Правда о «Смерш» - Леонид Иванов

3. Командирам и комиссарам корпусов и дивизий:

а) безусловно снимать с постов командиров и комиссаров полков и батальонов, допустивших самовольный

отход частей без приказа командира корпуса или дивизии, отбирать у них ордена и медали и направлять их в военные советы фронта для предания военному суду;

б) оказывать всяческую помощь и поддержку заградительным отрядам армии в деле укрепления порядка и дисциплины в частях.

Приказ прочесть во всех ротах, эскадронах, батареях, эскадрильях, командах, штабах.

Народный комиссар обороны И. Сталин».

Это был тяжелый, но объективно необходимый приказ.

В этом великом приказе чувствуется рука Сталина. Он не правил его, не редактировал. Мне думается, он написал его сам, от начала до конца, в слоге приказа чувствуется стальной ритм того поэта, что когда-то написал стихи, признанные величайшими деятелями грузинской культуры и вошедшие в антологию грузинской литературы.

Приказ не правили литературно; в нем есть тавтологии и преувеличения, но есть и великая сила, ощутимая даже сегодня, почти семь десятилетий спустя.

Великая мобилизующая сила этого приказа была очевидна виднейшим советским военачальникам: Жукову, Рокоссовскому, Василевскому, Коневу… Они приняли к исполнению приказ в свое время и по достоинству оценили его в своих мемуарах.

Приказ № 227 имел прямое, непосредственное отношение и к особым отделам. С учетом изменившихся требований и в целом обстановки многое надо было срочно менять в своей работе, и вообще работать активнее и изобретательнее. Вскоре после издания этого приказа мы получили указание собрать информацию о реакции личного состава частей и соединений на этот приказ. Сделать это было чрезвычайно трудно. Тем не менее через нашу агентуру, в доверительных беседах с рядовыми и офицерами разных уровней, через выписки из писем военнослужащих, доставленных военной цензурой, удалось собрать достаточно полный материал об отношении к приказу И. Сталина.

В целом приказ № 227 личным составом одобрялся. Но были высказывания, что приказ опоздал, что издать его надо было раньше, после трагедии на Юго-Западном фронте, когда был сдан город Харьков. А так дело дошло до крайней точки, чего нельзя было допускать.

Другие высказывали мнение, что теперь бойцы будут находиться как бы между двумя огнями — впереди немцы, а сзади свои. Высказывались опасения, что в результате ошибок, которые могут быть допущены в сложной боевой обстановке, будет неправомерно применяться оружие. Отмечалось, что нет четкого перечня причин, по которым офицеры могут направляться в штрафбаты, а солдаты в штрафроты, что также может привести к необоснованным решениям.

Но, еще раз повторю, приказ № 227 был встречен с одобрением.

Все поняли, что будут приниматься острые, порой резкие и непопулярные решения, что сама война должна пойти теперь по-другому.

Особый отдел 51-й армии отходил вместе с войсками к Сталинграду, шел по жарким южнороссийским степям, по тому крестному пути, где лопнуло наконец-то терпение России.

Ростов, Новочеркасск, Глубокий, Кетченеры, Сарпинские озера — наименования мест, через которые довелось тогда пройти. Состав дивизии менялся, и наладить оперативную работу было очень трудно.

Выполняя приказ № 227, мы в ходе Сталинградской битвы активизировали борьбу с изменой Родине, предательством, дезертирством, паникерством… Нельзя сказать, что мы раньше не занимались этими вопросами. Занимались. Но, учитывая остроту боевой обстановки, когда решался вопрос — быть или не быть советской власти, указанные задачи стали решать более решительно и активно.

Должен сказать, что на участке 51-й армии, где я находился, случаи измены Родине были, но их было очень немного. В начальный период войны этих негативных явлений было гораздо больше. Личный состав в целом с пониманием встретил приказ № 227. Большинство поняло, что от его личных боевых качеств, от его мужества зависит судьба страны. Боевой дух Красной Армии заметно повысился именно тогда, в дни Сталинградской битвы. Находясь тогда на Волге, мы не чувствовали такого беспокойства за судьбу страны, как сейчас. Уже тогда мы твердо верили в нашу победу.

В конце сентября — начале октября 1942 года враг активизировал свои действия, стремясь любой ценой завоевать Сталинград.

Я, как и все фронтовые оперработники, работал круглосуточно: ночью занимался оперативной работой, днем приходилось принимать участие в боевых действиях.

Чтобы как-то снять напряженность, в районе Сталинграда командованием фронта были задуманы и осуществлены контрудары, проведенные силами 51-й и 57-й армий на южном участке Сталинградского фронта.

Первый удар наносился в районе озер Сарпа, Цаца и Барманцак. Замечу, что удар наносился силами трех-четырех дивизий неполного состава. Был он тщательно спланирован и решительно осуществлен на рассвете 25 сентября.

Противник, а противостояли нам румынские пехотные дивизии, был выбит из своих траншей и отступил за озера. Наши войска и приданные им инженерные части спешно приступили к укреплению захваченных межозерных пространств. В ходе контрудара 1—я и 4-я румынские пехотные дивизии потеряли убитыми около 4000 человек, большую часть своей артиллерии.

Второй контрудар осуществлялся в направлении на Садовое силами нашей 302-й стрелковой дивизии, которой командующим 51-й армии генералом Н.И. Труфановым была поставлена эта задача. Садовое находилось километрах в пятидесяти южнее Сталинграда, и главная задача состояла в том, чтобы ввести противника в заблуждение, заставить его считать, что Красная Армия начала наступление на Котельниково с целью отрезать тылы и базы противника. На большее пока, увы, сил не хватало.

Удар был нанесен по позициям, обороняемым силами 6-го румынского корпуса, слабое морально-политическое состояние воинов которого, серьезные проблемы, имевшиеся во взаимоотношениях с немцами, были учтены при выборе места нанесения удара.

Глубокой ночью 29 сентября, соблюдая меры ночной маскировки, наша дивизия двинулась на противника. Большинство румынских воинов безмятежно спало в окопах. Развивая успех, воины дивизии и приданные им танки устремились на Садовое, находившееся в 25 километрах за линией фронта, что вызвало панику среди оборонявшихся румынских войск. Часть солдат и офицеров противника, бросив оружие, устремились в беспорядочное бегство.

В результате этого контрудара противник потерял более 2000 человек убитыми, на поле боя было захвачено 17 танков, 15 артиллерийских орудий, большое количество других вооружений. Были разгромлены три румынских полка. Командир 5-го румынского пехотного полка полковник Бутенеску был убит.

При проведении операции было захвачено большое количество секретных документов, содержавших коды, переписку, характеристики, обобщенные разведданные.

Командир 302-й стрелковой дивизии, уже упоминавшийся мною боевой полковник Е.Ф. Макарчук, в мешке отвез эти документы командующему Сталинградским и Юго-Восточным фронтом генерал-полковнику А.И. Еременко, о чем тот с удовольствием вспоминает в своих мемуарах — книге «Сталинград».

Замысел и проведение контрудара полностью оправдали себя. С юга Сталинграда сюда были переброшены две полнокровные германские танковые дивизии. Противник был вынужден ослабить давление на главном направлении.

С этого времени особенно настойчивыми стали слухи о скором контрнаступлении советских войск. Постепенно, с получением новых приказов, постановкой задач эти слухи стали обрастать плотью.

Важнейшими задачами этого этапа было решение об осуществлений перегруппировки войск и максимальной скрытности подготовки к наступлению.

В этот период особые отделы большое внимание обращали на недопустимость утечки секретов к противнику по любым каналам, нарушений в управлении войсками по различным линиям связи, болтовни, утраты документов.

Во время подготовки стратегического наступления, когда из-за Волги стало поступать большое количество войск и боевой техники, остро встал вопрос об их тщательной и надежной маскировке. Ведь территория, где они сосредотачивались перед наступлением, была относительно небольшой, и надо было умело укрыть людей и технику, чтобы противник не догадался о значительной концентрации войск. В этой связи особые отделы систематически предоставляли командованию информацию об имевшихся нарушениях и вносили конкретные предложения.

В этих условиях особенно важным становилось недопущение измены — скрытного перехода человека или группы лиц на территорию противника. Особенно важным становился контроль за перемещением военнослужащих, да и гражданского населения в прифронтовой и околофронтовой полосе.

Было несколько случаев задержания неприятельских агентов, пытавшихся в ночное время корректировать огонь и налеты авиации с помощью световых сигналов. Замечу, что работали они достаточно грубо, топорно. При допросах показали себя людьми малообразованными и запуганными.