Притяжение (СИ) - "Ann Lee"

Он обещал не вмешиваться, но их безалаберное отношение тормозит его работу.

Но зря он предвкушал, что сейчас услышит голос царицы. Она не брала трубку, и с каждым гудком Руслан закипал ещё больше.

Не хочет разговаривать? Или просто не берёт.

Ведь она же не знает, что это он.

Придётся вместо обеда скататься, приобщиться к искусству. Конечно, он мог забить на это дело, и поручить его тому же Дану, но это уже было дело принципа, его раздражал игнор со стороны его нового приобретения. А ещё он хотел увидеть её. И не скрывал этого от себя.

Руслан не знал, как повернётся их разговор, скорее она опять будет плеваться ядом, и презрительно щурить глаза, но увидеть её хотелось всё равно.

Он с удовольствием размял ноги, бросив машину на дальней парковке, и прошёлся по брусчатке, лавируя между прохожими. Вдыхал пьянящий аромат весны, и чувствовал, как внутри нарастало щекочущее чувство волнения. Он предвкушал их встречу. Она возбуждала его. Ему снова было интересно жить. Чёрствое сердце разгоняло отравленную кровь по венам, и он хмелел, и от яркого солнца, и от сладкого аромата цветов, что витал в городском воздухе, и от прозрачного неба.

Всё его напряжение, за последние две недели трансформировалось в какое-то странное томление. Давило под грудиной, неизвестной тупой болью, и хотелось толи выть, толи забуриться в зал, и как следует отлупить грушу, ну или кто там будет вместо неё.

Руслан не анализировал это состояние, он просто его проживал, надеясь, что вскоре оно пройдёт, и он сможет думать трезво, не срываясь на окружающих, по каждому поводу, и не замыкаясь на бесконечных мыслях о ней.

Но всё пошло прахом, когда он увидел, как она порхает между какими-то типами.

8

Вика жестикулируя, что-то рассказывала. На ней было лёгкое платье, без рукавов, какое-то воздушное. Оно мягко подчёркивало её изгибы, обрисовало плавными линиями фигуру. Нежное, бирюзовое. Ей наверняка шло, к её светлым глазам. На тонких изящных ручках, красовались браслеты, они мягко бренчали, когда она поднимала руки. Неизменные туфли на высоких каблуках.

И как только Витёк позволяет, ей скакать козой, в её положении?

Волосы кудрявыми волнами лежали на плечах. Она стояла к нему спиной, о чём-то, увлечённо беседуя, с тремя мужиками, которые её почти, что глазами раздевали. Все трое лыбились, как придурки, алчно взирая на неё.

Руслан отметил, что в будний день, здесь очень малолюдно, хотя судя по нескольким посетителям, и развешанным по стенам картинам, галерея работала. И царица тоже работала.

Он не стал прислушиваться к их разговорам. Ему итак уже хватило. Всё его грёбаное возвышенное настроение стекло, и перед глазами заполыхало алым, особенно когда один, особенно смазливый хлыщ, склонился и поцеловал ей руку.

Дальше уже были инстинкты. Он стремительно подошёл к собранию смертников, и жёстко прихватив царицу под локоть, и не слушая, её гневного шипения, поволок в сторону, одним взглядом остановив, метнувшихся за ними мужиков.

— Да ты что… Совсем сдурел… Отпусти сейчас же… Я сейчас охрану позову… — шипела царица, и покорно семенила за а ним, еле успевая за его размашистым шагом.

— Где кабинет твой? — рявкнул Руслан, и сильнее сжал руку, потому что Вика начала вырываться.

— Да что ты себе позволяешь? — не сдавалась она, начала колотить его свободной рукой, правда, не особо попадая, всё больше промахиваясь.

Руслана это только ещё больше злило, и он, не выдержав, впихнул её в какую-то нишу, которая привлекла его своей приятной тенью и нелюдимостью. Вика упёрлась спиной в шершавую стену, и гневно воззрилась на него.

Глаза её рассерженно сверкали, щёки раскраснелись, она тихо шипела, растирая кожу на сжатом им предплечье. Грудь под тонкой тканью платья вздымалась, так, что невольно привлекала его внимание.

— Ты совсем с ума сошёл! — толкнула его в грудь, когда поняла, что он запер её в ловушку.

— Да нет, это у тебя весь ум по ходу в гормоны трансформировался, — зарычал он, подступая ближе, чётко различая, как расширяется её зрачок, и дрожат крылья носа.

— Какого хрена ваша богадельня не отвечает ни на один телефон? Я что мальчик, мотаться посреди рабочего дня, на другой конец города, пока ты тут задницей крутишь…

Он не договорил, в очередной раз, схлопотав от неё пощечину.

— Ты совсем оборзела, блядь? — процедил он, сдерживаясь из последних сил, лупя по стене пятернёй, рядом с её головой.

— На себя посмотри, — голос её дрожал, но скорее от злости, чем от испуга. — Ввалился сюда, как к себе домой, командуешь… Не твоё дело, с кем я, и где, кручу задницей!

— Моё, — выдал Руслан, жёстко прихватывая её за подбородок, и впиваясь в сочные губы. Ломая языком сопротивление, входя глубже, кусая упругую плоть, и тихо рыча от удовольствия. Большими глотками, урывая сладкий вкус, не в силах насытиться, напиться. Целовать, съедать, сжирать её плоть, не смотря на то, что она, почти не отвечает, и, не смотря на то, что её ладошки упираются ему в грудь, отталкивая от себя, и не смотря на то, что она протестующе стонет. Он раз за разом погружает в неё свой язык, ломая её отпор. Сметая его, как досадное препятствие, к такому вожделенному и необходимому удовольствию.

В голове кажется, нет ни одной мысли, только пульсом бьётся «Моё! Моё! Не отдам!»

Руки словно горят от прикосновение к её коже. По венам бежит ток, стекая вниз живота. Тело трясет, словно в лихорадке. И кислорода больше нет, есть только её сладкий вкус, вставляющий покруче вискаря. Её запах забивается в ноздри, ползёт в лёгкие отравой, всё больше ускоряя пульс.

Нет, у него никого желания, действовать нежно и деликатно. Нет, и не было никогда. Он всегда, брал её стремительно и жёстко. Круша любое противление. Сметая с пути ложное жеманство. С первого раза поняв, что им обоим это заходит. Что им обоим это в кайф.

Вот и сейчас, его руки вероломно задирают подол её платья, скользя тараном по гладким бёдрам, к горячей развилке ног, и натыкаются на твёрдый и округлый живот. Он касается его на мгновение, но его это отрезвляет. В голове проноситься все, что его мучило все эти недели. Досада, разочарование, злость обрушиваются на него разом.

Руслан резко одергивает руки, и наконец, освобождает её истерзанный рот.

Вика растерянно смотрит на него, явно не понимая причину перемены его настроения. Она тяжело дышит и всё ещё сжимает лацканы его пиджака, толи всё ещё отталкивает, толи уже притягивает, Руслан не отследил этого, полностью поглощённый своими чувствами.

— Ты… ты… — зашептала она, явно не в силах обрести голос.

Он отступает на шаг, сжимая губы, в линию, и сглатывая поднявшуюся горечь. Неудовлетворенное тело всё ломит. Хочется что-нибудь разломать, чтобы, наконец, уже вытряхнуть эту срань из головы. Её вытрясти. Ту, которая сейчас стоит и смотрит непонимающе, обвинительно, и всё же с какой-то затаённой надеждой.

— Руслан… — её голос дрожит, она и сама вся трясётся. Обхватила себя руками. — Зачем?

Зачем?

Ещё бы он знал, зачем. Но он совершено точно сейчас осознал, что не сможет оставить её. Уйти не сможет. Так и будет ходить по кругу пока не ебанётся в конец. И всё равно, что она, чужая женщина, жена. По херу, что ждёт ребёнка от своего муженька. Срать, что не любит его. Он в ней нуждается так сильно, что только это одно перевешивает всё. Да и не кривиться она сейчас от отвращения, скорее не понимает его поведения.

Руслан взъерошил волосы, и на мгновение зажмурился, словно с обрыва прыгать собрался.

Снова посмотрел на неё.

Вика настороженно наблюдала за ним.

— Ну что царица, по ходу попал я, — проговорил он, горько усмехнувшись. — Всецело завишу теперь от твоей милости.

— Что? — она немного поддалась вперёд, словно это позволит, понят его лучше.

Руслан вздохнул, подбирая про себя слова, вернее, их более благозвучные эквиваленты, потому что, в мозгу у него звучало только одни маты.

— Я хочу тебя, Вика, — выдал он, чтобы конкретизировать свои желания.