Секретные архивы ВЧК-ОГПУ - Борис Сопельняк

Мы догадались, что это была Каплан. Несомненно, чекисты надеялись, что она подаст нам какой-то знак. Ее спокойствие было неестественно. Она подошла к окну и стала смотреть в него, облокотясь подбородком на руку. И так она оставалась без движения, не говоря ни слова, видимо покорившись судьбе, пока за ней не пришли часовые и не увели ее».

Итак, англичан своими сообщниками Фаня не признала. Но кто же тогда подготовил и организовал покушение? Не могла же Каплан быть террористкой-одиночкой! И хотя она стояла на своем, уверяя, что стреляла «по собственному убеждению», следователи были убеждены, что Каплан не могла обойтись без помощи какой-то организации. К тому же они не могли не учитывать прямое указание Сверлова повесить это дело на правых эсеров.

И что вы думаете, ведь повесили! То, что не удалось в 1918-м, удалось в 1922-м. Именно тогда состоялся грандиозный судебный процесс над лидерами правых эсеров: тогда на скамье подсудимых оказалось тридцать четыре руководителя этой партии.

Провокация, измена и предательство в те времена были настолько обычным явлением, что людей, совершавших эти мерзкие поступки, не только не осуждали, но зачастую считали доблестными рыцарями революции. Одним из таких перевертышей был Григорий Семенов, который в 1918-м руководил боевой эсеровской группой, а потом был перевербован чекистами: ему предложили, формально оставаясь эсером, работать на ЧК. Самой большой его «заслугой» стало издание брошюры «Военная и боевая работа партии социалистов-революционеров за 1917—1918 годы». Эта брошюра и легла в основу обвинений, предъявленных руководителям партии.

Посчитав, что одного свидетеля будет маловато, чекисты подключили к делу еще одного члена боевой группы — Лидию Коноплеву, которая тоже была завербована в ЧК и тоже тайно вступила в большевистскую партию.

И Семенов, и Коноплева утверждали, что именно они, по поручению руководства партии правых эсеров, организовали покушение на Ленина, что среди исполнителей были Каплан, Коноплева, Федоров и Усов, что в Ленина стреляла Каплан, что ей были выданы отравленные пули и что во время митинга на заводе Михельсона ей помогал «хороший боевик» Василий Новиков, который на несколько секунд задержал выходящую из дверей толпу и тем самым дал возможность стрелять без помех.

В показаниях этой парочки столько нестыковок, белых ниток и откровенной лжи, что даже судьи только разводили руками. Скажем, рассказ Семенова об отравленных пулях, да еще ядом кураре, вызвал всеобщий смех, как только пригласили эксперта по ядам профессора Щербачева.

— Вы биолог? — начал издалека председательствующий.

— Да, биолог.

— Специалист по ядам?

— И по ядам тоже.

— Что это за яд — кураре?

— Это очень сильный яд. При попадании в кровь он оказывает нервно-паралитическое действие.

— Из чего его делают?

— Из чилибухи и других растений семейства логаниевых.

— У нас эта чилибуха растет?

— Ну что вы, — усмехнулся седобородый профессор. — Растет она только в Южной Америке. И яд умеют делать только местные туземцы. Они его используют для отравления стрел и только при охоте на крупных животных.

— А если пропитать ядом пулю?

— Как это — пропитать? Она же свинцовая. Яд в свинец не впитается.

— Ну, как-нибудь намазать... Хоть какое-то количество яда на пулю нанести можно?

— Теоретически можно. Но ведь яд жидкий, и на пуле его может быть такое минимальное количество, что никакого вреда он принести не сможет.

— А высокой температуры, скажем градусов в сто, он боится?

— Чего ему бояться? — снова усмехнулся профессор.

— Я хотел сказать, не теряет ли он при такой температуре свои свойства?

— Ни ста, ни двухсот градусов яд кураре не боится. К тому же, насколько мне известно, пуля до такой температуры не раскаляется. И вообще, гражданин судья, я первый раз слышу, чтобы кто-то начинял пули ядом кураре. Это невозможно. Иначе охотники на слонов, бизонов и носорогов не таскали бы с собой крупнокалиберные ружья, а охотились бы мелкашками.

— Резонное замечание, — процедил судья. — Значит, версия об отравленной пуле отпадает.

Еще большее недоумение вызвали показания Василия Новикова, который подтвердил, что являлся членом боевой группы Семенова, а когда его спросили о том, как стреляла Каплан, развел руками.

— А черт его знает, как она стреляла, — ответил он. — Она же ни черта не видела. И не имела представления, какой он из себя, Ленин-то. А тут еще стемнело. Чтобы она не стала палить в кого-то другого, я показал ей Ленина и ушел со двора завода. Как она стреляла, я не видел, но выстрелы слышал. Когда рассказал об этом Семенову, он почему-то не обрадовался тому, что дело сделано, а придирчиво расспрашивал, видел ли я, как арестовали Каплан. Я ответил, что видел.

Так что же получается? Выходит, что покушение организовали не эсеры, а правоверные большевики, да к тому же еще и чекисты? И что было главным для чекиста Семенова: смерть Ленина или задержание Каплан, которая, единственная из всей группы, не была большевичкой и которую следствию можно представить как активную эсерку, и это станет поводом для разгона партии? А может быть, одинаково важно и то и другое?

Но ведь две пули в Ленина попали, и, как мы уже знаем, одна из них, уклонись на один миллиметр в ту или другую сторону, могла бы Ильича отправить на тот свет. Выходит, что и Ленина надо было убрать, и партию эсеров разогнать, и красный террор объявить. На том же процессе, кстати, всплыли ужасающие цифры: оказывается, после принятого 5 сентября 1918 года постановления Совнаркома «О красном терроре» только за два месяца было арестовано около 32 тысяч человек, в том числе в тюрьмы и лагеря брошено более 20 тысяч ни в чем не повинных людей, а 6185 расстреляны.

Таким был ответ большевиков на выстрелы Каплан. Но ее ли это были выстрелы—вот в чем вопрос. Не случайно же, заметая следы абсурднейшего процесса 1922 года, большевики воздали должное и Семенову, и Коноплевой, и Новикову: в 1937-м все они были расстреляны.

А теперь вернемся к тому, с чего начинали. Как ни много удалось найти неизвестных ранее документов, есть все же за стальными дверями архивов такие секретные бумаги, которые до сих пор никому показывают и которые ждут своего часа, чтобы предстать не только перед историками, но, прежде всего, перед следователями. Фактов, как мы видим, множество, версий — тоже, разобраться в них, в принципе, можно. Но вот сделать выводы...Выводы может сделать только Генеральная прокуратура России.

Хочется надеяться, что, возбудив производство по вновь открывшимся обстоятельствам, Генеральная прокуратура наконец решит: стреляла Фанни Каплан в Ленина или не стреляла. И если окажется, что не стреляла, то даст указание о реабилитации Фанни Каплан как жертвы политических репрессий.

ПОСЛАНЕЦ КОСМОСА В ПОДВАЛАХ ЛУБЯНКИ

Тихая, полусонная Калуга оказалась в стороне от революционных бурь и потрясений, во всяком случае, здесь не было восстаний, мятежей, уличных боев и массовых расстрелов. Но не было в России более или менее просвещенного человека, который бы не знал об этом городе. И вот что удивительно, славу Калуге принес не родовитый вельможа, не богатый купец, не великий писатель, а скромный учитель женского епархиального училища. Его статьи публиковались в самых популярных журналах, его книгами зачитывались гимназисты, студенты и седобородые ученые, его идеи повергали в шок и побуждали к подвигам инженеров, авиаторов и конструкторов летательных аппаратов.

«Земля мала, земля тесна, земля засорена—вперед, к другим планетам! Жизнь вечна, смерти нет, есть лишь мыслящий атом, который всегда был и всегда будет! Мозг и душа бессмертны. Высочайшая радость жизни есть радость любви! Причина всех бед — скудость мира и наших идей.

Если бы были отысканы гении, то самые ужасные несчастья и горести, которые кажутся сейчас неизбежными, были бы устранены. Нет ничего выше сильной и разумной воли! Каждое существо должно жить и думать так, как будто оно всего может добиться рано или поздно. Космос переполнен жизнью, даже высшею, чем человеческая!»

Согласитесь, что эти мысли не могли не стать привлекательными, особенно на фоне революционных учений, призывающих к насилию, террору, захвату власти, экспроприации имущества и т.п. Впервые в России кто-то заговорил о вечном, о космосе, о Вселенной. Так надо ли удивляться, что многие всерьез считали: такие мысли не могли родиться в голове простого провинциального учителя Константина Эдуардовича Циолковского, он лишь передаточное звено, он — посланец космоса, он — голос Вселенной. И хотя ни одна из научных идей Циолковского не была реализована при его жизни — не взлетел цельнометаллический дирижабль, не поднялся многофюзеляжный аэроплан, не стартовала ракета для межпланетных сообщений, его неординарные разработки были известны всем образованным людям, и многие верили, что вот-вот они будут претворены в жизнь.