Давид Ливингстон (Жизнь исследователя Африки) - Герберт Вотте

В поселениях, встретившихся на пути, жители торопятся навстречу гостям, чтобы приветствовать своего вождя. "Да здравствует Великий Лев!", "Великий Вождь!" - несется со всех сторон. Эти почести Секелету принимает спокойно, с достоинством и тут же, собрав людей, велит сообщить ему новости. В заключение старейшина деревни, "чистокровный" макололо, приказывает принести пиво. Чаша, сделанная из бутылеобразной тыквы, наполняется до краев, и подношение быстро выпивается. Затем подают большие горшки, наполненные простоквашей, которую едят пригоршнями. Когда Ливингстон предложил им металлическую ложку, они доставали ею простоквашу из горшка, а затем стряхивали ее в горсть и ели, как у них принято. Скот для убоя Секелету брал из своих стад, разбросанных по стране, или принимал в качестве дани от старейшин деревень, по которым проходил.

Чтобы как-то пополнить рацион экспедиции, Ливингстон время от времени ходит на охоту. На травянистой равнине пасутся большие стада буйволов, зебр и антилоп - добыть мясо большого труда не составляет. Однако это занятие не приносит Ливингстону радости: "Даже в зимнее время солнце так печет, что удовольствие, доставляемое охотой, я с радостью передал бы кому-либо другому. Но макололо так плохо стреляют, что ради сбережения пороха я должен делать это сам".

Когда подошли к Замбези, Секелету впервые пришлось позаботиться о лодках. Собрав более тридцати штук и достаточное количество весел, путники начали свое плавание вверх по Замбези. Ливингстон выбрал себе лодку самую лучшую, хотя и не самую большую - тридцать четыре фута длиной. Шесть гребцов работали в лодке стоя; в зависимости от глубины они или гребли, или отталкивались шестами. Река в этих местах усеяна многочисленными островами, ширина ее местами превышает милю. По берегам зачастую тянутся дремучие леса, где обитают слоны и другие крупные животные. Кое-где над водой поднимаются скалистые утесы. "Для меня было истинным удовольствием видеть страну, которую еще ни один европеец не посетил".

Наконец река поворачивает на север, дно становится более скалистым, течение усиливается. Стремнины и водопады в рост человека мешают дальнейшему продвижению. Перед водопадом Гонье высотой около тридцати футов пришлось вытащить лодки на берег и волочить их более мили. Для этой работы макололо привлекли жителей большой деревни, лежащей вблизи водопада.

Подобно долине Нила, долина Бароце длиной около ста миль, по которой течет Лиамбай (Замбези), ежегодно затопляется. Поэтому поселения располагаются на холмах. Почва очень плодородная, можно выращивать два урожая в год, но во времена Ливингстона обрабатывалась едва ли десятая часть площади. На травянистых просторах паслись многочисленные стада крупного рогатого скота, дающего в изобилии молоко; однако и в качестве пастбищ эти земли использовались далеко не полностью. К несчастью, здесь свирепствовала болотная лихорадка.

Однако Ливингстон все же намерен проследить долину Бароце в северо-западном направлении вплоть до ее верховья и после этого принять окончательное решение о дальнейших планах исследования. Секелету тем временем решил остаться в Нальеле - "столице" страны бароце - и ждать его возвращения.

Долина все время отклоняется на север. И после многих дней пути Ливингстон нашел место, где в реку Лиамбай вливается с северо-востока не менее крупная река, которую местные жители называют Кабомпо. Здесь и кончается долина Бароце и вместе с ней владения Секелету. Ливингстону так и не удалось найти здоровую, не пораженную малярией местность, пригодную для поселения европейцев.

"Но я... решил во что бы то ни стало осуществить хотя бы вторую часть моих планов, поскольку первая цель не была достигнута". Эта вторая часть его планов состояла в том, чтобы отыскать пути, которые обеспечили бы стране макололо надежную связь с морем.

Последствия такого решения он едва ли мог предвидеть в то время. Это был окончательный отказ и от планов создания новой миссионерской станции, и от надежды на воссоединение с семьей. Значит, дети будут расти без отца. Опустошенный бурами домик в Колобенге - единственное, чем он еще владел. Разлука с Мэри и детьми болью отдавалась в его сердце; из далекой Африки к ним в Англию идут одно за другим нежные, полные тоски письма. Однако дело, которому он хотел посвятить всего себя, не оставляло места для каких-либо колебаний. В Англии с его профессией работы не найдешь, в Африке же совесть не позволяла ему вести спокойную жизнь оседлого миссионера. Все это сулило ему судьбу человека, лишенного родины и семьи. Одержимый честолюбием, с характером первопроходца и исследователя, он с легкостью шел навстречу своей нелегкой судьбе.

Прежде чем отправиться в далекое путешествие к западному побережью, Ливингстон снова возвращается в Нальеле и вместе с Секелету и его свитой еще раз едет в Линьянти.

На совете, созванном Секелету, обсуждается предстоящее путешествие Ливингстона{3}. Конечный его пункт - город Луанда в тогдашней португальской колонии Ангола. Один старик прорицатель предостерегает макололо от участия в нем. "Белый человек губит вас! - выкрикивает он как заклинание. - Ваши одежды уже пахнут кровью!" Но его никто не слушает, большинство против него, а Секелету просто высмеивает его. Отобраны двадцать семь человек, которые должны сопровождать Ливингстона. И это не какие-нибудь наемные кули, какие обычно сопровождают европейских исследователей или охотников. "Они... посланы, чтобы дать мне возможность выполнить предприятие, в котором я был заинтересован столько же, сколько сам вождь и большинство его людей. Они страстно желали наладить выгодную для них торговлю с белыми людьми".

Трое из Курумана, которые до сих пор сопровождали Ливингстона, стали так часто страдать от лихорадки, что из помощников превратились в обузу: много времени уходило на лечение и уход за ними. Поэтому он отправил их назад с купцом Флемингом, возвращавшимся домой. Из сопровождавших Ливингстона только двое - истинные макололо, остальные принадлежат к подвластным вождю племенам.

Ливингстон тоже обессилел от лихорадки. Стоит ему быстро поднять голову и взглянуть на небо, как у него начинает кружиться голова, приходится хвататься за что-либо, чтобы не упасть. Макололо часто обращаются к нему с вопросом: "Если ты умрешь, не будут ли белые укорять нас, что мы позволили тебе отправиться в эту неизведанную, вредную для здоровья и неприветливую страну?" И он отвечал, что его друзья не будут бранить их, потому что у Секелету он оставил на хранение книгу, в которой записано, как готовилась экспедиция; если судьбе будет угодно, чтобы он не вернулся, они должны отослать книгу Моффату. Это был его путевой дневник. И так как Ливингстон слишком замешкался с возвращением, Секелету передал книгу одному купцу с просьбой доставить ее в Куруман, но тот потерял бесценный документ; несмотря на все старания, Ливингстону так и не удалось его разыскать.

В последних письмах к родственникам Ливингстон просит их позаботиться о детях. "Ибо я твердо решил, - писал он, - довести до конца свои исследования южной части Африки, если даже это будет стоить мне жизни. Буры завладели моим имуществом, тем самым избавили меня от труда составлять завещание. С легким сердцем я простил их и счел, что лучше быть в числе потерпевших, чем среди грабителей".

Повозку и все ненужное пока имущество Ливингстон оставил на хранение у макололо, взяв с собой лишь необходимое, чтобы не обременять лишней поклажей сопровождавших его людей. Огнестрельное оружие экспедиции состояло из трех мушкетов и двух личных ружей Ливингстона. Из провианта взяли с собой сухари, чай, сахар и двадцать фунтов кофе. В предварительную свою поездку Ливингстон успел заметить, как много здесь дичи, поэтому стол, видимо, будет в достатке обеспечен мясом. Небольшой оловянный сундучок был заполнен рубашками, брюками, обувью, предназначенными для использования, когда он прибудет в цивилизованное общество; одежда для дороги была засунута в мешок. В нескольких ящиках находились медикаменты, книги, в том числе Библия, морской календарь, а также логарифмическая таблица и "волшебный фонарь". Просмотр фотоснимков через "волшебный фонарь" всегда более впечатлял, чем проповеди. Секстант, угломерный инструмент, используемый в мореходстве, термометр и компасы несли наиболее надежные люди. Боеприпасы были равномерно распределены по всем вещам, чтобы при несчастных случаях не потерять все сразу.

Спал Ливингстон в небольшой палатке, стелил на земле попону, а укрывался овечьей шкурой. Для меновой торговли он припас двадцать фунтов стеклянных бус. При длительном, многомесячном путешествии это снаряжение было, несомненно, довольно скудным. "Другие, может быть, нашли бы безрассудным пускаться в путь таким образом, но я был убежден в том, что если не достигну цели, то это произойдет не от нехватки каких-либо мелочей, а из-за недостатка мужества".