Ложный герой - Марина Серова

Информация в сводках давалась скудная. Описание правонарушителей расплывчатое. Я бы даже сказала, общее. Там-то и там-то совершено такое-то преступление. Преступникам удалось скрыться. Обратить внимание на фигурантов такого-то роста, с такой-то прической. И это практически все. А в некоторых ориентировках и этого не было. «Кто-то поленился выполнить свою работу, – расстроилась я. – Ну, как по такому описанию можно кого-то ловить? Эх, ремня на них нет».

В итоге я остановилась на трех более или менее подходящих случаях. Первый произошел в жилом доме. Двое мужчин напали на третьего. Предположительно пытались ограбить. Защищаясь, потерпевший вынул пистолет и произвел выстрел. Один из нападающих был ранен. Преступники скрылись с места преступления, не успев ограбить пострадавшего. Возраст нападающих указан в диапазоне от сорока до сорока пяти лет. Тот, что был предположительно ранен, описывался как коренастый, невысокий, русоволосый мужчина. Второй – долговязый и худой. И все. Больше ничего не добавлено. Вот как хочешь, так по этому описанию и задерживай преступников.

Второй случай произошел в гаражном кооперативе. Двое неизвестных пытались угнать автомобиль. Прямо из гаража. Владелец авто застукал их на месте преступления. Завязалась драка. Один из угонщиков вынул пистолет, но в результате сам же на пулю и напоролся. Преступникам удалось скрыться. Описание один в один походило на предыдущее. Невысокий, плотный мужчина – это тот, что ранен. А второй худой и долговязый. Тут, правда, добавлялось описание одежды преступников, но уж больно невнятное. Форменная одежда темных тонов. Вот так вот! Просто темная, просто форменная. А что за форма? Что за цвет? Догадайся, если сможешь.

Третье дело было и того круче. Ограбление ювелирной лавки. Никто преступников воочию не видел. Преступление было совершено ночью. В сводке говорилось, что фигурантов было как минимум двое. Заметил ночных воров охранник из соседнего заведения. Что это за заведение, сказано не было. Ни рост, ни возраст воров не указан. Зато имеется упоминание о комбинезонах. Сказано, что оба преступника были одеты в темные комбинезоны. Охранник успел сделать выстрел в воздух, но попал в витрину. То ли пуля отрикошетила, то ли стеклом вора задело, неизвестно. Но в ориентировке говорилось, что один из преступников ранен.

Убрав все лишние листы, я снова и снова перечитывала эти три ориентировки, если, конечно, то, что мне досталось, можно было так назвать. Да, небогатый улов. Может быть, Михеич знает несколько больше об этих преступлениях? Возможно, на планерках сотрудникам московской полиции дают более подробную информацию. И личности, объявленные в розыск, для них не являются безликими. Вся надежда была только на это. По тем данным, что получила я, начать поиски моих «простынных воров» было невозможно. Поди туда, не знаю куда, найди того, не знаю кого.

К моменту возвращения Михеича я была выжата, как лимон. Когда в замочной скважине заскрежетал ключ, я обрадовалась этому звуку, как приятной музыке. Михеич с порога заголосил:

– Татьяна, вы не сбежали? Ау, есть кто живой?

– Не кричи, голова раскалывается, – ворчливо произнесла я. – И потом, разве мы не перешли на «ты»? Мне казалось, что этот этап уже позади.

– А чего это мы не в настроении? Истории криминальной Москвы утомили? – улыбаясь, произнес хозяин квартиры, проходя в комнату.

– Истории… Да ваши ориентировки больше чем на записки второклассника не тянут, – возмутилась я. – И как вы только по ним работать умудряетесь?

– Талант, милочка, талант. Без этого нашему брату, оперу, никуда. Есть талант, и ориентировки не нужны. А уж если у кого такового нет, то и самые подробные ориентировки не помогут, – развеселился Михеич. – Вот у тебя лично как с этим дела обстоят?

– Судя по всему, не очень. Я в ваших писульках одно дело от другого едва различаю, – призналась я.

– А как насчет интуиции? Это вторая составляющая успешной деятельности оперативного работника, – плюхаясь на диван, заявил он. – Взять, к примеру, нашего Левушку. Его мать-природа данным чувством наградить не удосужилась, поэтому-то он и прилип ко мне, как рыба-прилипала. А вот у вашего покорного слуги этого добра завались. О моей интуиции в отделе легенды сложены. Да что в отделе, во всем Домодедове. Если кому из сотрудников правоохранительных органов города Домодедова понадобится сей природный дар, так они тут же ко мне. Выручай, Михеич, поспрошай у своей интуиции, куда за преступником податься? А Михеичу что, жалко, что ли? Он им выдаст ответ. Правильный ответ, заметьте.

– Ах, вот как у вас тут дела решаются, – засмеялась я. – Я-то, наивная, думала, вы улики собираете, свидетелей опрашиваете, носом землю роете. А у вас все просто. Присел на скамеечке, послушал интуицию и закрыл дело. Теперь понятно, почему ваш Гвоздков такой популярностью пользуется. Видимо, это ему интуиция нашептала задержать Аделаиду Семеновну.

– Ну, это частности. А в целом так и есть. Посидел на скамеечке, и дело в шляпе, – продолжал дурачиться Михеич.

– Тогда я тоже хочу воспользоваться твоим талантом, – заявила я. – Тут у меня вопросов накопилось раз в шесть больше, чем ответов. Поможешь?

– Только после ужина. На голодный желудок я свою интуицию пытать не дам! Марш на кухню, кормить тебя буду.

Михеич схватил меня за обе руки и потащил за собой. Я вяло сопротивлялась. Перекусить и мне не помешает. К тому же ухаживания Михеича мне были приятны. Обсуждать дела за ужином он категорически отказался, заявив, что вкусная еда в компании красивой девушки никак не сочетается с серьезными разговорами. Пришлось мне смириться и все вопросы отложить на потом. Все время ужина Михеич сыпал шутками, стараясь произвести на меня впечатление. Я же, как и подобает воспитанной девушке, старательно ему подыгрывала. Но как только последний глоток кофе был выпит, я сразу перешла к делу.

– То, что ты мне принес, филькина грамота. Ты об этом знаешь? – спросила я напрямик.

– Ну, есть такое дело, – он виновато потупил взгляд. – Но я тут ни при чем, честное слово. Это начотдела наш, идиот редкостный, заставляет дежурного сокращать текст ориентировок ровно втрое. «Для оптимизации рабочего процесса». Так он это называет. Нечего, мол, операм да следователям по три часа в день бумажки входящие изучать. Придут ориентировки из столицы, сгонят нас в актовый зал, прочтут все скопом, а после этого дежурный их «оптимизирует» и нам раздает. В первоначальном виде они только у полковника хранятся. А в дежурке вот такой урезанный вариант. Но ты не переживай. У меня память отличная. Говори, какое дело тебя заинтересовало. Подробности за мной.

– Нелегко вам живется. С таким-то начальником, – искренне посочувствовала я.

– Нормально. Вон в Барыбинском отделе начальник вообще зверь. Взять, к примеру, те же ориентировки. Наш сокращает, а тот заставляет по три раза их переписывать и каждое утро наизусть рассказывать. Перед строем, – сделав «ужасные» глаза, сообщил Михеич.

– Болтун, – отмахнулась я, поняв, что это очередная шутка.

– Есть немного, – улыбнулся он. – Уж больно ты серьезная. Так и хочется тебя рассмешить.

– Слушай, давай договоримся, пока я вопросы задаю, ты про шутки забываешь. Вот распутаю дело, тогда и пошутим, идет? Иначе мы до утра так пробалагурим, а дело с места не сдвинется, – попросила я.

– Обещаешь? – серьезно спросил Михеич.

Я кивнула. Он вздохнул.

– Ладно, задавай свои вопросы. Постараюсь больше с серьезного тона не сбиваться, раз уж для тебя это так важно.

– Вот и отлично. Тогда первый вопрос, – я сунула ему листки, отобранные как перспективные. – Мне нужны все подробности, какие только сможешь вспомнить. Также мне нужно узнать, как найти потерпевших.

– Собираешься ехать к ним? – спросил Михеич.

– Непременно, – заверила я. – Без этого мне Ярцеву из лап Гвоздкова не выцарапать.

– Тогда тебе нужно еще кое-что знать. Боюсь, тебе это не понравится, – он помолчал, собираясь с духом перед тем, как сообщить мне неприятное известие. – Помнишь, я тебе про Пашу Лютого рассказывал? Так вот. Я справки навел. Осторожненько, чтобы лишних подозрений не вызывать. И кое-что узнал.

Михеич замолчал.

– Да говори же, не тяни, – потребовала я.

– В то кафе он по твою душу приходил, – тихо произнес он. – И означать это может только одно: Гвоздков за тобой следит. И наверняка не для того, чтобы от неприятностей уберечь.

– Что значит следит? – уточнила я.

– А то и значит. Ты у него на карандаше. Обычно он так поступает с теми, от кого ждет проблем. А уж раз он послал за тобой Пашу Лютого, значит, опасается он тебя серьезно.

– Как он на меня вышел? Я имею в виду Пашу Лютого. Он был в Мячкове? Там ему Гвоздков меня показал?

– Нет. Гвоздков на тебя досье нарыл. Не нужно было ему представляться. Теперь он про твою жизнь чуть ли не больше, чем ты сама, знает, – ответил опер.