Ноябрьский дождь - Владимир Владимирович

   - Я так и знал, - сказал он, бесстрастно встретив ее глядение. - Все бы молодым бегать да бегать.

   - Они такие, - солидно согласился Сэм, ненароком шагнув вперед и став так, что Дзюнко вдруг оказалась за ним. Словно под защиту ее взял коварный толстяк. - Отслеживание работает?

   - Работает, - кивнул старший. - Ее даже Дюбуа смог засечь.

   - Вы о чем? - Китами почему-то хотелось дернуть Ватанабэ за рукав. Так она привлекала внимание отца в детстве, когда задавала какой-нибудь из бесчисленных детских вопросов. Однако сейчас подобный жест был бы совсем не к месту. Поэтому она просто спросила. - Какое отслеживание?

   - А это, Китами, дело старых коварных дяденек, - обернулся Сэм. - Просто помни, что теперь тебя найдут, куда бы ты ни побежала. Это на всякий случай.

   - Ясно, - коротко ответила Дзюнко.

   Итак, за ней установлена непрерывная слежка. Скорее всего, жучок. Вопрос лишь в том, в одежде сидит это устройство... или в ней самой? Мало ли, что могли вколоть те врачи...

   - Я ее заберу? - несколько настороженно осведомился старший. - К директору же надо отвести, формальности всякие...

   - Забирай. Только... - Ватанабэ сделал еще шаг вперед, окончательно отгородив Дзюнко от главного конвоира. - Я ее уже наказал. Так что держи своих архаровцев подальше, ладно? И научи их, как себя с гражданскими вести.

   - Не волнуйся, - ответил старший. - Шеи мылить я им долго и со вкусом буду. Только ты своему бойцовскому уборщику вели не брать моих ребят в удушающие захваты. Рэмбо недоделанный...

   - А ты не завидуй, не завидуй, - хмыкнул Сэм. Он вновь обернулся к Китами. - Все, иди с дядей и больше не шали.

   Девушка шагнула мимо толстяка к конвоиру. И почувствовала, как на плечо ей легла большая мягкая рука. Сэм чуть заметно улыбнулся, глядя хитрым глазом поверх очков.

   - Ты не обижайся. Но человека я из тебя сделаю.

   Не ответив, Дзюнко прошла дальше. Старший посторонился, пропуская ее к выходу с крыши, а сам пристроился сзади.

   Спускаясь на первую ступеньку, она украдкой оглянулась. Ватанабэ достал из внутреннего кармана пиджака длинную коричневую сигару и сейчас раскуривал ее, попыхивая темным серым дымком. На Китами и ее сопровождающего он не смотрел.

   Странный он все-таки, этот Ватанабэ. Получается, это он устроил ее перевод в эту "академию". Зачем-то. Затем, чтобы "сделать из нее человека". Что он имел в виду? Зачем ему это все? И почему он опять вздумал устраивать ей порку, пусть и не публичную в этот раз? Из-за того, что она использовала эти свои проклятые способности, чтобы напасть на человека? Так он сказал. Но при чем тут угаданная им неприязнь к школе, появившаяся с первых минут?

   Странный он все-таки, этот Ватанабэ.

   Они спускались по лестнице и преодолели уже половину ступенек, когда навстречу пронесся вихрь. Вихрь имел обличье молодой девушки в ярком платье радужной расцветки, обладавшем короткостью подола и глубиной выреза, достаточными, чтобы считать сей предмет одежды соблазнительным для мужского глаза. Соблазниться было чем: стройная незнакомка обладала всеми признаками привлекательности тела и лица. Даже выкрашенные в платиново-белый цвет волосы, казавшиеся слегка неестественными, совсем недурно обрамляли курносое европейское личико со спокойного оттенка помадой на губах.

   Девушка остановилась на лестничной площадке прямо напротив спускавшихся. Она улыбнулась Китами, широко и чуть глуповато. Затем перевела чуть пустой и слегка фанатичный взгляд на ее сопровождающего.

   - Он там, да?! - громко спросила она.

   - Э... - скрепя шестеренками мозга, замялся старший. - А... Да, он там. На крыше.

   - Попался! - простецкие глазки незнакомки хищно заблестели. - Никуда не скроешься от Дженни Паттерсон! Спасибо!

   И, вскочив на нижнюю ступеньку, девушка цокающим каблуками ураганом проскочила мимо них. Старший довольно усмехнулся.

   - Вот, девочка, учись, - обратился он к Дзюнко. - Ватанабэ отмазал тебя от наказания. Не найди он тебя раньше меня, потащили бы тебя обратно в карантин. А теперь будет расплачиваться - она нашла его. Фатум!

   - Ты хорошо себя чувствуешь? - с некоторым сомнением в голосе спросила Анна.

   Октавиан небрежным движением ссыпал две узкие полоски разноцветных порошков в одну. Пальцем он принялся размешивать получившуюся комбинацию.

   - Очень.

   Они сидели друг напротив друга в уютном полумраке. В клубе можно было заказать отдельный кабинет, но Вендиго в этот раз почему-то хотел быть ближе к толпе. Сегодня заведение устроило вечер ретро, и под сводами танцевального зала звенела теплом и солнцем латиноамериканская музыка с примесью диско. Народу пока еще было немного, и немногочисленные танцующие или обжимающиеся парочки нисколько не мешали.

   Анна задумчиво покручивала вокруг пальца локон своих роскошных рыжих волос. Ее рабочий, как сама девушка любила говорить, наряд - брючный костюм с белоснежной блузкой - сейчас казался несколько официозным. Ведь они отдыхали. Причем несколько скользким образом: порошки, смешиваемые ее кавалером, являли собой разновидности легких наркотиков. Пусть и разрешенных, но все же не вызывающих желания пристраститься.

   К счастью, ей, трикстеру, не нужно было волноваться о физической деградации наркомана. В случае необходимости, организм любого из подобных Анне мог вполне безболезненно справиться с ядом чего-нибудь не особенно тяжелого. Однако она прекрасно помнила, что нет ничего ужаснее и страшнее, чем трикстер на героине. Поэтому меру знать не мешало.

   Перемешать сразу две синтетических порошка было любимейшей забавой Октавиана. Причем один предназначался вовсе не для нюхания, а для растворения и ввода внутривенно. Он словно обожал бросать вызов собственному телу и рассудку. Вот и сейчас ее любимый мужчина выстроил из смеси новую аккуратную дорожку прямо на столе. И, наклонившись, ловко вдохнул правой ноздрей половину. После чего распрямился и расслабленно откинулся на стуле.

   - Знаешь, - довольно щурясь, сказал Вендиго Анне. - Вот сейчас я бы должен начать задыхаться. А потом сердечко обязано остановиться. А вместо всего этого все вокруг становится сиреневым.

   - Везунчик, - улыбнулась она, глядя, как пару раз рефлекторно дернулась его рука. - Даже я бы забилась в конвульсиях.

   - А откуда тебе знать, - пронзительные синие глаза хитро сощурились. - Никогда ведь не пробовала.

   - Я знаю свои пределы, мой хороший, - она повела бровями. - Я не ты.

   - С-с-с-с-с.... - Октавиан шумно вдохнул разогретый клубный воздух, впуская его через уголок рта и не разжимая зубов. - Вот чего я не переношу, так это самоуничижения.

   - Ну, что поделать, - Анна склонила голову. - Мы оба знаем, что я...

   - Ты - это ты! - он авторитетно наставил на нее указательный палец. - Ты - венец долгих и кропотливых попыток человека вырасти над собой. Ты, солнышко мое, - прыжок гомо сапиенса выше головы. Это я уже молчу, какая ты красивая.

   - Ха, - снова улыбнулась девушка. - Спасибо.

   - Да не за что, - Октавиан потер переносицу. - Никогда не думай о себе пренебрежительно. Этого и хотят все окружающие тебя людишки. Они требуют, чтобы ты себя ограничивала, чтобы держала в рамках желания и чувства. Они хотят, чтобы все растворялись во всех.

   Мужчина внезапно перегнулся через стол, оказавшись совсем близко. Расширившиеся под воздействием наркотика зрачки уставились, казалось, прямо в душу. Анна, как бывало с ней почти всегда рядом с любимым, ощутила легкий укол напряженности.

   - Единственное, ради чего стоит существовать - воцарение себя самого, - произнес Октавиан. Губы его медленно разошлись в улыбке. Широкой и добродушной. Жуткой. - А если не веришь себе... Зачем тогда жить?

   Анна вдруг поняла, что уже не слышит легкомысленной музыки в зале. Незаметно глаза Вендиго заполнили собой весь мир. А голос его зазвучал из динамиков, исторгавших латинские ритмы. Никто вокруг не замечал, как все изменилось. Никого вокруг и не было. Был только он. Его голос. Его глаза. И ее неровно забившееся сердце.

   Вот прозвучали последние слова. И вдруг все кончилось. Синие океаны глаз пропали, до ее ушей донеслась музыка. Октавиан откинулся обратно на спинку стула.

   - Кажется, меня слегка повело, - усмехнулся он. - И все-таки попробуй. А?

   Он приглашающе повел рукой над оставшейся половинкой полоски.

   - А если меня это убьет? - тихо спросила Анна.

   - Не бойся, - сверкнули ласковым лучиком великие глаза. - Я с тобой.

   И, поверив, как всегда верила ему, девушка склонилась к наркотику.

   По окончании занятий они всегда шли на остановку вместе с Инори. И всегда доезжали до общежития вдвоем. Стоит отметить, что Учики неизменно радовала малое число людей в салоне в часы их возвращения. Хотя, конечно, перспектива оставаться с девушкой и вовсе наедине, без посторонних, юношу тоже неизменно угнетала. А потому Отоко никак не мог понять, что же дороже: застенчивость или нелюбовь к толпам?