Записи и выписки - Михаил Гаспаров

«В этой монодии сочинитель оплакивает ученого друга, несчастным образом утонувшего в плавании из Честера чрез Ирландское море в год 1637. По сему случаю предсказывается конечное крушение развращенного клира, бывшего тогда в силе».

Вновь, о лавры,Вновь, о темные миртыИ ты, неопалимый плющ,Я срываю плоды ваши, терпкие и горькие,И негнущимися пальцами5 До срока отрясаю вашу листву.Едкая нужда,

Драгоценная мне скорбьНе в пору гонит меня смять ваш расцвет:Умер Ликид,До полудня своего умер юный Ликид,Умер, не оставив подобных себе,10 И как мне о нем не петь?Он сам был певец, он высокий строил стих,Он не смеет уплыть на водном ложе своем,Не оплаканный певучею слезою.

15 Начните же, сестры,Чей источник звенит от Юпитерова трона,Начните, скользните по гулким струнам!Мнимо-уклончиво, женски-отговорчивоТак да осенит удавшимся словомНежная Муза20 Урну, назначенную и мне!Пусть оглянется он в своем пути [79]И овеет миром черный мой покров,Ибо вскормлены мы с ним на одном холме,И одно у нас был о стадо, и ручей, и сень, и ключ;25 С ним вдвоем, когда вышние пажитиОткрывались разомкнутым векам солнца,Шли мы в поля и слышали вдвоемЗнойный рог кружащего шмеляИ свежею росою нагуливали стада30 Подчас до поры, когда вечернюю звездуВзносил поворот убегающих небес,А в сверленом стволеНе молкли луговые напевы,И сатир шел в пляс, и двухкопытный фавн35 На ликующий тянулся звук,И старик Дамет любил наши песни.

Но все уже не так. Тебя нет, тебя нет,И больше не будет никогда.О тебе пастухи, о тебе леса, о тебе40 Опустелые пещеры, заросши е тимьяном и лозой,Плачут глухими отголосками.Ива и зеленый орешникБольше твоимНе повеют нежным песням радостными листьями.45 Как розе тля,Как ягненку на пастбище язвящий клещ,Как мороз цветам в наряде их красыТой порой, когда белеет боярышник, —Такова, Ликид,Пришлась пастухам твоя утрата.

50 Где вы были, нимфы, когда невнемлющая глубьОбомкнула любимого Ликида?Не играли вы на той крутизне,Где покоятся былые барды и друиды,Ни на вздыбленных высях Моны,55 Н и у Дэвы, плещущей вещей волной, —Но к чему мечта?Разве были бы вы сильны помочь ему?Нет, — как Муза, как Орфеева мать,Не сильна была чародеющему сыну60 В час вселенского плача природы,Когда с черным ревом неистовый сонмБросил вплавь окровавленный его ликВниз по Гебру и к Лесбийскому берегу.

Зачем он неутомимо65 Правил пастушью свою недолю,Острый ум устремляя к нещедрым Музам,А не так, как все,Под сенью резвился с АмариллидоюИли с прядями кудрявой Неэры?7 °Cлава, [80]Последняя слабость возвышенного ума,Шпорит ввысь благородный духОт услад к трудам,Но когда уже светлая награда впередиЖдет взорваться стремительным сиянием, —75 Слепая Фурия постылым резакомРассекает тонкую пряжу жизни.Но нет —(Это Феб звучит в трепетном слухе моем) —Слава — цветок не для смертных почв:80 Не в мишуре идет она в мир, не в молве она стелется вширь,А живет в высиВ знаке ясных очей всерассудного Юпитера,И каков его последний обо всем приговор,Такова и слава ждет тебя в небесной мзде.

85 Верь, чтимая Аретуза,И тихий Минций в венце певчих тростников:Это высочайшая прозвенела мне струна!Но дальше, моя свирель!90 Вот морской трубач предстал во имя НептуновоВопросить волны, вопросить преступные ветры:Что за невзгодаНежному была погибелью пастуху?И каждый из крутокрылых,Дующих с каждого острия суши,95 Ответил ему: «Не знаем!»Мудрый ГиппотадПринес их ответ, что ни единый порывНе вырвался из его узилища,Что тих был воздух,И скользящая ПанопеяС сестрами играл а на кромке песка.100 Это челн,Роковой и вероломный,В час затменья сколоченный, черными проклятьями снащенный,В бездну погрузил священное твое чело.

Следом медленной стопой притекает чтимый Кэм,Плащ его космат, из осоки его колпак,105 Смутные образы на нем, а по краямВыписана скорбь, как на том кровавом цветке;«Кто отнял, — воззывает он, — лучшую надежду мою?»И последним шел и пришелГалилейский кормчий,110 Ключарь о двух мощных ключах(Отворяет золотой, замыкает железный) —Он сотряс свои увенчанные кудри,Он сказал:«Рад бы я сберечь тебе юного,115 Видя тех, кто чрева ради вкрадывается в стадо,Кто рвется к пиру стригущих,Оттирая званых и достойных, [81]Чьи губы слепы,120 Кто не знает ни держать пастуший посох,Ни иного, что довлеет верному пастырю!Что нужды им и до чего нужда им?Песни их, скудные и нарядные,Чуть скребутся сквозь кривые их свирели,125 Овцы их, голодные, смотрят в небо,Пухнут от ветра и гнилого тумана,И зараза, выедая их, расходится вширь,А черный волк о скрытых когтяхПоходя пожирает их день за днем,130 И двурукое оружие у двериГотово разить, но никого не разит!»

Воротись, Алфей,Грозный глас, претивший тебе, умолк.Воротись, Сицилийская Муза:Воззови к долинам, и пусть он и принесут135 Цветы в стоцветных венчиках лепестков.Вы, низины, нежным полные шепотомЛистьев, непутевых ветров, льющихся ручьев,Свежих, редко зримых смуглой звезде, —Бросьте сюдаВаши очи, яркие, как финифть,140 Из зеленой травы пьющие медовый дождь,Вешним цветом обагряющие землю:Торопливый первоцвет, умирающий забытым,Хохлатый лютик и бледный ясмин,Белую гвоздику и сияющую фьялку,145 В черной ряби анютин глазок.Душистую розу и нарядную жимолость,Томные буквицы с поникшей головой,Каждый цветик в своем пестром трауре.Пусть померкнет амарант,150 Пусть наполнится слезами нарцисс,Устилая лавровое ложе Ликида,Пока тщетная наша мысльМеж неверных отдыхает догадокГде прах твой,155 Дальними омываемый морями, гремящими в берега?У бурных ли ГебридВ обымающей волнеНисшел ты к глубинным чудам,Спишь ли, неподвластный слезным зовам,160 Под древним сказочным Беллером,Где мощный лик с хранимой им горыВзирает туда, где Наманка и Байонна?О архангел, оборотись и тронься!О дельфины, вынесите злополучного на свет!

165 Не плачьте, скорбные пастыри, не плачьте!Он не умер, Ликид, наша горесть,Он скрылся под гладью вод, [83]Как солнце скрывается в океане,Чтобы вскинуть вновь поникшую голову,170 Просветлеть лучами и в новом золотеЗапылать на челе заревых небес, —Так и ЛикидДоброй мощью Грядущего по волнам,Опустясь на дно, вознесся в ту высь,Где иные рощи, иные реки,175 Где чистый нектар смоет ил с его кудрей,И невыразимо зазвучит ему брачная песньВо блаженном царстве радости и любви.Там приветил его чтимый строй угодников,180 Там певучие сонмы движутся во славе своей,И в очах навек высыхают слезы.Не плачьте же, пастыри, о Ликиде:Щедрая тебе мзда,Дух твой отнынеБудет блюсти этот берег,185 Осеняя странников опасных пучин.

Так пел неумелый пастухДубам и ручьямВ час, когда рассвет шел ввысь в седых сандалиях.На тонких скважинах свирельных стволовСтрастной думой ладил он дорийский лад190 И вот солнце простерлось по холмам,И вот кануло в западные моря,И он встал, окинувшись в синий плащ:С новым утром к новым рощам и новым пажитям. [83]

II

ИНТЕЛЛИГЕНЦИЯ И РЕВОЛЮЦИЯ

Вопросник журнала «Знамя»

1. Считаете ли вы, что русская интеллигенция — с момента своего возникновения — являлась инициатором всех общественных движений и революций в стране?

Прежде всего: что такое интеллигенция? (И считаю ли я себя интеллигентом?) По общеевропейскому пониманию, это слой общества, воспитанный для того, чтобы руководить обществом, но не нашедший для этого вакансий и предлагающий обществу свою критику или свои предложения со стороны. Если так, то принадлежность к интеллигенции решается внутренним чувством; «чувствуешь ли ты себя призванным руководить обществом?». Я не чувствую: я знаю, что если меня поставить президентом, то я с лучшими намерениями наделаю много фантастических глупостей. Поэтому я предпочитаю называть себя работником умственного труда.