Странник по прозвищу Скиф - Михаил Ахманов

На них были запечатлены развалины какого-то поселения — остатки высоких стен с треугольными и звездчатыми отверстиями, занесенными красноватым песком, перекошенные ребристые шпили из блестящего металла, спиральные пандусы, треснувшие и осевшие на землю, выложенная каменными плитами мостовая — по периметру каждой плиты торчали тугие валики мха с крохотными розовыми цветами. На одной из фотографий Кирилл разглядел невысокие колонны, тянувшиеся ровной шеренгой в пустыню; каждую сверху прикрывала выпуклая крышка, превращая ее в некое подобие гриба. На следующем снимке крышка на первой из колонн была откинута и рядом, лихо подбоченившись, стоял Серж Никитин, он же — инструктор-проводник по кличке Сингапур. Вылитый Джеймс Бонд! Осанка льва, уверенность во взоре, на губах чуть насмешливая улыбка, у пояса нож и пистолет, над плечом торчит ствол «шершня»… Но взгляд Кирилла лишь скользнул по лицу счастливца, открывшего чудесный город. Простиравшаяся за ним панорама казалась гораздо интересней.

От поселения, запечатленного на снимках, веяло неимоверной древностью. Какое-то шестое чувство подсказывало Кириллу, что тут речь идет не о тысячелетиях, а об иных сроках, сравнимых с жизненным циклом звезд или самой Галактики; чудилось, что ветры времен миллионы лет играют и звенят среди этих руин, то засыпая их песком, то нежно сдувая красноватую пыль с камня и металла. Странный город, однако, не производил впечатления гигантского могильника, быть может, потому, что над ним сияло фиолетовое небо и среди развалин тут и там высились деревья с плоскими, похожими на продавленные зонты кронами.

Стараясь унять дрожь в руках, Кирилл еще раз просмотрел снимки и поднял взгляд на Сарагосу.

— Что это, Пал Нилыч?

— Фэнтриэл Эгонда… Некое место, с которым пожелал ознакомиться один наш клиент… человек с изрядной фантазией, должен заметить. Там нашлись любопытные штучки — не на поверхности, а внизу, в подземных камерах, и Сингапур притащил, что смог. Ну, и ты не зевай. Интересные находки оплачиваются особо.

Бережно собрав фотографии, Кирилл засунул их в пакет и вернул шефу. Эти снимки будто обжигали пальцы. Загадочный город вставал перед ним в древнем своем великолепии, тянулся к фиолетовым небесам сверкающими остриями шпилей, оттеснял пустыню стенами домов, ширился и рос, закрывая горизонты.

Сарагоса, спокойно попыхивая трубкой, сказал:

— В общем, приглядывайся и принюхивайся, парень, но не забывай, где торчат ближайшие кусты. Это, — он похлопал по пакету со снимками, — безлюдный мир, а значит, безопасный. Но у твоего сна совсем другие сюжеты… Шашки наголо, как сказал наш финансист. А шашка, знаешь ли, пренеприятная вещь, когда подбирается к твоей шее.

— Вернемся без потерь, Пал Нилыч. — Кирилл потер висок, соображая, не покажут ли ему еще что-нибудь — нижнее сейфовое отделение под экраном «Ланда» выглядело очень вместительным, и снимков там могла оказаться не одна тысяча. — Вернемся без потерь, — повторил он, — я знаю.

— Х-м-м… Это откуда ж такая уверенность?

— Харана шепнул. Точнее, смолчал насчет неприятностей.

— Харана?

«Ну, сейчас я тебе выложу, — подумал Кирилл. — Не один Доктор умеет морочить голову!»

Загадочно усмехнувшись, он произнес нараспев, словно читая заклинание:

— A'xap а'на ритайра ден кро. A'xap а'на… Харана!

Сарагоса выпустил клуб сизого дыма.

— Это на скифском, парень? Так я скифского не понимаю.

— Бог с жалом змеи стоит за твоим плечом, — перевел Кирилл. — Речение индейцев экрива, из Амазонии… так, во всяком случае, утверждал мой комбат.

— И что сие значит? — В карих глазах Сарагосы мелькнуло любопытство.

— Некоторые люди умеют предчувствовать неприятности… серьезные неприятности, я хочу сказать. Звенит в висках, замирает сердце, давит… давит вот здесь. — Кирилл коснулся лба. — Индейцы в таких случаях говорили: «Бог с жалом змеи стоит за твоим плечом». В смысле: рука судьбы занесена. Чтобы отвести ее, надо изменить жизнь. Резко изменить! Понимаете?

Шеф вдруг подобрался в своем кресле, закаменел, прожигая Кирилла взглядом; лицо его покраснело, на скулах вздулись желваки, брови прыгнули вверх, да так и застыли, словно пара изогнутых мохнатых гусениц. Казалось, где-то в груди у него, отсчитывая последние мгновения, тикает часовой механизм бомбы и Сарагоса неимоверным усилием пытается предотвратить взрыв.

Вероятно, это ему удалось. Расцепив стиснутые зубы, он пробормотал:

— Выходит, ты чувствуешь грядущую опасность? Кирилл молча кивнул, удивленный произошедшей с шефом метаморфозой.

— И многие в твоей части… ну, в этой вашей команде «Зет»… умели такое?

— Кто как. Кому-то удавалось — не всегда, время от времени. Редко.

— А ты?

— Что — я?

— Ты чувствовал каждый раз? Непременно? Ну, этот звон, давление в голове? Каждый раз перед серьезными неприятностями?

— Да. Вначале я не понимал, в чем тут дело, но мне объяснили. Майор наш объяснил. Ему и раньше попадались парни вроде меня.

Лицо Сарагосы приобрело нормальный оттенок, желваки исчезли.

— Ну и ну, — в задумчивости протянул он. — Выходит, ты у нас не только спец по скифам, а еще и кузен Доктора… Или родной брат, э? Если не Доктора, так всяких там «слухачей», провидцев да адвектов?

— Это кто ж такие? — поинтересовался Кирилл.

— Адвекты? Предсказатели погоды… ну, еще они умеют дождь вызывать или бурю, рассеивать тучи и всякое такое. Синоптики, одним словом.

— Погоду я предсказывать не могу.

— Ясное дело, не можешь! Тут важна не конкретика, а суть, смысл паранормальной способности. У тебя свой дар предвидения, очень полезный для человека твоей профессии… — Сарагоса сделал паузу, потом спросил: — Выходит, ты не зря уволился из армии, сержант? Что, в голове звенело?

— Звенело. — Кирилл не стал уточнять, что не просто звенело, а бухало, словно молот о наковальню. A'xap а'на ритайра ден кро! Он не знал, какое слово в этой фразе обозначает бога, какое — змею и не является ли она от начала и до конца выдумкой хитроумного майора Звягина, однако в даре своем не сомневался. Харана! Может, экстрасенсы и парапсихологи называли сей талант по-иному, но Кирилл предпочитал свое, привычное: святой Харана, друг солдата!

Внезапно он сообразил, что Сарагоса не спускает с него напряженного взгляда.

— Значит, звенело у тебя в голове, — произнес шеф, катая в ладонях трубку. — А как сейчас? Ничего не чувствуешь?

— Нет.

— Х-м-м… В самом деле, нашел ты себе спокойную работенку, так? Ну, ладно… — Сарагоса усмехнулся и махнул в сторону сложенных на диване рюкзаков. — Оставь это барахло у меня, завтра заберешь. Минут через двадцать загляни в каптерку к дяде Коле, пусть приготовит пару фляг, комбинезоны, ремни, ну и все прочее… А сейчас — за мной, сержант! — Он вытащил карманные часы на серебряной цепочке, сверился с ними и хмыкнул. — Сегодня у нас Погружение… Самурай ведет одну парочку повеселиться… Идем, понаблюдаешь, как это выглядит со стороны.

Они вышли в коридор. Кирилл чувствовал, как томные взгляды Элечки щекочут ему лопатки. Девушка она была стройная, длинноногая и с броской внешностью, но не в его вкусе: по закону притяжения противоположностей ему больше нравились темноглазые брюнетки, а не блондинки, тем более крашеные. Впрочем, прелестную Эльвиру он о том в известность не ставил и с удовольствием любовался ее точеной шейкой и круглыми коленками, что соблазнительно белели под столом.

В «спальне» все было готово; ждали только Сарагосу, почитавшего своей святой обязанностью присутствовать при каждом Погружении. Посреди комнаты стоял табурет для Доктора, напротив, у стены — три кресла, похожих на авиационные, но без ремней. Клиенты — сытая супружеская чета в средних летах — выглядели слегка смущенными: видно, предвкушение грядущих удовольствий боролось с испугом. Оба были одеты в щегольские белые костюмы; мужчина, по виду бизнесмен из «новых русских», держал на коленях невероятных размеров чемодан, дама — объемистую сумку, наверняка с туалетами. Супруги заказали недельный тур по взморью типа Лазурного берега, но с индийской экзотикой и шведским сервисом: шикарные отели, солнечные пляжи, восточная кухня, кабаре, казино, обязательное катание на слонах — и никаких острых ощущений. Вероятно, этого добра им хватало и дома.

Самурай, тоже облаченный в белое и с еще одной сумкой под мышкой, сидел в кресле справа; пиджак у него на груди чуть заметно оттопыривался. Он и в самом деле походил на японца благородных кровей — изящный, невысокий, узкоглазый, с тонкими чертами смугловатого лица, — хотя являлся чистопородным тувинцем из Кызыла и звали его Дорджи Чучуевым. Но здесь, в этой комнате, он был Самураем и, вероятно, повторял сейчас про себя, что «клинок самурая сияет как зеркало». Пароль этот, как и все прочие, выдумал Сарагоса.