Секретные архивы ВЧК-ОГПУ - Борис Сопельняк

Не знаю, так ли это, но вот то, что, находясь в доме Циолковского, ощущаешь небывалый подъем, если хотите, просветление ума—это точно, испытал на себе. Подтверждаю и другое: пообщавшись с Циолковским, очищаешься от скверны, сбрасываешь с души всякую шелуху, устремляешь глаза к небу и думаешь не о ценах и скандалах в Думе, а о том, ради чего явился на этот свет — о Вечном, Прекрасном, о Душе и Боге.

Мы очень мало знаем о Циолковском. А если и знаем, то лишь как о человеке, указавшем дорогу в космос. А вот зачем он ее указал, ответ в его философии. Почитайте его «Очерки о Вселенной», «Горе и гений», «Причину Космоса», «Ум и страсти», и вы откроете для себя целый мир, вы найдете ответы на многие волнующие человечество вопросы, в том числе и на такие, как что делать и кто виноват.

По свидетельству современников, пребывание на Лубянке Циолковского потрясло, во всяком случае, когда он добрался до дома и постучал в дверь, жена его не узнала. Но вот что поразительно: он не затаил обиды ни на чекистов, ни на косвенного виновника его злоключений киевлянина Федорова. Больше того, после освобождения Киева от деникинцев Константин Эдуардович возобновил с ним переписку и даже обсуждал вопрос о переезде на постоянное место жительства в Киев. Еле-еле уговорили его калужане не покидать их город.

Определенную роль в этом сыграло то, что советская власть признала, наконец, в Циолковском ученого, составляющего национальную гордость. В 1921 году появился весьма красноречивый документ, подписанный Лениным:

- «Постановление Совета Народных Комиссаров в заседании от 9 ноября 1921 г.

Рассмотрев вопрос о назначении тов. К.Э. Циолковскому пожизненной пенсии, постановили:

Ввиду особых заслуг ученого-изобретателя, специалиста по авиации, назначить К.Э. Циолковскому пожизненную пенсию в размере 500 (пятьсот) тысяч рублей в месяц с распространением на этот оклад всех последующих повышений тарифных ставок».

Калужское начальство туг же помчалось к знаменитому земляку с предложением услуг: чем, мол, можем быть полезны, не нужно чем-нибудь помочь? И знаете, что попросил Константин Эдуардович?

— Я очень люблю гречневую кашу, — сказал он, — а в магазинах нет гречневой крупы.

Надо ли говорить, что этой крупой его обеспечили на всю оставшуюся жизнь.

Впереди был самый плодотворный и самый счастливый период жизни Циолковского: работа над новыми моделями дирижаблей и аэропланов, статьи о полете в космос, книги на философские темы, награждение орденом Трудового Красного Знамени, прогремевшее на всю страну празднование семидесятипятилетнего юбилея, признание его заслуг учеными всего мира.

Страшно подумать, что всего этого могло не быть, что все могло оборваться холодным декабрьским утром 1919 года, что один из величайших людей России мог сгинуть в подвалах Лубянки.

СПАСИТЕЛЬ ЛЕНИНА — ЖЕРТВА СТАЛИНА

Февраль 1917 года... Вся Европа изрезана траншеями и окутана колючей проволокой. Миллионы солдат сидят в окопах, а по ним методично ведут огонь десятки тысяч орудий. Их бомбят сотни самолетов, их травят газами, рубят шашками, но на смену им приходят безусые юнцы и пожилые отцы семейств — и снова в дело идут газы, бомбы и снаряды. В российской армии, которая насчитывала 6 миллионов человек, в некоторых полках личный состав менялся по девять-десять раз. Всего же боевые потери России составили более 10 миллионов человек.

Между тем этих кровавых ужасов могло бы и не быть. Умнейшие люди России предупреждали царя, чтобы он не ввязывался в войну, они говорили и писали, что «борьба с Германией представляет для нас огромные трудности и потребует неисчислимых жертв». Увы, но к такого рода предупреждениям самодержец оставался глух. А привело это к тому, что буквально через несколько месяцев после начала войны был израсходован почти весь запас снарядов, вместо винтовок в окопы присылали иконы, а вместо патронов — медали.

Посетив передовую, председатель Центрального военнопромышленного комитета Александр Гучков, не скрывая ужаса, телеграфировал в Петроград: «Войска плохо кормлены, плохо одеты, вконец завшивлены, в каких-то гнилых лохмотьях вместо белья».

А каких это стоило денег! Только суточные расходы на войну составляли порядка 55 миллионов рублей. Казна таких денег не имела — и пришлось залезать в долги. О моральном духе и говорить нечего. На одном из секретных совещаний в августе 1915 года военный министр, не скрывая горечи, буквально возопил: «На театре военных действий беспросветно. Отступление не прекращается. Вся армия постепенно продвигается в глубь страны, и линия фронта меняется чуть ли не каждый час. Деморализация, сдача в плен, дезертирство принимают грандиозные размеры. Сплошная картина разгрома и растерянности. Уповаю лишь на наши пространства непроходимые, на грязь непролазную и на милость покровителя нашего Николая-угодника».

И все же эта обескровленная и преданная командованием армия удерживала на своем фронте 187 вражеских дивизий, то есть половину всех сил противника. Другая половина дралась на Западном фронте, и потери там были немалые. В германском Генеральном штабе прекрасно понимали, что если война и дальше будет продолжаться на два фронта, и без того истощенные дивизии просто перестанут существовать.

—Пока Россия, Англия и Франция выступают вместе, мы не можем победить наших противников так, чтобы обеспечить себе достойный мир, — заявил в одном из выступлений начальник Генштаба генерал Фангельгайн. — Или Россия, или Франция должны быть отколоты. Прежде всего, мы должны стремиться к тому, чтобы вынудить к миру Россию.

Сказано—сделано! Для начала в ход было пущено невиданное доселе оружие. Вот что писал о нем в своих воспоминаниях генерал Деникин:

«Наряду с аэропланами, танками, удушливыми газами и прочими чудесами военной техники появилось новое могучее средство борьбы — пропаганда. Широко поставленные технически, снабженные огромными средствами органы пропаганды вели страшную борьбу словом, печатью, фильмами и валютой, распространяя эту борьбу на территории вражеские и нейтральные, внося ее в области военную, политическую, моральную и экономическую».

Назову только одну цифру: Германия потратила на эти цели 382 миллиона марок, причем большую часть в России. На что шли эти деньги? Да на те же газеты, журналы, фильмы и, конечно же, миллионы листовок и прокламаций с призывами «Долой войну!» и «Штыки в землю!», которые распространялись в русских окопах. Результат этой пропаганды был ужасающий: осенью 1916 года в войсках произошло несколько крупных восстаний, охвативших более 10 тысяч человек.

А в феврале 1917-го вспыхнул Петроград. Сначала всеобщая забастовка, потом братание с солдатами гарнизона, разгон полиции, раскрытые ворота тюрем, захват Зимнего дворца и, как итог, переход власти в руки Временного правительства. Знаменательно, что первым на это столпотворение откликнулся генерал Людендорф.

—Я часто мечтал об этой революции, которая должна была облегчить тяготы нашей войны, — во всеуслышание заявил он. — Вечная химера! Но сегодня мечта вдруг исполнилась непредвиденно.

Но вот ведь незадача: пришедшее к власти Временное правительство и не думало прекращать войну и заключать сепаратный мир с Германией. Больше того, на Юго-Западном фронте русские войска перешли в наступление. Началось оно довольно удачно, в штыковой атаке русские выбили немцев из окопов, но после двух дней ожесточенных боев наступательный порыв иссяк, и русские полки сначала остановились, а потом отошли на старые позиции.

Такая непредвиденная активность не на шутку встревожила германского кайзера Вильгельма П. «Мир с Россией — ключ к ситуации, — писал он в одном из секретных приказов. — Не жалеть на это никаких денег. Русские революционеры — вот кто нам поможет. Особенно те, которые выступают за поражение России в этой бесконечной войне».

Найти таких революционеров было проще простого, так как практически все они жили в нейтральной Швейцарии, и наиболее радикальных из них возглавлял Ленин. Это он ратовал не только за поражение России, но и за превращение войны империалистической в войну гражданскую. Мудро, очень мудро поступили в свое время австрийцы, освободив его в самом начале войны из-под ареста и разрешив проезд через Вену в швейцарский Цюрих. Причина — банальнейшая, и была она на поверхности. «Ульянов посвятил всю свою жизнь борьбе против русских властей, — говорилось в коммюнике министерства внутренних дел. — Он мог бы оказать большие услуги при настоящих условиях».

Итак, ставка была сделана на Ленина. Но кто он, этот Ульянов-Ленин? Какого он роду-племени? Какая у него профессия? Почему он такой агрессивный? Почему желает зла России? Почему среди его окружения так много евреев? Эти и многие другие вопросы задавали не только журналисты и политические деятели, но и те, кого принято называть обывателями.