Орден куртуазных маньеристов (Сборник) - Вадим Степанцов

Наш кислотный угар

Наш кислотный угар продолжался три дня,мескалин с кокаином уже не катили,и тогда просветленье сошло на меняи Коляна, с которым в те дни мы кутили.

Я промолвил: "Колян, слышь, какая фигня,почему у нас денег с тобою как грязи?Почему ненавидят соседи меняи вокруг нас все тёлки трясутся в экстазе?"

"Потому, - отвечал мне, подумав, Колян, -что не пашем с тобой мы на всякую погань,ты поэт - не кривляка, а вещий Боян,ну, а я - гражданин по фамилии Коган.

Ты куёшь свой разящий сверкающий стих,я ж его продаю неприкаянным массам,песней, гневом, любовью снабжаем мы их,всё за мелкую мзду им даём, пидорасам.

Повелитель и шут обленившихся масс,ты пронзаешь их иглами горнего света,каждый может на миг или даже на часобрести в себе бога, героя, поэта.

И поэтому джипы у нас под окном,и поэтому тёлки трясутся в экстазе,и поэтому нас не заманишь вином,а сидим мы на грамотно сжиженном газе.

Клубы, яхты, банкеты, Майами, Париж,острова Туамоту и замки Европы -нам с тобой всё доступно. А ты говоришь,что пора, наконец, выбираться из жопы.

На, нюхни-ка, поэт, "голубого огня" -эту новую дрянь привезли из Нью-Йорка.Вспомни, брат, как когда-то ты пил у меня,а на закусь была только хлебная корка".

Содрогнулся я вдруг от Коляновых слов,в нос ударил удушливый запах сивухи,и внезапно из ярких и красочных сновперенёсся я в тусклую явь бытовухи.

Голова в раскалённые сжата тиски,в рот мне шобла котов испражнялась неделю,на подушке валяются чьи-то носкии несвежая тётенька рядом в постели.

Где Колян? - завертел я немытой башкой. -Где мой менеджер, где мой дружбан закадычный?Почему кокаинчика нет под рукой?Где бумажник с баблом и костюм заграничный?

Неужели Колян - это только лишь сон,неужели действительность так безобразна?Нет! Зажмурюсь сейчас - и появится он,и с дивана бабищу спихнёт куртуазно,

две дорожки насыплет на письменный стол,две зелёных стобаксовки в трубочки скрутит,и нюхнём мы чуть-чуть - и пойдёт рок-н-ролл,и как бабочек нас по столице закрутит...

Нет Коляна. Синеет в окошко рассвет.Ах ты ночь! Что со мною ты, ночь, натворила?Я блюю в свой цилиндр. А Коляна всё нет.Только баба под боком раззявила рыло.

Народ

(Сонет-триолет)

Я презираю свой народ,как презираю все народы,равно холопьев и господ,сынов и пасынков свободы.

В годину бедствий и невзгоди в жирного покоя годыя презираю свой народ,как презираю все народы.

Сосут ли кровь твою тираныиль льется так она, зазря,под выкрики свободы пьяной -неважно, честно говоря.Всегда ты был подтиркой сранойсената, деспота, царя.

Нам очень хотелось укрыться...

А. Добрынину

Нам очень хотелось укрытьсяот шумных столиц суеты.Я в банде работал убийцей,"смотрящей" работала ты.

Пришли мы к отцу-командиру,сказали: "Дай отпуск, отец.Охота бойцу и банкиругрязюку очистить с сердец,

Охота шум моря послушать,на солнышке спинку погреть,шашлык у армяна послушать,пупок о пупок потереть".

Сказал командир: "Понимаю.Сам молод я был и любил,подруга моя боеваяне раз с ней на дело ходил.

Немало сберкасс и сельмаговмы с ней подломили, покаона не погибла, бедняга,от пули мента-сопляка.

Об отдыхе с ней мы мечтали,я думал - ещё пара касс,и море, шашлык, цинандалиобрушатся мощно на нас,

И будем лет пять мы без делаутюжить курорты страны.Но злая судьба захотелаоставить меня без жены...

Ну, что ж, поезжайте, ребята,мы тут повоюем за вас.Проезд, отпускные, зарплата -берите, и в добрый вам час!"

И вот мы на солнечном Юге,на Юге родном, не чужом!пусть наши клиенты-хапугижрут трюфели за рубежом,

А мы по босяцкой старинкев Сочах оттопыримся всласть,прикупим сомбреро на рынке,напичкаем фруктами пасть,

Положим тела на песочек,зальем их вином в кабаках,изжарим их в пламени ночек,в соляриях, на шашлыках...

.......................

Ты жаждешь морали, читатель?Ты жаждешь развязки, конца?Па-ашел бы ты на фиг, читатель,плюю на тебя, подлеца!

Не дам я тебе на расправубандитов влюблённых чету!Они воплощают по правунаш праздник и нашу мечту.

Мужья. Опус № 1

К.Григорьеву

Я так боюсь мужей-мерзавцев,они так подлы и грубы,они как грузчики бранятся,чуть что взвиваясь на дыбы.

Вчера, приникнув к телефону,елейным сладким голоскомспросил у мужа я про донну,но был обозван говнюком.

И множество иных созвучий,струящих глупость, яд и злость,из пасти вырвавшись вонючейпо проводам ко мне неслось.

В кафе, в Сокольническом парке,я ел пирожное "лудлав"и думал, осушив полчарки:"Противный муж, как ты не прав!

За что тобою нелюбим я?Ведь я умён, богат, красив.Несправедлива епитимья,твой приговор несправедлив!

Ворчливый муж, взгляни на полеи обрати свой взор к цветам1В них мотыльки по божьей волевпиваются то тут, то там.

Вопьётся, крылышком помашет,вспорхнёт, нырнёт в ветров поток,и уж с другим в обнимку пляшет,уже сосёт другой цветок!

И даже труженица-пчёлка -и та как будто учит нас:один цветок сосать без толку,он так завянуть может враз.

Мужья! Амуру и Природепретит понятие "супруг",цветок - не овощ в огороде,ему для жизни нужен луг,

и бабочек нарядных стаинужны ему, как солнца свет!Мужья, я вас не понимаю.Я вас не понимаю, нет.

Мужья. Опус № 2.

("Это было у моря")

Виктору Пеленягрэ

Вы представляете собоюформ безупречных образец,вас филигранною резьбоюваял божественный резец.

Все ваши дивные изгибызапечатлел мой пылкий взгляд,когда плескались в море рыбыи густо пламенел закат.

Вы вырастали, как Венера,из розоватой пены вод...За что ваш муж - мой друг - Валеразаехал мне ногой в живот?

Да, я эмоциям поддался,я был весь чувство и порыв,я к вашим бёдрам прикасался,язык в заветном утопив.

Застыли вы, как изваянье,а я, к бедру прижав висок,от счастья затаив дыханье,лизал солоноватый сок...

Я мигом разомкнул объятья,своих костей услышав хруст.Глухие хриплые проклятьяс Валериных срывались уст.

Я отвечал им тихим стоном,пока мой разум угасал,и надо мной с тревожным звономтуман багровый нависал...

...Я был как труп. У изголовьяплескалось море до утра.Скосив глаза на лужу с кровью,я мигом вспомнил про вчера.

Ветрами по небу моталомалиновые облака,одно из них напоминалодва сжавших палку кулака,

Мне показалось - то Валералетит по небу, словно дэв,и, мстя за вас, моя Венера,опять спешит излить свой гнев.

И в небо крикнул я: "Валера,лети отсюда прочь, хамьё!Она моя, твоя Венера,ты слышишь? Я люблю eё!"

Мужья. Опус № 3.