Этот беспутный лорд Хавергал - Джоан Смит

– У меня в подчинении есть два небольших района, – объяснил он. – Если Том захочет баллотироваться в парламент, голоса ему обеспечены. Если же он заинтересован в государственной службе иного плана, мой крестный Батерст подберет ему место. Или кто-нибудь из министров поможет. С большинством из них я связан узами родства.

– Ваше предложение заманчивее моего, я пасую. Дело в том, что я тоже обещал помочь Тому найти работу.

– А, так я наступаю кому-то на пятки. Мы можем оба что-то сделать для парня. Хавергал прозондирует почву среди вигов, а я среди тори. Берегитесь, мисс Бедоуз, а то в одно прекрасное утро вы проснетесь сестрой Лорда Мэра Лондона.

– Я уже начала думать, что когда-нибудь он будет премьер-министром, – ответила Летти.

– Но тогда ему придется жить на Даунинг-стрит, а ему там не понравится, уверяю вас. Сырое, тесное помещение. Я хотел бы, чтобы он жил в роскошном особняке на Беркли-сквер.

– Об этом даже и мечтать нечего. Но все равно, благодарю за любезное предложение, я обязательно дам Тому знать.

Герцог, сохранявший полную невозмутимость в течение разговора, вдруг улыбнулся. Хавергал наблюдал за ним как завороженный.

– Надеюсь, вы захватили с собой съедобную шляпу, – сказал он, обращаясь к Краймонту.

Летти и мисс Фитзсаймонс переглянулись, не понимая, что происходит.

– Разве закон запрещает улыбаться? – спросила Летти.

– Я никогда не улыбаюсь, – отрезал Краймонт. – Я заключил пари, что если два свидетеля подтвердят, что я улыбнулся, я съем свою шляпу.

– Какое ужасное высокомерие, – пожурила Летти. – Вот уж не думала, что человек вашего положения способен идти на такие жертвы, чтобы привлечь внимание, Ваша Светлость. Вы это делаете из желания привлечь к себе внимание. Ведь все взгляды прикованы к вам, каждому хочется выиграть пари.

– Если судьба не наделила приличным ростом, нужно приложить старания, чтобы люди не смотрели поверх твоей головы. Так можно и совсем не заметить.

– У Наполеона, насколько я знаю, не было таких забот, хотя он тоже был невысокого роста.

– Но, увы, я не Наполеон. Я не был рожден для военной карьеры. А для чего же я был рожден? Ведь должны же у меня быть способности хоть к чему-нибудь.

– Вам суждено носить шутовской колпак и бубенцы, – подсказал Хавергал. Ему было неприятно, что герцог полностью занимает внимание дам. Он не понимал, что привлекает к нему Летти.

– Я думаю, вы способны на нечто большее, чем не улыбаться, – сказала Летти.

Краймонт устало посмотрел на Хавергала.

– Вы были правы, леди безжалостна, как бревно. В ее сердце нет места состраданию. Точнее, в ней нет сердца вообще.

– Я его не ношу, как брошь для украшения, Ваша Светлость.

Краймонт злорадствовал оттого, что виконт оказался выключенным из разговора по его вине. Он безраздельно завладел вниманием леди. Ему нравилось, что мисс Бедоуз спровоцировала его на этот словесный поединок и что Хавергал явно сгорает от ревности. Заглянув в глаза Летти, он спросил:

– Что мне нужно сделать, чтобы отыскать ваше сердце, мадам? Вы его так глубоко прячете.

– Вам нужно улыбнуться, сэр, чтобы доказать, что способны по достоинству оценить все милости, которые ниспослала вам судьба.

– Уговорили! – воскликнул он и улыбнулся широкой улыбкой, продолжая смотреть ей прямо в глаза.

Хавергал напомнил упавшим голосом:

– Не забудьте заплатить проигрыш.

Летти посмотрела на него многозначительно:

– Удивлена отсутствием в вас сообразительности, Хавергал. Если вы действительно хотели увидеть, как герцог ест шляпу, достаточно было рассказать при нем хороший анекдот.

– Презираю анекдоты, – сказал Краймонт, чтобы перевести внимание на Хавергала.

– Очень жаль, – искренне посочувствовала Летти. – Напуская на себя излишнюю важность и манерничая, как вы делаете, вы только ставите себя в нелепое положение. А теперь давайте поговорим о чем-нибудь более разумном, например, о десерте.

– Рекомендую шантели, – предложил Краймонт, не скрывая восхищения.

Обед, по мнению герцога, вполне удался, хотя и не приблизил Хавергала к намеченной цели. «Мисс Бедоуз явно расположена ко мне», – думал Краймонт. Вовсе она не „свирепый турок“, как представлял ее виконт. Скоро она будет послушна ему во всем и сделает то, что он попросит. А он посоветует ей дать Хавергалу тысячу фунтов.

– Мне удалось расположить ее в вашу пользу, – сообщил он виконту, когда наступила пора отвезти дам домой.

– Ничего подобного, – Хавергал едва сдерживался. Он был раздосадован, видя, как Краймонт покоряет Летти, завоевывает ее дружбу, хотя и не мог понять, почему это должно его беспокоить. – Все, что вам удалось сделать, это убедить ее в том, что в моем лице она имеет дело с круглым идиотом.

– Вы не забудете, что обещали вернуться, и мы вас ждем?

– Значит, это была «утка», насчет отъезда девиц?

– Не мог же я сказать мисс Бедоуз правду. Она бы настояла, чтобы я пригласил их к столу. Вот была бы потеха!

– Нарушать правила вежливости и хорошего тона начинает мне надоедать. Вы пришлете карету на прежнее место?

– Когда вы сможете вырваться из дома?

– Я вылезу из окна сразу, как только мы приедем. Пусть кучер подождет минут пять, чтобы не обогнать нас на дороге.

По дороге домой Хавергал понял, что герцог вовсе не произвел на Летти такое неотразимое впечатление, как он думал. Мисс Фитзсаймонс всю дорогу не могла прийти в себя от восторга, но Летти сказала только:

– Он смешон. Подумать только! Взрослый человек способен заключить такое нелепое пари – не улыбаться. И это в то время, когда вокруг столько поводов для улыбок. Не предполагала, что этот порок – страсть к пари – так распространен.

Хавергал почувствовал, что замечание относилось к нему тоже, и промолчал. Если бы они были наедине, он бы сообщил, что твердо решил начать иной образ жизни. Он действительно принял такое решение, но сомневался, что Летти ему поверит, а обсуждать это в присутствии мисс Фитзсаймонс ему не хотелось. Поэтому сразу по возвращении он поднялся к себе с тем, чтобы вылезти через окно и вернуться в Ашфорд в карете Краймонта. Данное обещание обязывало, хотя сам он предпочел бы поболтать с леди внизу.

Летти занялась домашними делами. Нужно было узнать, что сказал доктор о болезни Джемми. Она позвала дворецкого.

Сиддонс вошел гордой поступью и остановился перед ее креслом.

– Не беспокойтесь, мэм, со слугами ничего страшного не случилось. Просто перепили накануне. Даже моя дражайшая половина приложилась к бутылке, в кухне. Поэтому я тоже намерен подать прошение об увольнении: без нее я здесь не могу остаться.