Кротовский, не начинайте - Дмитрий Парсиев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Ай да Акула, ай да самкин сын. Действительно, нет ничего глупее, чем пытаться утопить крокодила… в смысле акулу. На нас обвалился целый водопад опыта. Я перевел на следующую ступень сразу три предмета. Еще один такой заход и мы с напарником на законном четвертом уровне.
— Акула, как думаешь, пойдем валить еще одного такого же?
— А чего по мелководью мелюзгу гонять, больше устанешь, чем пожрешь. Пойдем, конечно.
Вот и умница у меня Акула. Ибо я взглянул на рейтинг и прифигел. Уже больше тысячи игроков помечены циферкой пять в золотом кружочке. Тут догадок строить не приходится. Они все перешли в следующий круг.
Пока мы шли к следующей точке на карте, наступил рассвет. На этот раз я сразу поставил Акулу на такое место, где будет легко столкнуть в воду. Битва с еще одним хмырем прошла как по писаному с учетом предыдущего опыта. Мы с Акулой теперь четверки. От щедрот божественной игры я получил «бронебойный выстрел новичка».
Я рад конечно, но на болота пришло утро. А количество игроков, получивших вожделенную пятерочку в золотом кружочке, перевалило за две тысячи.
И где ж они гады такие успевают находить и валить топовых тварей? У меня одно объяснение. Магия в прямом смысле этого слова. Они владеют магическими способами умерщвления тварей Изнанки, которые нам с Акулой даже не снились. Наш предел мечтаний — крушитель и бронебойный выстрел. А что умеют те ребята? Судя по скорости набора опыта, не в пример больше нашего.
— А теперь не пора еще пожрать, босс? — спрашивает вечно голодный Акула.
— Сходим еще в одно место и пожрем. Я заставлю трактирщика выкатить все свои запасы. Что ты любишь больше всего?
— Мясо… тушеное… мягонькое… с приправами… и черносливом…
— Вот, у тебя это будет. Но сперва нам придется выйти против главного болотного гада.
— Он будет даже сильнее болотного хмыря?
— Он самый сильный на всем болоте, можешь не сомневаться.
— Тогда ладно, я потерплю.
Мне нравится мой новый напарник. Потому что ему самому нравятся в жизни две вещи: набивать брюхо и сражаться. И нет лучшего работника, чем работник с четкой и внятной мотивацией.
Нам приходится шлепать по болотине, а где-то даже перебираться вплавь. Если б не Акула, который переправлял меня через топи на своем хребте, я бы до этого места не добрался.
— Главный гад где-то здесь, слышишь? Вроде звуки какие-то…
— Это не просто звуки, босс, — возражает Акула, обладающий прекрасным слухом, — Она очень сердита.
— Кто она?
Акула пожимает плечами.
— Не знаю, кто она, но ругается так, что неловко даже мне. А я между прочим, босс, слышал, как ругается Акулбаба… в моем народе говорят так, если ты слышал, как ругается Акулбаба, то тебя ничто больше не сможет смутить.
Глава 10
Момент обнуления таймера я упустил, и возврат в барскую избу оказался настолько неожиданным, что вызвал невольный испуг. Черт возьми, надо привыкать к этим мгновенным переносам. Только что стоял на болоте, а в следующий миг — старые бревенчатые стены, уютный свет от лампадки, деревенская тишина шуршит в занавеске открытого окошка. Добредаю до кровати, падаю и практически мгновенно погружаюсь в сон. По внутренним часам не спал больше суток.
К восьми утра проснулся, чувствуя себя вполне отдохнувшим. Мишка Окунек уже поскребся в окошко, напоминая, что пора завтракать. Из гаража доносятся ударные звуки звенящего металла. В деревне рабочий день в разгаре.
Пока умывался, Окунек втащил в дом черную шкворчащую чугунную сковородку с молодой картошкой, пожареной на сале с большим количеством знаменитого Лучковского лука. К жарехе прилагается каравай свежеиспеченного хлеба и запотевшая в холодном погребе крынка молока. Так можно жить.
— Как инженер? — мы с Мишкой на пару уминаем жареную картоху и запиваем молоком.
— Тафно ше фстал, — выдает Мишка набитым ртом, — Ф.. ф… караше…
После завтрака первым делом и я отправляюсь в гараж. Поскольку он расположен практически напротив дома, начинать день с посещения гаража вполне естественно. Там я и застал Березникова, о чем-то толкующего с Окунем старшим.
— Всем доброго утречка, — привлекаю к себе внимание, и мужики отрываются от дела, чтобы засвидетельствовать почтение.
— Доброе, граф, — инженер поворачивается ко мне, — Вы уж меня не ругайте, не утерпел, зашел осмотреть инструмент.
— Полно вам, я только рад.
Мужики вернулись к работе, и мы вышли наружу, чтоб нормально поговорить без оглушительного звукового сопровождения.
— Всегда меня поражал русский мужик смекалкой и изобретательностью, — признается Березников, — Из подручных материлов фактически на коленке умудряется наделать вполне рабочих приблуд и приспособ.
— К сожалению с профессиональным инструментом у нас пока что туго. В Семигорске ничего не купишь. Но я уже отправил своего помощника в Челябинск. Все, что сможем достать, закупим.
— Я в этом не сомневаюсь. Черкнул вашему кузнецу пару несложных чертежиков. Он скует быстро, а в работе хорошо поможет… я бы еще хотел взглянуть на ваш трактор, столько уже слышал про него…
— Давайте сходим. Это недалеко.
— Кстати, — сообщает инженер по пути к полю, — Я обратил внимание, ваш кузнец по привычке пускает в плавку какую-то самородную руду.
— Признаться, я не вдавался…
— Я так и подумал. Тут сравнительно недалеко есть рудник Чибисова. Он же и завод держит. У него можно покупать хотя бы пруток. Это сэкономит вам время и силы.
— Даже не слышал про заводчика Чибисова.
— Он довольно угрюмый человек, — Березников усмехнулся, — Но в Семигорске можно поймать его приказчика. С этим малым иметь дело намного проще.
— Спасибо, я учту… собственно мы пришли, вон наш «кентавр».
Трактор у нас работает чуть не круглосуточно. Распахивая полоску за полоской, постепенно сдвигается куда-то к горизонту. Неслабо он уже насеял. Остается надеяться, что весь урожай Балакбай не утащит… а вот и он сам, помянешь черта.
Группа конных степняков показалась из подлеска, пронаблюдала за трактором с дальнего конца поля. Видимо, удовлетворившись результатами проведенной инспекции, Балакбай просемафорил издалека, что-то, должное означать: «я Балакбай, оброк давай» — и горделиво свалил.
— Это что еще за друг степей? — поинтересовался инженер.
— Навязался иждивенец на мою голову. Считает, что это его земля.
— Со степняками по-хорошему
