Южане и северяне - Хочхоль Ли
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
«Песня о добровольцах»:
Вступайте в ряды добровольцев, братья!Спасайте страну от лютых врагов.Без Родины нет места в жизни,Отстоим же землю родную в священной войне!Силен враг, когда нету нас власти,Давайте сплотимся и уничтожим врага!Смерть за Родину — достойная смерть.В сборный пункт быстрее бегите,Берегите свою честь, не покоряйтесь врагу.Перед духами предков предстанем героями!С винтовкой на плече, с рюкзаком на спинеПерехожу перевал за перевалом.В сборном пункте слышу команду:«Взять винтовку наперевес!»Небо высокое, море бурлит.Да здравствует король! Да здравствует король!Вечная слава Стране утренней свежести!Не страшен нам враг сильный и коварный,Сплотившись, мы его победим.Женщины и мужчины, в строй единый вставайте,Помогите добровольцам страну отстоять!Родина-мать к победе зовет!
«Песня жены добровольца»:
Наши добровольцы за Родину бьются,Чтобы землю родную защитить от врага.Всеми силами поможем героям, проявим заботу о них —Сошьем одежду и носки теплые свяжем,Наша сплоченность — это тоже борьба.И женщинам Кореи без Родины не жить!Слава, слава нашим воинам!Подул осенний ветер заунывный —Значит, появятся герои.Словно облака, явились добрые молодцы отовсюду.О стойкости и отваге спойте песню, богатыри.Крепость Ханян японцами полна,Засели здесь Родины лютые враги.Вставайте на борьбу, добровольцы,Не допустим гибели династии пятисотлетней,Защитим народ и труд его мирный,После победы над врагом Веселитесь и пойте песни,Богатыри славные наши.
«Песня мести»:
Гнев выместим на вас,Живыми не уйдете от нас.Помните, варвары презренные,Вы пришли к нам искать могилы,Все найдете их как один.До единого выловим всех,Отделим мясо от костей,Отрубим ваши головыИ выместим обиду предков.Честь и слава добровольцамЗа их победу над врагом!
Это были печальные песни, но они все равно вдохновляли солдат и поднимали боевой дух. Хотя никто из них не знал, где сейчас идет война и в каком положении находятся они сами. А пока мы пели песни и весело проводили время, хлопая в ладоши.
И тут, неожиданно для самого себя, я сделал вывод, что я сел в поезд в Анбёне и даже не пытался бежать в Хыпкоке вовсе не благодаря Чан Согёну. По правде говоря, я и сам с самого начала не знал, почему еду на этом поезде.
Вероятно, мы уже подъезжали к Косону. Через решетку вентиляционного отверстия под потолком в вагон просачивались первые лучи утреннего солнца. Возможно, поезд проходил через перекресток на железнодорожной станции, поскольку он качнулся раза два, а затем сбавил скорость.
6
Мне хотелось немного вздремнуть, но я никак не мог заснуть. Тогда я решил сходить в больницу и открыл дверь в комнату, где жил Чан Сеун. Там еще никто не спал: кто-то просто сидел без дела посередине комнаты на циновке, другие писали письма. Чан Сеун встал, приветствуя меня. В других комнатах можно было наблюдать такую же картину. Люди ничем не занимались и мечтали о вкусной еде в какой-нибудь большой гостинице уездного города, как это бывает во время обычного путешествия. Еще никто не знал, что такое марш-бросок, это были первые сутки нашего «пешего» похода. Однако с завтрашнего дня все будут в курсе дела.
По плану на рассвете мы должны были прибыть в Косон, а уже в городе подготовиться к ночному переходу. Вскоре мы прошли местность Ымнэ и оказались недалеко от центра города Косон среди частных домов. Во время этого марша обнаружились больные, нуждающиеся в срочной помощи. Поэтому пришлось менять первоначальный план остановиться в частных домах на окраине. Мы остановились прямо в центре города Косон, где располагался госпиталь и небольшая гостиница. В этой обстановке наш так называемый главный начальник, капитан, вел себя, мягко говоря, довольно странно. Почему-то он везде и всегда ходил в сопровождении подчиненных. Видимо, этим он хотел показать свое превосходство над другими.
Наш отряд был довольно большой, но в гостинице нашлось всего лишь десять номеров. Этого было явно недостаточно, нам нужны были дополнительные места. Мы вышли из этого сложного положения при помощи местной администрации. Как известно, в маленьких городах всегда сложно с гостиницами. Казалось бы, в таких случаях офицеры должны находиться вместе с подчиненными и исполнять свои обязанности. Однако они нашли себе неплохие просторные номера с удобствами, а нас, своих заместителей, спихнули в тесные комнатушки к солдатам.
В отличие от других заместителей, на мою долю выпало больше забот, потому что тяжело больным оказался человек из моего взвода — Чан Согён. К сожалению, я не знал, что он был болен уже в вагоне, перед отправлением из Анбёна. Дело в том, что внешне он выглядел вполне здоровым, не было никаких признаков того, что он был болен. Полагаю, что он просто скрывал свою боль. Он и сам не знал, где и как заболел. Не сомневаюсь, что именно в этом, в частности, проявлялся его стойкий характер. Но в конце концов болезнь дала знать о себе. На станции Косон все стали выходить из вагона, а Чан Согён лежал на месте будто окаменевший. Несмотря на тяжелое состояние, температура его тела была невысокая. Он вел себя довольно спокойно, не был нисколько растерян, глаза его по-прежнему сверкали. Прямо глядя на меня, он сказал:
— Я и сам толком не знаю, как все это случилось. Мне стало плохо после непродолжительного сна. Несколько дней назад я чувствовал боли в спине, но не придавал этому значения. И вот теперь стало хуже. Ничего, пройдет.
Зато его друг Чан Сеун глубоко переживал и всячески пытался приободрить его. Со слезами на глазах он отчаянно твердил:
— Вставай, дружище! Ты же сильный! Неужели ты с таким трудом добирался сюда, чтобы вот так киснуть? Нет, этого не будет! — Одновременно с этими словами он крепко прижал друга к своей груди. Пожалуй, в этот момент Чан Согён впервые прослезился, веки его опустились.
Чан Сеун пытался поднять своего обессиленного больного друга и взять его на спину. Я заметил, что ему это тяжело, и позвал на помощь товарища Но Чжасуна. Слух об этом происшествии разнесся быстро. Вышедшие из разных вагонов сослуживцы уже знали, что происходит в нашем вагоне. Вокзал встретил нас утренним туманом. На первых порах сориентироваться на месте было непросто. Мне показалось, что над дальней стороной станции возвышаются остроконечные горы. Больше ничего не было видно из-за тумана.
Я почти бегом бежал к гостинице, где находилось наше начальство, чтобы получить разрешение на размещение вверенного мне взвода и на посещение больного Чан Согёна в больнице Косона. Мой непосредственный начальник, совсем еще молодой командир взвода, недавно окончивший старшие классы, повел меня к главному начальнику. Капитан встретил нас, сидя на циновке в одной рубашке. Натягивая на себя китель, он сказал: