Под Южным крестом - Луи Буссенар

— Виктор, — тихо обратился к нему Фрикэ, — что с тобой? Ты весь дрожишь. Уж не наступил ли ты на хвост змеи или не увидал ли тигра, пожелавшего впустить острые когти в твои икры?

— Нет, мсье, — пролепетал он, — нет… не дикий зверь… дикари… там.

— Дикари! .. А сколько их?

— Двое.

— Только двое? Ну, не стоит так волноваться из-за таких пустяков, мой милый малютка. Ты позеленел от страха и похож сейчас на незрелый лимон.

— А где они, эти дикари?

— Там… в лесу.

— Кто там? — громко произнес парижанин. — Покажитесь, пожалуйста.

Это вежливое приглашение, произнесенное любезным тоном, имело полный успех.

Густые ветви раздвинулись во второй раз, и перед путешественниками предстали два странных существа. При виде вооруженных людей они сначала смутились, несмотря на то, что сами были вооружены с ног до головы. Фрикэ, заметив их миролюбивое настроение, швырнул на землю саблю и, весело улыбаясь, пошел им навстречу.

— Ах! Черт возьми! — проговорил он насмешливо. — Да они уродливы, как обезьяны, и грязны, как корзинка старьевщика.

— Ну, это уж чересчур, — возразил Пьер де Галь, — а все-таки ушат воды и мочалка им бы не повредили; впрочем, они явились сюда, по-видимому, с добрыми намерениями. Добро пожаловать, дорогие гости!

Дикари, пораженные этим потоком слов, не двигались с места. Среднего роста, около одного метра шестидесяти сантиметров, с медными браслетами на руках и ногах, с кольцами, продетыми в ноздри и уши, они были и смешны и жалки.

От их тела, покрытого густым слоем грязи, и ног, сверху донизу в ссадинах, распространялось такое зловоние, что стадо кайманов пришло бы в неописуемую радость.

Несмотря на раны и комки грязи, их темное, мясистое, желтоватое тело было сильно и крепко, но красотой и пропорциональностью сложения они уступали настоящим папуасам. Колена их были искривлены, ступни совершенно плоски, шея необыкновенно коротка. Что же касается головы, она существенно отличалась от головы антропофагов, населяющих остров Вудларк. Огромная, круглая, она казалась лишь слегка обрисованной совсем неумелым художником. Брови большие и густые, как у человекообразных обезьян, из-под которых глядят маленькие злые глаза, толстый, приплюснутый нос, четырехугольные челюсти, сильные как у дога, и толстые мясистые губы, — одним словом, вся физиономия напоминала раздавленную маску.

Волосы их, слегка курчавые, были заплетены в мелкие косички и спускались на затылок, как колосья маиса; толстые круглые браслеты из меди украшали руки; у одного из дикарей в ноздри было продето огромное костяное кольцо, как-то странно окружавшее рот, у другого небольшая кость, продетая в ноздри, уродливо выворачивала их. Плечи и грудь были все испещрены голубыми и красными рубцами, — остатками давнишних татуировок.

Вооружение их состояло из копья в два метра длиной с бамбуковым концом, рукоятка которого была украшена огромной кистью, сделанной из перьев казуара, и лука из каштанового дерева с тетивой из индийского тростника. Стрелы совершенно прямые, тонкие, длинные, около одного метра пятидесяти сантиметров, были выточены из бамбука и оканчивались костью, от которой отходило во все стороны множество мелких косточек. Это оружие, если верить самым правдивым исследователям, страшно только внешне, так как папуасы весьма неискусные стрелки.

Оглядев с ног до головы троих друзей и оставшись совершенно довольными произведенным осмотром, они скорчили жалкую гримасу и похлопали себя по животу, желая показать этим характерным жестом, что голодны.

Фрикэ, сразу же понявший эту выразительную пантомиму, не замедлил ответить им:

— Вы явились к нам как раз вовремя. Вчера мы затруднились бы пригласить вас закусить; сегодня совсем другое дело, кладовая наша полна… Но лишние разговоры ни к чему, вот чем мы попотчуем вас.

И он протянул дикарям целый сверток саго, остатки кенгуру и кабанов и огромный кусок капусты саговой пальмы.

Невозможно описать восхищения, отразившегося на физиономиях дикарей при виде столь обильного завтрака. Широкая улыбка пробежала по их мясистым губам, открыв двойной ряд зубов, белых как слоновая кость. Не теряя времени, два рта или, скорее, две пасти широко раскрылись, улыбка исчезла, и они принялись уничтожать все предложенное им с поспешностью, указывающей на невероятную крепость их челюстей. Это продолжалось четверть часа, в течение которых только и слышался скрип зубов, сопровождаемый беспрестанным морганием глаз, гримасами, кривлянием; ел не один рот, а вместе с ним и все существо дикаря. Наконец эта гимнастика кончилась, дикари наелись до отвала и довольным голосом протянули: «Ох! »

Затем они обменялись несколькими словами на неизвестном языке к неудовольствию Фрикэ, которому очень хотелось потолковать с ними.

Но вдруг, к его великой радости, Виктор, спрятавшийся в кусты при виде отвратительного обжорства, превозмог свой страх, приблизился и ответил им.

— Скажи, пожалуйста, разве ты говоришь по-папуасски? — спросил удивленный парижанин.

— Нет, Фрикэ. Дикари говорят по-малайски! А я понимаю этот язык.

— По-малайски? Они говорят по-малайски? Но, значит, невдалеке есть какое-нибудь хоть немного цивилизованное учреждение. О, это может резко изменить наши планы.

Радость эта была, увы, непродолжительна. Вот что передал ему Виктор, переводчик очень усердный, но собственная речь которого требовала по временам разъяснений.

Эти два дикаря были из племени кароновnote 13. Покинули они родину давно, очень давно. Когда они отправлялись в путь, их было много, но войско было уничтожено могущественным неприятелем, жестоко преследовавшим их. Все их товарищи были съедены; они остались вдвоем, блуждая с места на место, как проклятые.

О присутствии негритов в Новой Гвинеи только догадывались. Догадки эти стали фактом с 1876 г., благодаря одному из самых знаменитых французских исследователей, Ахиллу Раффраю.

— А мне кажется, — ответил Фрикэ, выслушав переводчика, пересказавшего ему ответы, — что одного беглого взгляда на их физиономии вполне достаточно, чтобы выдать им без предварительного экзамена диплом антропофагов. Спроси-ка у них, едят ли они человеческое мясо.

Этот вопрос заставил дикарей громко расхохотаться. Их отвратительные зверские физиономии осветились желанием отведать лакомого блюда, и они поспешили ответить утвердительно, как будто каннибализм был самой естественной вещью на свете.

— А много ли съели они людей?

Один из них скромно вытянул обе руки, показывая, что он участвовал в десяти таких обедах. Другой показал сначала обе ноги, потом и руки.