Черная книга коммунизма - Стефан Куртуа

Политика насильственного объединения разрозненных индивидуальных хозяйств в посёлки наталкивалась на сильное сопротивление, иногда кровавое, обогатившее зловещую антологию крестьянских войн при коммунистическом режиме. Нацелясь, как в Мозамбике, на то, чтобы собрать сельских обитателей в таких местах, где партии удобнее их контролировать, политика эта должна была между тем позволить крестьянству «изменить свою жизнь и свою идеологию и открыть новую главу в создании современного общества в сельской местности и помочь строительству социализма». Эта политика вместе с программой переселения намечала как расширение совхозного сектора в сельском хозяйстве, так и создание «нового человека». Географ Мишель Фуше установил, что «последствия голода выходят далеко за рамки отдельных регионов и групп населения, пораженных природным бедствием, так как они позволяют приступить к обширной насильственной реорганизации среды обитания». Не отрицая успеха некоторых базовых расчетов, мы все же не берем на себя смелость назвать точные цифры человеческих потерь в результате всего мероприятия. Процент смертности (14 %) в некоторых перевалочных лагерях, таких, как Амбассель в Уолло, был выше, чем процент смертности среди голодающих. Несомненно, к 200–300 тысячам жертв безалаберности, а также утаенных можно смело прибавить такое же количество людей, принесенных на алтарь ускоренного перехода от «феодализма» к «социализму», оставленных преднамеренно вне досягаемости международной помощи, убитых при облавах и попытках к бегству, задохнувшихся в грузовых АНах на пути к «раю», брошенных без средств к существованию в обстановке смертельной враждебности со стороны тех, кто прибыл раньше. Итоги, которые начали подводить средства массовой информации, были неутешительными для режима, и после неудачных попыток скрыть размах голода Менгисту пошел в контратаку. Извлекая выгоду из шокирующих сообщений, распространенных на Западе осенью 1984 года, он заявил 16 ноября (в то время, когда обеспокоенность ситуацией достигла высшей точки) о намерении переместить 2,5 миллиона человек — в надежде на обещанную ему международную помощь в поддержку его проектов, а также вопреки враждебно настроенной администрации Рейгана. Во Франции мнения разделились. Организация «Врачи без границ» оказалась единственной, которая решила не поддерживать политику переселения, поэтому 2 декабря 1985 года ее сотрудники были объявлены режимом persona nоn grata. Что касается мирового сообщества, то план переселения, напротив, получил широкую поддержку многих экспертов ООН и беспрецедентную гуманитарную солидарность; особенно нужно отметить американских рок-звезд, таких, как Боб Гелдорф и Майкл Джексон, да и других процветающих представителей американского шоу-бизнеса. Возможно, что гимн We are the World останется единственным следом эфиопской драмы в памяти десятков миллионов бывших подростков ушедших 80-х годов!

Сумерки Менгисту, начавшиеся в 1988 году, только частично совпали с закатом СССР. Отъезд советских советников из зон боев был объявлен в марте 1990 года. К этому времени соотношение сил изменилось: на всех направлениях армия отступала под натиском мятежников народных фронтов освобождения Эритреи и Тигре, и режиму уже не удавалось играть на струнах патриотизма, бросая лозунг «Отечество в опасности». Приостановка политики переселения и широковещательные заявления о мерах по либерализации экономики были дополнены «чисткой» вооруженных сил, и 16 мая 1989 года преждевременная попытка путчистов, ряды которых были нашпигованы агентами секретных служб, захлебнулась в крови. 21 июня 1990 года Менгисту объявил всеобщую мобилизацию: теоретически ей подлежали молодые люди старше 18 лет. Но она не щадила и совсем юных (14–16 лет), которых вылавливали на футбольных стадионах и около школьных зданий. 1991 — это год, когда были закрыты все высшие учебные заведения и все студенты были призваны принять участие в войне для спасения нации. Тиски сжимались вокруг Аддис-Абебы, и тогда 19 апреля 1991 года Менгисту объявил о создании армии на основе всеобщей воинской повинности по-иракски, рассчитывая довести ее до миллиона бойцов. Но самая многочисленная армия присахарской Африки, состоящая из 450 000 человек (против 50 000 в 1974 году), больше не реагировала на приказы, и ее новые американские и израильские союзники видели с удовлетворением, что намечается поворот к переменам. 21 мая 1991 года полковник Менгисту вылетел в столицу Зимбабве Хараре через Кению: герой борьбы против белых родезийских колонистов Роберт Мугабе дал ему политическое убежище. Осенью 1994 года государство Зимбабве ответило отказом на ходатайство о выдаче для суда в Аддис-Абебе человека, ответственного за эфиопскую трагедию, того самого, который произнес перед восточно-германскими журналистами из «L'Ethiopian Herald» одну из самых звонких своих деклараций:

«Мы ликвидируем сатанинское наследие прошлого и берем природу под свой контроль».

Насилие в португалоязычных странах: Ангола, Мозамбик

Португалия, присутствующая на африканских берегах с XV века, поздно начала колонизацию огромной империи (в 25 раз превосходящую площадь метрополии), которую позволили ей создать на Черном континенте внутриевропейские раздоры. Эта поздняя и поверхностная оккупация не устраняла, конечно, ощущения зависимости от колонизаторов у населения этих территорий. Организации, которые начали в 60-х годах вооруженную борьбу за освобождение, опирались на антиколониальные чувства цветного населения, более сильные, чем их национальные стремления.

Отдавая себе отчет в тех препятствиях, на которые наталкивались его якобинские замашки, националистическое руководство поспешило наброситься на I'lnimigo interno («внутреннего врага») — традиционных старейшин, сотрудничавших с колонизаторами, политических диссидентов, которых они обвиняли в «угрозе отечеству». Эти характерные черты политической культуры, двойной генетический код которой — салазаровский и сталинский — совершенно не располагал к представительной демократии, обозначились по мере ухода португальских опекунов.

В момент, когда, к возмущению белого населения, офицеры, находившиеся у власти в Лиссабоне, высказались 27 июля 1974 года за независимость колоний, португальская армия была хозяином на земле Анголы. Ее быстрый «выход из игры» расчистил путь трем организациям борцов за независимость: Народному движению за освобождение Анголы — МПЛА (MPLA — Movimento Popular de Libertagao de Angola), Национальному фронту за освобождение Анголы — ФНЛА (FNLA — Frente National de Libertagao de Angola) и Национальному союзу за полную независимость Анголы — УНИТА (UNITA — Uniao National para a Independencia Total de Angola). 15 января 1975 года новая Португальская Республика признала их во время подписания соглашения о независимости в Алворе «как единственных законных представителей ангольского народа». План был многообещающим: выборы в Учредительное собрание через 9 месяцев; провозглашение независимости 11 ноября 1975 года. Но в то время как с февраля по июнь 1975 года продолжался исход 400 000 португальцев, правительственная коалиция (где МПЛА взяло в свои руки информацию, правосудие и финансы) быстро показала себя нежизнеспособной. Кровавые инциденты между «борцами за независимость» умножались, и каждое движение собирало силы и готовило вторжение своих иностранных союзников.

С октября 1974 года советское оружие увеличивало потенциал отрядов МПЛА, которое пользовалось также поддержкой левого крыла португальской армии, объединенного в Движение вооруженных сил (МФА). Оказавшись под влиянием компартии Португалии, его отряды могли рассчитывать на то, что с мая 1974 года в Луанде окажется «красный адмирал» Роза Кутиньо. В марте 1975 года первые советские и кубинские представители высадились в Анголе. Фидель Кастро позже высказал следующую мысль:

«Африка сегодня — слабое звено империализма. Здесь существуют прекрасные перспективы, чтобы перейти от почти первобытно-общинного строя к социализму, минуя различные этапы, которые должны были пройти некоторые другие регионы мира».

После падения правительства (8–11 августа) к берегам Луанды подошло судно «Vietnam Heroico», на его борту было много сотен солдат. Когда 23 октября Южно-Африканская Республика вступила в борьбу на стороне УНИТА, названного «Правдой» «марионеточной силой, вооруженной наемниками Китая и ЦРУ при помощи южно-африканских и родезийских расистов», солдат было уже 7000. Оценка, данная «Правдой», не была такой уж фантастичной. Смоделированное по маоистскому образцу, руководство УНИТА несло в себе некое дьявольское начало. Но доставляемая по воздуху и морю советско-кубинская военная помощь сыграла в деле выживания режима МПЛА решающую роль. 11 ноября 1975 года МПЛА и УНИТА провозгласили порознь независимость страны. Вырисовывалась новая карта бывшей жемчужины португальской короны: МПЛА взяло в свои руки порты, нефть и алмазы, то есть все побережье; его противники (среди которых главный — УНИТА) опирались на Север и особенно на Центральное плато.