Весь Карл Май в одном томе - Карл Фридрих Май

Когда бумага прогорела и мы снова очутились в темноте, я заметил, что возле земли с одной стороны светится каким-то мутным, молочным светом некий четырехугольник. Я подошел ближе, наклонился и… увидел продолговатый лаз; он вел наружу.

— Халеф, мы находимся возле входа в пещеру, — радостно сообщил я. — Я поползу туда. Если не ошибаюсь, я увижу Оско и Омара.

Моя догадка подтвердилась. Я полз вперед до тех пор, пока оставался незамеченным для врагов; наконец, я увидел Оско и Омара. Они сидели, глядя на задержанных и держа наготове ружья.

Этого было мне достаточно. Я снова пополз назад.

— Теперь мы зажжем свет, не так ли? — спросил Халеф.

— Да. Достань-ка сало. Лоскут рубашки послужит фитилем.

Горшок был у меня пристегнут к ремню. Теперь я снял его. Мы нарезали в него медвежьего сала, а вместо фитиля привернули тряпку. Вскоре мы разожгли спичкой целый факел; правда, он ужасно коптил, зато освещал всю пещеру.

Мы стали обследовать стены. Это были массивные скалы, не считая узкой стены в углу, через которую мы перебрались. Мне стало ясно, что пещера состояла лишь из одного помещения. Сколько мы ни простукивали ее стены, мы не услышали ни одного звука, говорившего, что внутри есть какой-то тайник. Лишь один предмет привлек наше внимание: четырехугольный тесаный камень; он лежал рядом с проемом и точно к нему подходил. В камень было вставлено кольцо, а к нему подвешена цепь.

— Им загораживают вход в пещеру, — сказал Халеф.

— Да. Он нужен, если только здесь сидит узник. Тогда камнем загораживают проем и снаружи крепят цепь так, чтобы узник не мог выбраться.

— Ты думаешь, что здесь прячут пленников?

— Да. Завтра вечером привезут очередного, и ты удивишься, узнав, кто он.

— Ну, кто?

— Об этом поговорим позднее. А еще здесь убивают людей. С нами углежог намеревался поступить так же. Мы поползли бы вперед, а он поджег бы дрова, сложенные у нас за спиной. Вся пещера наполнилась бы дымом, и через несколько минут мы задохнулись бы.

— Аллах, Аллах! Если я выберусь отсюда, горе этому углежогу!

— Ты вообще ему ничего не скажешь и ничего не сделаешь. У меня есть очень веская причина скрыть от него все, что я знаю.

— Но мы же уедем отсюда и никогда его не увидим!

— Мы уедем отсюда и увидим его завтра утром. Теперь мы знаем довольно много; пора выбираться наверх.

Огонь был потушен, но нам пришлось подождать, пока горшок и сало не остынут. После этого мы отправились в обратный путь и вновь перебросили веревочную лестницу через стену.

Выбравшись наружу и стоя перед дубом, мы снова перевели дух. Все же не очень приятно совершать подобное путешествие в неведомую бездну. Там могло произойти все что угодно! А если бы кто-то случайно был внизу и встретил нас пулей! Мне стало не по себе, когда я подумал об этом.

Наконец, мы выскребли жир из горшка. На обратном пути мы не нашли мяту, но для отвода глаз я сорвал несколько других травинок, которые мог дать потом вороному. Халеф развлекся и стал собирать длинных черных улиток. Под кустами их было так много, что вскоре он наполнил горшок.

Конечно, мы вышли на поляну с другой стороны. Я дал коню травы; Халеф помазал одной из улиток его ноздри, а потом отнес горшок с ними в комнату. Когда он вернулся, лицо у него было таким веселым, что я спросил:

— Что ты с ними сделал?

— Я вытряс их в карман висевшего там кафтана.

— Это, конечно, великий подвиг, которым ты можешь гордиться. Знаменитый хаджи Халеф Омар начинает вести себя как мальчишка!

Он ухмыльнулся. Я вовсе не собирался оскорбить его своим замечанием.

Когда мы подошли к Оско и Омару, оба поведали нам, что не произошло ничего, что бы их смутило. Зато углежог не мог уже сдерживать своего нетерпения и произнес:

— Ну, вот ты снова тут. Теперь ты позволишь нам подняться со скамьи?

— Пока нет. Вы подниметесь отсюда не раньше, чем мы сядем на лошадей.

— И когда вы уедете отсюда?

— Немедленно. На твой дружеский прием мы ответим столь же дружеским увещеванием: засыпь свою Пещеру Сокровищ и не пытайся никого заманивать туда. Иначе сам легко можешь разделить участь, что уготавливаешь другим.

— Не знаю, о чем ты говоришь.

— Подумай об этом! Я уверен, что скоро ты это поймешь. Когда я вернусь, станет ясно, внял ты моему призыву или же нет.

— Ты вернешься? Когда?

— Когда будет нужно, не раньше и не позже.

— Господин, у тебя такое лицо, словно я самый плохой человек на свете.

— Так оно и есть, хотя имеются и другие, которые почти так же погрязли во зле, как и ты.

— Что же плохого я совершил? Что ты можешь вменить мне в вину?

— Прежде всего, ты — лжец. Ты утверждал, что не знаешь аладжи. А они не раз останавливались у тебя, здесь их искали даже солдаты.

— Это неправда. Я никогда не слышал их имени, а уж видел их еще реже.

— Тогда почему ты укрываешь их лошадей?

— Их… лошадей? — запнувшись, спросил он.

— Да. Я видел их.

— Что? Как? Эти люди здесь, и я об этом ничего не знаю?

— Успокойся! Не думай, что перед тобой мальчишки. Пусть вы считаете себя умнее нас, эту игру вы проигрываете и проиграете. Ты же не будешь отрицать, что твой зять, торговец углем, побывал сегодня у тебя?

— Побывал? Я его не видел.

— Но он утверждает, что был у тебя и потом направился в Чертово ущелье, где решили напасть на нас.

— Господин, ты говоришь ужасные слова. Разве вы находились в опасности?

— Не мы, а твои дружки. Для нас никакой опасности не было. Вы не те люди, которых нам стоит бояться. Твои же дружки угодили в очень скверную переделку — они убиты.

Он испуганно вскочил с места.

— Убиты? — пролепетал он. — Что же случилось?

— Именно то, что они затевали: внезапное нападение, с той только разницей, что напали на них.

— На них?.. Кто?

— Мы, естественно. Мой хаджи Халеф Омар и я, мы одни, напали на них — шестерых хорошо вооруженных мужчин. Двое из них мертвы — они разбились, слетев со скалы. Остальных я связал, в том числе нашего коварного проводника. Я говорю вам это, чтобы убедить вас: мы не боимся этих глупцов. Ступайте и развяжите их, пусть они и дальше гоняются за нами. Только скажите им, что в следующий раз мы уже не пощадим