Жажда наслаждений - тия Дивайн

Во время подачи первого блюда никто не произнес ни слова. Все тайком наблюдали за Николасом, будто опасались, что он может стянуть столовое серебро.

Он же намеренно активно орудовал ножом и вилкой, заставляя всех нервничать; серебро и впрямь было великолепным — тяжелое, покрытое орнаментом с монограммами.

Мое..

Он чувствовал вокруг себя стену враждебности. Они думали о том же, о чем и он.

Все здесь теперь принадлежит ему. А они хотели доказать обратное. Был только один выход. Он оглядел всех присутствующих за столом. Гости были заняты десертом, кофе, малозначащими тихими разговорами, намеренно избегая его. Все считали часы и минуты до того времени, когда настанет пора ложиться спать. Придумывали способы, как держать его взаперти. Но у них не получалось. Всегда есть враг…

Гнездо гадюк, готовых ужалить в любое мгновение.

Кто из них больше всего терял? Ответ был ясен: Элизабет. Прекрасная, роскошная, созревшая для постели Элизабет. Может быть, атмосфера за столом была частью ее плана?

Никогда не знаешь, кто может оказаться твоим врагом…

Он взял себе порцию шербета; вкус показался очень кислым. Николас глотнул кофе, чувствуя, как горячая волна встречается со стеной холода у него в горле.

Все смотрели на него, напряжение нарастало.

Они чего-то ждали… но чего?

Они переглядывались между собой, как будто что-то обсуждали, однако никто не решался заговорить первым.

И наконец начал Виктор:

— Я скажу. Нам необходимо себя защитить. Нам ничего не известно о пришедшем к нам внезапно человеке. Тот ли он, за кого себя выдает? Он ведь может убить нас, пока мы будем спать.

Вот она, горькая правда — все его подозревали. И только революционер был достаточно храбрым или глупым, чтобы выразить всеобщее мнение.

— А зачем мне вас убивать? — спросил Николас. — Разве от вашего убийства мне будет какая-то выгода?

— Время разграбить дом и исчезнуть, — возразил Виктор. — Мы можем проснуться завтра утром и обнаружить, что все исчезло. Что вы только обманывали Элизабет, для того чтобы ограбить ее. Но не стоит беспокоиться, Элизабет. Я, — он выпятил грудь, — буду следить за ним денно и нощно начиная с настоящего момента. Я буду знать каждый его шаг…

— И мне тоже, — вдруг сказал Питер, — не нравится создавшаяся ситуация. Думаю, нам нужно будет по очереди следить за ним пока не прибудет нотариус и не подтвердит его права на наследование.

— Великолепный план, джентльмены, — с воодушевлением сказал Николас. — Действительно, установите стражу у моей двери. У меня нет абсолютно никаких возражений.

Все смотрели на него.

Он в упор взглянул на Элизабет.

— Мне нечего скрывать. Я тот, за кого себя выдаю. Элизабет получила письмо от нотариуса. Однако раз уж вы так серьезно относитесь к моей персоне, я соглашусь со всем, что вы решите предпринять. Тебя удовлетворит такой ответ, Элизабет?

Она первая отвела взгляд.

— Я не… — начала она и остановилась. Она не была уверена в действенности таких мер. Они только приведут к недоступности для нее ночью Николаса. Может быть, оно и к лучшему. — Не склоняюсь ни к чьему мнению.

— Ты же знаешь, что я Николас Мейси.

— Я поверила письму мистера Гиддонза, но все остальные, похоже, сомневаются.

— Ты слишком много принимаешь на веру, моя дорогая Элизабет, — сказал Питер. — Ты ничего не знаешь о нем, кроме того что написано на куске бумажки, которую с легкостью можно подделать.

Я слишком много знаю, язвительно подумала Элизабет, и не могу выкинуть свою осведомленность из головы. Однако с таким знанием далеко не уйдешь. Завтра приедет мистер Гиддонз, ответит на все вопросы, а до тех пор Николас будет находиться под стражей и наблюдением.

Она не была уверена, что выдержит еще день постоянных подозрений… или Николаса, оказывающегося на ней чуть не каждую минуту.

Она встала.

— Джентльмены…

Время выпить сладкого ликера в компании людей, которых связывают не такие уж сладкие отношения.

Сегодня ее отец, Виктор и Питер окружат Николаса вниманием, таким же плотным, как ткань смирительной рубашки. У нее будет возможность что-нибудь предпринять, что-нибудь найти. Может быть, Минна вдруг вспомнит, где видела Николаса.

Дураки. Он еще ни к кому не испытывал такого презрения. Они просто не знали, с кем связались. Но ему было уже не важно.

С того момента как он впервые ступил на землю Шенстоуна, он понял, что ему нужно.

Она?

Нет. Ему нужно удовлетворение от сознания того, что ему удалось одержать триумф над Уильямом Мейси. Отомстить за отца, хотя и после его смерти.

И разоблачить Невидимую Руку.

Однако он не знал, что ему было нужно на самом деле, пока не увидел все собственными глазами.

Он желал Шенстоун.

Он не думал, что у него появятся такие мысли. Все было слишком неожиданно: он почувствовал, что вернулся домой.

Пора было прекращать лгать самому себе: пути назад не было.

Шенстоун не был врагом. Элизабет?

Он также не знал, насколько сильно ее желал, пока не заполучил ее тело…

Но она тоже уже не имела значения. Нужно было сфокусироваться на тех, кто сейчас находился в коридоре за его дверью, считая себя такими умными.

А где-то там, в темноте, его поджидала Невидимая Рука, готовая нанести удар.

Дом был похож на склеп, окутанный жуткой, нереальной темнотой, без малейшего проблеска света. Густая матовая тишина не нарушалась ни одним звуком.

Все следили за Николасом.

«А кто следит за мной?»

Было полным безумием покидать свою комнату. Еще более безумным казалось, что она сможет найти в темноте то, что не смогла найти при свете.

Но как она могла просто сидеть, бездействовать и ждать?

…Ждать… Боже, как она ненавидела ждать.

Темнота скрывала все. Не существовало никаких границ; казалось, что она покинула землю и унеслась в пустоту.

Элизабет выставила руки вперед. Она не могла ничего нащупать, и это пугало больше всего.

К тому же она не догадалась прихватить свечку.

Разумнее было бы вернуться к себе в кровать, а не идти в пустоту, окружавшую ее.

Ее отец, Виктор, Питер — они обо всем позаботятся. Но почему-то она не особо на них надеялась. Если бы им приходилось волноваться еще и о том, что она крадется по дому, подобно привидению, ситуация бы только осложнилась.

Она на самом деле ощущала себя привидением, как будто она больше не существовала после того, как чужое присутствие разрушило ее жизнь.

…Сын брата Уильяма. Вся запутанная история семьи должна была разрешиться с рождением сына Уильяма и Элизабет… Настоящий ночной кошмар. Было так темно. В темноте ничего не существовало: она была похожа на смерть, такая же сковывающая и ослепляющая. Она держала ее…