Капкан на честного лоха - Андрей Троицкий

Сердюков достал из папки и положил перед Климовым какую-то бумажку: «Прочитай и распишись». Климов пробежал глазами постановление о привлечении его в качестве обвиняемого, подписанное прокурором. Он старался врубиться в смысл этой бумаги, но строчки запрыгали перед глазами, а буквы менялись местами.

«Следователь прокуратуры… Постановил: привлечь Климова Дмитрия Юрьевича в качестве обвиняемого по настоящему делу, предъявив ему обвинения в совершении преступления, предусмотренного ст. 105, частью первой УК РФ. Одновременно мне разъяснены права обвиняемого на предварительном следствии, предусмотренные статьей… Знать, в чем он обвиняется, давать объяснения по поводу предъявленного ему обвинения; знакомиться по окончании предварительного следствия со всеми материалами дела; иметь защитника…»

Климов так разволновался, что носом хлынула кровь.

Своего адвоката Климов увидел через неделю. Встреча состоялась в том же кабинете, где следователь Сердюков проводил допросы. Навстречу поднялся крепкого сложения человек, доброжелательно улыбнулся и стиснул руку Климова двумя пухлыми ладонями. Климов был знаком с адвокатом Михаилом Адамовичем Финкелем в прошлой вольной жизни. Последний раз они раскланялись на приеме в английском посольстве.

В течение следующих пятнадцати минут Климов окончательно понял, что дело его – совсем тухлое. Как объяснил адвокат, если бы женщину просто зарезали, нанесли единственную ножевую рану, оказавшуюся смертельной, можно было вести речь о несчастном случае, неосторожном убийстве или убийстве в состоянии аффекта. Но здесь просматривается некая система действий. Обрезок веревки в портфеле, нож…

Девушку хладнокровно задушили, и уже мертвой перерезали глотку. На всякий случай. Тут на поблажки рассчитывать не стоит.

«Я никого не убивал. Я не виновен», – Климов прижал руки к груди. Казалось, от того, поверит ли адвокат своему подзащитному, сейчас зависит сама жизнь Климова. «Но доказать невиновность будет чертовски сложно», – ответил Финкель. «Вам мало платят?» – спросил Климов. «Достаточно, – ушел от прямого ответа адвокат. – Но тут дело не в деньгах. На руках следствия все козыри. Нам нечем крыть».

«Что вы посоветуете?» – упал духом Климов.

«Мы сможем сыграть на чистосердечном признании и раскаянии, – ответил Финкель. – Сослуживцы дадут отличные характеристики. Судьи примут во внимание, что это первая ваша судимость. Кроме того, вы хороший семьянин». Последние слова адвокат произнес как-то неуверенно. «И что в сухом остатке?» – спросил Климов. «Вам сбросят два или три года, – развел руками Финкель. – Это, поверьте, не самый плохой вариант».

«Черт бы побрал вас и ваши советы. Вы адвокат, так делайте что-нибудь. А мне… Мне надо подумать», – Климов понял, что больше говорить не о чем. Через три дня Климова перевели из изолятора временного содержания в Бутырскую тюрьму. Признательных показаний Климов не дал.

…Климов проснулся от того, что кто-то тормошил его за плечо. Он открыл глаза и увидел, как колышется над ним брезентовый верх палатки. Урманцев сидел рядом и завязывал тесемки мешка.

– Надо идти, – сказал он. – Ты проспал почти три часа.

– Да, да, я готов.

Во сне Климов так замерз, что едва распрямил ноги. Он на карачках выбрался из палатки следом за Урманцевым. Испытывая боли в пояснице при каждом наклоне, стал выдергивать из земли колышки. Цыганков с мрачным видом сидел у потухшего костра и докуривал самокрутку. Похолодало, северный ветер набирал силу.

Четвертый час ночи, вечерняя заря сошлась с утренней зарей, над горизонтом висело далекое тусклое солнце.

Маргарита Алексеевна провела ещё одну бессонную ночь, сидя у окна и разглядывая плоское поле и тропинку. Ни муж, ни Урманцев не появились. Уже под утро она легла на кровать и долго обдумывала положение. По уговору она должна сегодня же уехать из Ижмы. Но если она это сделает, последний малый шанс на спасение мужа будет потерян.

Измучившись бессонницей, своими мыслями и недобрыми предчувствиями, Климова не усидела на месте, заперла с другой стороны дверь в свою комнату. Она вышла из дома в девять утра, на попутной машине доехала до центра поселка и зашла в магазин промышленных товаров. Обратно Маргарита Алексеевна вернулась с покупкой, транзисторным приемником на батарейках.

Нужно было купить радио хоть неделей раньше, а не бегать за новостями к хозяйке дома. И почему эта простая мысль только сейчас пришла в голову?

Климова настроила приемник на волну местной станции, прослушала информацию о выступлении в клубе заезжих артистов из Сыктывкара, о премьере нового фильма и сводку погоды. Других новостей не передали, дальше пошла музыка. Маргарита Алексеевна зачерпнула из ведра совок угля, бросила уголь в металлическую печку, развела огонь. Через полчаса она села к столу выпить чаю.

Из окна было видно, как на заднем дворе копошится муж хозяйки Сергей Сергеевич, получивший отгул в своей котельной. Натянув на себя латаный ватник и облезлую шапку, он создавал видимость бурной работы, лазил в подклет, перекладывал с места на место какие-то черные деревяшки и подпирал прямой забор не струганными жердинами. Наконец, Сергей Сергеевич перестал мозолить глаза, куда-то исчез.

А через минуту в дверь постучали. Не дожидаясь ответа, Сергей Сергеевич, уже скинувший ватник и шапку, переступил порог.

– Чайком пробавляетесь? – вежливо спросил он и присел к столу. – Жидкий какой завариваете. Понимаю, цвет лица и все остальное для мужа бережете. Ух ты, приемник купили. Зачем же было тратиться, у меня же есть радио. Спросили бы.

– Ну, зачем я вас стану лишний раз беспокоить, дядя Сережа? – с усилием улыбнулась Климова.

– Какое уж тут беспокойство? Кстати, в семь утра по радио передают сводку происшествий из управления внутренних дел. Сегодня как раз говорили, будто вчера вечером беглых зэков прищучили на вокзале в Ухте. Хотели сесть на поезд, ну, тут облаву устроили. Одного насмерть пристрелили, другого повязали. Такие вот дела.

Вероятно, в эту секунду Маргарита Алексеевна переменилась в лице, перед глазами потемнело. Она сжала под столом кулаки, затем обхватила пальцами сиденье стула, чтобы не упасть.

– А почему, почему вы мне это рассказываете? – спросила Климова.

– Да так, к слову пришлось, – заерзал на стуле Сергей Сергеевич. – Просто интересное сообщение. И старуха моя говорила, что промеж вас вышел разговор о том побеге. Будто вы переживали сильно.

Свою жену Сергей Сергеевич называл при Климовой не иначе как «старуха» и, произнося это слово, кривил губы в презрительной улыбке.

– Что мне о чужих людях переживать?

– Вот и я так думаю: что о чужих-то людях вспоминать? – отозвался хозяин. – Когда я чалился в санатории, у нас два хмыря в говновозке бежали. Такая, знаете ли, машина с цистерной и толстой кишкой сзади. Так они, пролезли через люк перед тем, как в цистерну дерьмо стали закачивать. Натянули на себя целлофановые мешки, герметичные. В мешки вделаны трубочки. Через эти трубочки дышали.

– И что, удался побег? – спросила Климова. Собрав всю силу воли, она изобразила человеческую заинтересованность.

– Им не повезло. Но по дороге у машины мотор сломался. Водитель долго возился, чинил. А мужики в цистерне тем временем задохнулись. Там воздуха почти не было. Полна коробочка. Стали дерьмо спускать – не идет. Нога одного из трупов пролезла в кишку, забила выход. Ну, понятно, заглянули в цистерну, а ребята те давно откинулись.

– Надо же, – покачала головой Климова.

Сергей Сергеевич поднялся, снял с фуфайки пушинку.

– Ладно, пойду я. А то сообщение про беглых зэков, чтобы вы знали, будут повторять по радио в одиннадцать утра.

Пятясь задом и продолжая улыбаться, Сергей Сергеевич выкатился из комнаты и закрыл за собой дверь.

Маргарита Алексеевна откинулась на спинку стула, закрыла глаза, руки повисли вдоль туловища. Одного поймали… Одного застрелили… Кого застрелили, Урманцева или Диму?

Но ведь хозяйка говорила: в том побеге участвовало пять человек, не двое. И почему, какими судьбами Урманцев вместе с её мужем оказались на вокзале в Ухте? Нет, это не они. Сердце немного отпустило. Но тут же кольнуло снова.

Маргарита Алексеевна поднялась со стула, заперла дверь изнутри. Подошла к плите, распахнув дверцы кухонной полки, стала смотреть на жестяные банки с крупой, расставленные снизу. Кажется, вот эта банка с гречкой стояла не в левом, а в правом углу. Точно, кто-то двигал банки. У Климовой прекрасная зрительная память. Но, может, именно сегодня она что-то перепутала? Она расстелила на самодельном разделочном столике газету, сняла с полки жестянку с пшеном, высыпала крупу.

На дне в целлофановом пакете лежали новые паспорта для мужа и Урманцева, в другом пакете стопка сто долларовых купюр. Слава Богу, документы не пропали. Пересчитала деньги, все на месте. Только вот… Паспорт Димы лежал сверху, а паспорт Урманцева снизу, а сейчас наоборот. Значит, кто-то побывал в комнате Маргариты Алексеевны в её отсутствие. Побывал и покопался тут без особой спешки, обшарил все углы, даже залез в банки с крупой. Когда же это случилось?