Нет места женщине - Екатерина Островская

Перед самым своим сорокалетием Виталий улетел в Италию на очередную обувную выставку-ярмарку. Должен был вернуться через неделю и, вероятно, вернулся, только вот Лика увидела его почти через месяц, когда мужчина… пришел за своими вещами. Нисколько не смущаясь, более того, улыбаясь даже, он объяснил, что вернулся в семью, потому что, кроме общего с женой бизнеса, у него есть еще обязательства и перед их общей дочерью, которая через два года окончит школу. А теперь у дочки появились какие-то проблемы.

Лика не стала ничего выяснять, молча стояла и смотрела, как Виталий собирает свои вещи, пакует их в чемоданы, выносит и складывает в свою приземистую красную машину. Вещей было много, чемоданов не хватило. Тогда он попросил спортивную сумку у Лики, обещая вернуть ее через пару дней.

– Возьми в подарок, – сказала она.

– А с чем ты будешь ходить на корт? – поинтересовался мужчина с такой печалью в голосе, словно это волновало его больше всего.

Лика пожала плечами и пошла на кухню вынимать из печки готовый хлеб с цукатами, который готовила для него. Села за стол и внезапно поняла, что Виталий не вернется никогда, а значит, для нее кончилось все. Не будет теперь ничего, к чему она привыкла: ни хорошей квартиры, ни загородного дома, не будет машины с откинутым верхом и встречного ветра, треплющего ее волосы, не будет рядом элегантного и спортивного мужчины, его поцелуев и ласковых слов… Не будет детей – мальчика и девочки, о которых она мечтала.

Уже стоя в дверях с ее сумкой и последним чемоданом, принимая от нее завернутый в льняную салфетку свежеиспеченный хлеб, Виталий произнес как ни в чем не бывало:

– Ты не переживай особо. Все останется, как было, я буду заезжать часто.

– Не надо, – ответила Лика, – проживу без твоих визитов.

Мужчина сделал удивленные глаза: не так уж часто его подруга возражала.

– Перке? – спросил он.

Но Лике не хотелось переходить с ним на итальянский.

– Ты будешь приходить ко мне, а твоя жена будет приходить к Пьетро. Вас такая жизнь, возможно, устраивает, но я не хочу участвовать в ваших перебежках.

Виталий дернул плечом. При этом с плеча соскользнул ремень спортивной сумки, набитой итальянской обувью. Он снова набросил его, повернулся и обронил, переступая порог:

– Чао.

После его ухода Лика села за стол и посмотрела вокруг себя. Ничего вроде не изменилось, но все уже было другое. Все стало чужим и далеким – настолько, что девушка заплакала, стремительно проваливаясь в бездну одиночества.

Виталий звонил несколько раз. Сначала Лика напоминала ему, что он женатый человек, или говорила, что занята. Потом стала бросать трубку, когда слышала его голос. Бросала и одновременно ругала себя, потому что надеялась услышать, что он хочет вернуться. Прошли два месяца, плата за которые была внесена вперед. Самой платить за аренду Лике оказалось не по карману – ей бы пришлось работать целый год, чтобы месяц жить в такой роскоши. И она переехала назад в свою квартирку, попросив ее освободить своих арендаторов – молодую счастливую семью.

Виталий позвонил и туда.

– Зря выехала из апартаментов, – сказал он, – я бы и дальше их оплачивал, если бы ты позволила мне навещать тебя.

– Прости, – непонятно зачем извинилась Лика. И тут же соврала: – У меня теперь другой мужчина. Он, правда, не столь обеспечен, чтобы оплачивать такое жилье, но зато любит меня. И я его тоже, что самое главное.

– Буона фортуна! – спокойно произнес Виталий.

Его пожелание прозвучало как пощечина, потому что мужчина пожелал ей удачи на итальянском – на языке, которому именно она его обучила.

Лика сидела в «Пармской обители» рядом с сокурсницами за двумя сдвинутыми столами, превращенными в один большой. За узкими витражными окнами сверкал солнцем летний вечер, но в зале стоял полумрак. На небольшой эстраде джазовый квинтет исполнял композиции на тему итальянских песен, однако музыка не мешала разговору, общему веселью и воспоминаниям.

Звучала вариация на тему «Вернись в Сорренто», когда в полупустой зал ресторана вошел высокий мужчина лет около сорока в несколько помятом льняном костюме. Держался он прямо, пожалуй, даже излишне прямо, отчего складки на брюках под коленками выступали особенно отчетливо.

Лика особо не рассматривала нового посетителя, просто заметила, как тот вошел, и тут же отвернулась. Зато сидевшая рядом Света Лячина прокомментировала:

– Мужик не понял, наверное, куда попал. Тут с него столько сдерут!

А Лика только плечами в ответ пожала. «Пармская обитель» – ресторан, быть может, не самый дорогой, но уж точно не для простых людей.

Непонятно, с какой целью Лячина продолжала наблюдать за вошедшим.

– Да он пьян в доску, – наконец догадалась она. И подтолкнула Лику: – Смотри, сейчас кино будет. Этого хмыря отсюда выставят.

Лика невольно бросила взгляд на мужчину, который решил устроиться за столиком в углу. И отметила: кажется, Светка права, мужчина действительно нетрезв, да и костюм его помят сверх всяких приличий. Модный лет двадцать назад шелковый галстук вылез из-под пиджака и нагло прикорнул на белоснежной скатерти. Посетитель достал сигарету и попытался реанимировать зажигалку – потряс ею, но огня добыть не смог.

Двое дюжих охранников стояли у входа в зал и ждали сигнала. К мужчине подошел официант и, не поздоровавшись, спросил:

– Что желаете?

– Огня! – потребовал посетитель.

Официант с неохотой достал зажигалку и поднес ее к кончику дрожащей сигареты. Мужчина затянулся и выдохнул облако табачного дыма. Затем обронил небрежно:

– Бутылочку кьянти.

– А кушать что будете?

Посетитель посмотрел на него так, словно официант поинтересовался у него, когда он собирается лететь в космос. После чего достал из кармана несколько скомканных купюр и положил их рядом со своим галстуком.

– Сыру какого-нибудь принеси. И еще выбери сам чего-нибудь, на сколько тут хватит.

Официант взял купюры, пересчитал, дернул почему-то головой и отправился выполнять заказ.

Мужчина провел глазами по залу, и его взгляд натолкнулся на Лику.

Та тут же отвернулась и неожиданно для себя покраснела. От того, вероятно, что слишком долго рассматривала незнакомца, не заслуживающего никакого внимания. А может, от того, что просто пожалела этого человека, понимая, что сейчас произойдет: он выпьет бутылку вина, будучи уже в таком состоянии, когда даже один-единственный глоток способен оказаться для него лишним, ему станет плохо, и его без всяких церемоний вышвырнут отсюда. Неприятная сцена, конечно, испортит впечатление от вечера, но впечатление впечатлением, а явно малоимущего бедняка, оказавшегося в довольно пафосном заведении случайно, все-таки стоит пожалеть: жизнь ему и так приносит мало радостей, а тут очередное унижение.

– Правда, что на факультете будет сокращение? – спросила ее Лячина.

– С чего вдруг? – удивилась Лика. – Я там работаю и не слышала ничего подобного.

– Козинского встретила, – объяснила сокурсница, – и тот сообщил, что зарплату поднять так просто нельзя, но если количество ставок сократить, то оставшиеся преподаватели будут получать больше. Еще сказал, что количество спецкурсов ограничат.

Козинский работал доцентом кафедры русского языка для иностранцев, а когда Лика со Светланой были студентками, какое-то время являлся заместителем декана по учебной работе. Сейчас он, как и прежде, просто доцент, но все равно остается в курсе всех событий. Если Козинский не ошибается, то под сокращение в числе прочих может попасть и Лика, а это плохо.

В зал вошли трое парней, у которых, судя по всему, был заказан здесь столик. Проходя мимо компании девушек, они чуть замедлили шаг, успев рассмотреть каждую, и заняли места за столом невдалеке от мужчины в помятом костюме. Расположились вольготно и продолжали разглядывать девушек. Впрочем, Лика этого не видела, они были у нее за спиной, но догадалась, что на них смотрят, потому что Лячина вдруг расправила плечи и села неестественно прямо, втянув в себя живот. Остальные сокурсницы перешли на шепот.

– За тобой, как и в прошлый раз, заедут? – поинтересовалась Светка.

Лика отрицательно покачала головой.

– А почему? – удивилась Лячина. – Такой мужчина интересный.

– Мы с Виталием расстались.

У сокурсницы округлились глаза.

– Да ну! А мы потом перезванивались с девчонками, спорили, как называется у него машина. – И тут же Лячина громко объявила новость номер один всем собравшимся:

– Вы слышали? Наша Александра со своим Тимоти Далтоном не живет больше!

– С каким Далтоном? – не поняла Лика. Хотя больше ее поразило, как легко Лячина выложила это всем, даже не поинтересовавшись, хочет ли сама Лика обсуждать свои дела прилюдно и вообще делиться подробностями личной жизни.

– Так ведь твой Виталий – вылитый Тимоти Далтон, – сразу же пояснила Светка. – Мы даже поспорили между собой, сколько вы проживете вместе.