Леди полночь - Кассандра Клэр

- О, Малкольм. – Сказала Друзилла и залилась слезами. Ливви передала ей салфетку из пиццерии. – Почему у тебя нет парня?

- Но я натурал! – удивленно воскликнул Малкольм.

- Почему тогда у тебя нет девушки? Тебе бы стоило найти себе подружку из Нижнего мира. Может быть, вампиршу, которая может жить вечно.

- Оставь личную жизнь Малкольма в покое, Дрю. – Сказала ей Ливви.

- Не так-то просто найти настоящую любовь. – Проговорил Малкольм, указывая на экран, в котором целовались люди.

- Найти такую же любовь, как в фильме – сложно. – Сказал Джулиан. – Потому что это практически невозможно.

- Что ты имеешь в виду? – Спросила Кристина. – По-твоему, настоящей любви не существует? Я не верю в это.

- Любовь – это не просто ехать с кем-то в аэропорт. – Сказал Джулиан. Он наклонился вперед и Эмма могла видеть только кусочек руны парабатая на его ключице, исчезающую за краем

его футболки. – Любовь – это именно провожать этого человека в дальний полет. Вот и все.

- А у тебя есть тот, кого бы ты хотел проводить? - отозвался Тай с нотками сомнения. Он убавил громкость на плеере, хотя все еще можно было услышать легкие звуки дребезжания, доносящиеся из его наушников.

Джулиан ловко подхватил пульт. Фильм подошел концу, поэтому по черному экрану медленно поползли титры.

- Когда ты любишь кого-то, то вторую половину твоей истинной сущности начинает занимать другой человек. Ты начинаешь замечать его присутствие во всем: в воздухе, которым ты дышишь, в воде, которую ты пьешь. Иногда тебе кажется, что он пробрался настолько далеко, что его можно ощутить глубоко под кожей, внутривенно. Его прикосновение оставляет обжигающий отпечаток на коже, голос звучит, как самая чарующая соловьиная песнь, а любые идеи и мысли тщательно запоминаются и бережно хранятся в твоей голове. Каждый его ночной кошмар причиняет боль, а сладкий сон оставляет приятное тепло внутри, ведь вы чувствуете друг друга как никто другой. Ты не будешь считать его идеальным человеком, ведь ты знаешь о всех его недостатках, о правде, скрытой глубоко внутри, о самых потаенных секретах. И они никогда не будут пугать тебя. Ты будешь дорожить каждым из них, ведь они уже делают совершенством того, кого ты любишь. Поэтому ты будешь хотеть видеть их в нем. Ты будешь хотеть…

Он резко замолчал, осознавая, что каждый взгляд был устремлен на него.

- Ты будешь хотеть чего? - Дрю готова была просверлить в нем дыру своими огромными глазами.

- Ничего. - Произнес Джулиан. - Что-то я разговорился.

Он выключил телевизор и схватил в руки коробки от пиццы. - Пожалуй, выброшу их. - С этими словами он вышел из комнаты.

- Когда он влюбится, - сказала Дрю, глядя ему вслед, - это будет просто… вау.

- После этого, вероятнее всего, мы его больше не увидим. - Пробормотала Ливви. - Да уж, счастливица, кем бы она ни была.

Брови Тая поползли вверх. - Ты шутишь, да?- Спросил он. - Ты ведь не имеешь в виду, что мы его совсем-совсем, никогда-никогда больше не увидим?

- Определенно совсем-совсем и никогда-никогда. - Ответила Эмма. Еще с юных лет Тая озадачивали подобные фразы, коими люди старались так красиво изложить свои мысли. «Льет как из ведра» буквально выводила его из себя и заставляла чувствовать неким предателем по отношению к дождю, ведь кошек и собак ему было жалко куда больше.

В какой-то момент Джулиан занялся созданием незамысловатых рисунков для него, которые показывали сначала буквальный смысл фразы, а затем ее переносное значение. Иллюстрации падающих с небес кошек и собак и людей, выпрыгивающих из собственных носков забавляли Тая так же хорошо, как и объясняли свой истинный смысл. После этого его часто можно было заметить в библиотеке в поисках новых выражений и их значений. Он, конечно, не был против чужой помощи в постижении этого непростого дела, но обучаться наедине с собой ему было предпочтительнее.

Спустя годы у Тая иногда возникали проблемы с фразами, чей смысл был преувеличен, будь он даже уверен в их сути на 90%. Ливви, как никто другой знающая о том, какое беспокойство может вызвать в нем любая неточная формулировка, вскочила на ноги и подбежала к нему. Она обняла брата, укладывая свой подбородок на его плечо. А он ответил ей, наполовину прикрывая глаза. Тай любил физическую близость до того момента пока она не становилась слишком интенсивной – ему нравилось, когда кто-то взъерошивал его волосы, хлопал или почесывал по спине. Временами он напоминал Эмме их кота по имени Черч, когда ему чесали за ушком.

Вспыхнул свет. Кристина встала и снова зажгла ведьмин огонь. Свет заполонил всю комнату в тот момент, когда Джулиан зашел в комнату и огляделся. Он вернулся уже со своим «всегда на месте» хладнокровием.

- Уже поздно. – Сказал Джулиан. – Пора спать. В особенности тебе, Тавви.

- Ненавижу спать. - Произнес Тавви, восседая на коленях у Малкольма, с клоуном-игрушкой, который тот ему дал. Костюмчик игрушки был в фиолетовую клетку и весь сверкал.

- Вот это настоящий дух революции. – Сказал Джулс. – Спасибо, Малкольм. Думаю, в будущем мне еще пригодится твоя помощь.

Малкольм бережно спустил с колен Тавса, чтобы отряхнуть себя от крошек пиццы, оставшиеся на одежде. Он взял свою куртку и направился в коридор, а Эмма и Джулиан вслед за ним. – Ну что ж, ты знаешь, где меня искать. – Ответил он, застегивая куртку. – Я собираюсь завтра поговорить с Дианой о…

- Диана не должна знать. – Сказала Эмма.

Малкольм озадаченно посмотрел на нее. – Не должна знать о чем?

- Что мы расследуем это. – Сказал Джулиан, прервав тем самым Эмму. – Она не хочет, чтобы мы были вовлечены в это. Диана уверена, что это слишком опасно.

Недовольство пробежало по лицу Малкольма. – Знаете, могли бы и раньше предупредить об этом. Я не люблю скрывать что-то от Дианы, тем более такое.

- Извини, - Произнес Джулиан. Его лицо было спокойным, с тенью извинения. Как всегда, Эмма была впечатлена и в то же время напугана его способностью лгать. Джулиан мог быть идеальным лжецом, когда он того хотел. По его лицу нельзя было прочесть, какие эмоции он испытывал на самом деле. – В любом случае, мы не сможем зайти слишком далеко без помощи Конклава и Безмолвных братьев.

- Ладно. – Малкольм внимательно посмотрел на них обоих. Эмма делала все возможное, чтобы ее лицо казалось таким же бесстрастным, как у Джулса. – Все верно, пока не поговорите с Дианой об этом завтра. – Он спрятал руки в карманах, свет играл на его белокурых волосах. - Но есть одна вещь, о которой я не успел сказать тебе. Те метки на телах, которые обнаружила Эмма, - не предназначались для защитного заклинания.

- Но ты ведь сказал… - Начала Эмма.

- Я изменил свое мнение, когда получше присмотрелся. – Сказал Малкольм. – Это не руны защиты. Это руны призыва. Кто-то использовал энергию из мертвых тел для призыва.

- Для призыва чего? – Просил Джулиан.

Малкольм покачал головой. – Думаю, для того, чтобы вызвать что-то в этот мир. Демона, Ангела, я не знаю. Я более детально изучу фотографии, обращусь в Спиральный Лабиринт, но тайно.

- Так, если это было заклинание призыва, - сказала Эмма, - то могло оно быть успешным?

- Заклинание вроде этого? – Спросил Малкольм. – Если бы оно было успешным, то, поверь, вы бы знали об этом.

Эмма проснулась от звука кошачьего плача.

Открыв глаза, она увидела персидского кота, сидящего на ее груди. Кот, породы «голубой перс», упитанный, с большими желтыми глазами и загнутыми ушами.

Эмма с визгом вскочила на ноги, а кот подлетел с кровати. В следующие несколько мгновений творился полнейший беспорядок: Эмма споткнулась о тумбочку, а кот протяжно замяукал. Наконец, ей удалось включить свет и обнаружить кота, сидящего с самодовольной мордочкой у двери ее комнаты.

- Чееееерч! - Простонала она. - Ты серьезно? Тебе больше заняться нечем?

Черч был котом, принадлежащим Институту. Он сидел с таким выражением лица, будто не был причастен ко всему произошедшему. Это был кот, которого можно было время от времени встретить в стенах Института. Ему нашли в коробке с запиской, предназначавшейся Эмме, 4 года назад на ступеньках, в которой было сказано: Пожалуйста, позаботьтесь о моем коте. Брат Захария.

Тогда Эмма не поняла, почему Безмолвный брат, скорее, бывший Безмолвный брат, хотел, чтобы именно она позаботилась о его коте. Она позвонила Клэри, от которой впоследствии узнала, что кот когда-то жил в Нью-Йоркском Институте и действительно принадлежал Брату Захарии, и если Эмма и Джулиан хотели завести кота, то они вполне могут позаботиться о нем.

Клэри отметила, что его зовут Черч.

Черч был таким котом, который гулял сам по себе. Он сбегал на улицу, через открытые окна и исчезал на дни и даже недели. Сперва Эмму бесило, что он постоянно сбегал, но с каждым его возвращением она отмечала, что Черч становился все более самодовольным, чем прежде. Когда Эмме стукнуло 14, кот стал возвращаться с подарками для нее, привязанными к ошейнику. Это были раковины и кусочки морского стекла. Раковины Эмма бережно хранила на подоконнике, а стекло послужило основой для создания браслета Удачи для Джулиана.