она только тебя воспринимает всерьез. Мы с предками для неё не в авторитете.

— Конечно, поговорю, — встаю напротив парня. — Не переживай, поедет с удовольствием. Ещё и медальку привезёт. Девочка сильная.

— Супер, — Костя ещё шире улыбается. — Слушай… я ещё спросить хотел, — внезапно снова смущается. — У тебя с этим… чемпионом… серьезно всё, да?

Меня удивляет его вопрос. Перестаю улыбаться и только открываю рот, чтобы ответить, как до слуха доносится грубый низкий голос:

— А ты с какой целью интересуешься, рыжий?

Глава 29

Хмурюсь, когда вижу приближающегося к нам спортсмена. Он смотрит на Костю с крайним пренебрежением, словно оказывает невиданную честь своим королевским вниманием.

Меня это бесит. Такая заносчивость просто вымораживает.

— Тебя вообще без присмотра оставить нельзя? — переводит на меня недовольный взгляд. — Стоит только отвернуться, и рядом уже ошиваются какие-то придурки.

— Костя, извини, пожалуйста, — шепчу, виновато морщась. — Это он не про тебя…

— Про него, — слышу раздражённое рычание.

Вагнер подходит к нам и нагло втискивается между мной и Костей.

Нет, ну это просто дикость какая-то!

Сжимаю кулаки от злости и обхожу Даниса, в то время как он угрожающе нависает над парнем.

— А в чём проблема? — хмуро интересуется Астахов.

Он меняется на глазах, выпрямляется. Смотрит на Вагнера без страха. Хотя тот превосходит его физически.

— Не беси меня, рыжий, — цедит спортсмен. — Всё ты понял. Отвали по-хорошему.

— У тебя синдром Отелло? — Костя вздергивает брови. — Если так, то это паршиво.

Губы Даниса изгибаются в хищном оскале, взгляд становится жёстким.

— Нарываешься, — хватает парня за грудки. — Походу, решить вопрос по-хорошему не получится…

— Ты что творишь?! — выкрикиваю я в шоке.

Вцепляюсь в широкое предплечье, заставляя переключить внимание на меня.

— Отпусти его! — рычу, когда наши глаза встречаются.

Данис взбешен не на шутку. Вижу это по вздувающимся на шее венам и гуляющим желвакам. Сначала он окидывает меня тяжёлым взглядом, но через пару секунд берёт под контроль своё бешенство. С большой неохотой разжимает пальцы и выпускает Астахова из захвата.

Хмурюсь и, поджав губы, подхватываю Костю под локоть. Тяну к выходу из зала.

Успеваю заметить, как у спортсмена в этот момент недобро вспыхивают глаза.

— Извини, что так вышло, — тихо обращаюсь к парню, когда мы оказываемся в коридоре. — У Вагнера нет права так обращаться с людьми.

— Забей, Лен, — отмахивается, изображая равнодушие. — Я его понимаю. Если бы ты была моей девушкой, я бы тоже на всех кидался.

Открываю рот от такого откровения и краснею, не зная, как реагировать.

— Я не его девушка, — качаю головой.

— Значит, в скором времени станешь ей, — жмёт плечами. — Вопрос: как надолго? Он же потребитель. Попользуется и выбросит.

— Тебе не кажется, что это уже слишком? — отхожу от него, испытывая смятение. — Ты расстроен — я понимаю. Но не нужно мне грубить.

— Извини. Не хотел обидеть.

Он больше ничего не говорит. Отворачивается и быстро уходит, оставляя меня в расстроенных чувствах.

С одной стороны, я ощущаю вину за то, что из-за меня Костя вступил в неприятную стычку с Вагнером. Но с другой — его последние слова оставили гадкий осадок.

Астахов казался мне вполне милым парнем. Добряком. А на деле он не так прост, как кажется…

Тяжело вздыхаю, поворачиваясь к двери, ведущей в зал.

Мои испытания на сегодня ещё не закончились. Разговор с мажором неизбежен.

Главное, не терять при этом лицо и не показывать, насколько глубоко он пробрался в мои мысли. Сделать это будет нелегко, но я постараюсь.

Потоптавшись на месте, всё же решаюсь и открываю дверь.

Не сразу нахожу взглядом Вагнера.

Сейчас он стоит возле тренерского стола, опирается на него, скрестив руки на груди.

— Тебе лучше уйти, — обращаюсь к нему через весь зал.

Подходить ближе опасаюсь. Лучше находиться на расстоянии.

— Веснушка, иди ко мне, — лениво скользит горящим взглядом по моему телу.

Смотрю на него, а в груди появляется тяжесть. И злость внутри вспыхивает подобно спичке.

Неизвестную Веронику он так же пожирает глазами? Так же смущает своим наглым поведением? Ревнует? Или с ней он другой? Ведь она для него «важнее всех».

Господи, у меня снова скапливается ком в горле. Ужас! Как это остановить?

— Уходи, — проговариваю твёрдо. — Я не хочу с тобой разговаривать.

— Почему? — вздёргивает бровь.

Серьезно?! Я ещё должна аргументировать?!

Поджимаю губы и молча направляюсь к тренерскому столу.

Хватаю со стула свои вещи, решая, что единственный способ избавиться от общества Вагнера — это уйти самой.

Главное сейчас — держать эмоции под контролем.

— Снова убегаешь? — усмехается, наблюдая за моими действиями. — Думаешь, отпущу?

Самоуверенный тон царапает по нервам наждачной бумагой. Провоцирует. Но я лишь кидаю на спортсмена тяжёлый взгляд, показывая, насколько мне плевать на него и его слова.

Отворачиваюсь, намереваясь уйти, но даже не успеваю сделать пары шагов, когда меня резко разворачивают наглые руки, и вот я уже прижата к огромному телу без каких-либо шансов на свободу.

Знакомый до боли запах ударяет в ноздри, бередит душу. Выворачивает её наизнанку.

Сердце, вопреки здравому смыслу, замирает. Пропускает удары, трепетно откликаясь на близость, которая обостряет чувства. Вызывает томление. Порабощает.

Это всё неправильно! Я должна ненавидеть Вагнера, а не растекаться в его руках, как безвольная дура!

Умом понимаю это, но тело даже не пытается вырваться. Замерев, опускаю глаза, не в силах справиться с мощной волной противоречий, которые бушуют внутри меня.

Психика не выдерживает давления, и я всхлипываю.

— Отпусти меня, Данис, — шепчу жалобно. — Пожалуйста… отпусти.

— Нет, — получаю безапелляционное.

От этого моя нижняя губа начинает подрагивать, закусываю её зубами до боли. Жмурюсь и дышу через раз, когда шершавые пальцы касаются подбородка, заставляя поднять голову.

— Ты слышала мой разговор с отцом, — не спрашивает, утверждает.

— Слышала, — распахиваю веки, встречаясь с тёмным взглядом. — И теперь знаю, какой ты на самом деле.

— Какой? — склоняет голову вбок.

— Плохой. Жестокий. Лживый, — упираюсь руками в его грудь. — У тебя есть любимая девушка. И ты обманываешь её. Развлекаешься с другими. Меня втянул в свои мерзкие игры…

— Это не так.

— Хватит! — не выдерживаю, начинаю биться в железном захвате. — Убери от меня свои руки! Знать тебя не хочу! Ненавижу!

Молочу кулаками по его плечам, груди. От беспомощности и обиды начинаю плакать. Это ужасно и позорно, но не могу сдержаться. Эмоции рвутся наружу.

Он выпускает меня. Сразу отскакиваю назад.

Бешенство в груди клокочет, набирает обороты.

— Никогда больше не смей приближаться ко мне! — шиплю дико. — Не смей заявлять на меня права, как сегодня это было с Костей! И хватит распускать слухи, что нас с тобой что-то связывает!

Дышу надсадно, сквозь истерику. Размазываю слёзы по щекам.

Вагнер же смотрит на меня, играя желваками. Он напряжен до предела и тоже злится.

— То, что ты себе надумала — полный бред. Вероника — это…

— Мне плевать, ясно?! Плевать! Я больше не поведусь ни на какую ложь от тебя! Пудри мозги другим!

Его ноздри угрожающе раздуваются. Глаза сверкают бешенством.

Срывается с места и тяжёлым шагом наступает на меня.