Маяк и звезды - Анника Тор

Каждую ночь с тех пор, как они приехали на остров, Бленда видела из своего чердачного окошка, как луч маяка освещает скалы. Но сегодня все выглядело по-другому. Сегодня они сами зажгли маяк. Сегодня они сами сделали все для того, чтобы помочь кораблям, плывущим в море. Только что Бленда снова выходила на улицу, в шторм, и поднималась на маяк завести гирю, чтобы линза и зеркало не переставали вращаться. Она испытывала чувство гордости, сидя на кровати с тетрадкой на коленях и наблюдая затем, как мигает маяк.

Писать сегодня было так легко — это напоминало беседу между людьми, которым есть что сказать друг другу. Хотя рядом никого не было, Бленде казалось, будто ей кто-то отвечает, будто сквозь шторм с ней говорит чей-то голос. Она так внимательно вслушивалась в него, что не услышала шагов Эрика. Только когда он распахнул дверь и остановился на пороге чердачной комнаты, Бленда подняла голову и выпустила карандаш.

— Эрик, что случилось?

— Я не могу уснуть.

— Тебе страшно?

Бленда отложила тетрадь с неоконченным письмом. Голос, говоривший с ней, утих, теперь она слышала только порывы ветра.

— Немного.

— Хочешь, спи со мной.

— Ты серьезно?

— Конечно.

Бленда убрала тетрадь и карандаш с постели и сходила вниз за подушкой для Эрика. Она положила ее в изножье узкой кровати, чтобы лечь с ним валетом, и легла сама.

— Какие у тебя ледяные ноги, — сказала она.

— У тебя тоже.

— Теперь сможешь уснуть?

— Наверное.

Но никто из них не уснул, оба лежали с открытыми глазами, слушая, как порывы ветра терзают крышу и стены дома. Эрик никогда не слышал ничего подобного. Конечно, осенние шторма случались и в Гётеборге, но в Хаге ветер никогда не выл так сильно. Наверное, это потому, что там слишком много домов. Иногда в парке Хага ветер ломал большие ветки, а как-то раз одна такая ветка даже упала на мальчика и сильно покалечила его. Но здесь казалось, что ветер хочет разрушить целый дом, оставив только щепки и разбитую черепицу.

— Бленда?

— Что?

— А дом может рухнуть?

— Конечно нет. Думаешь, тут раньше никогда не штормило?

Эрик немного успокоился. Он не подумал о том, что за все эти годы жилище смотрителя выдержало не один шторм. А маяк и вовсе построен из камня, он выстоит в любую погоду.

Он уже засыпал, когда небо озарилось светом. Не мягким светом маяка, а внезапной, как молния, вспышкой. Молния, подумал он, ожидая грома, но грома не последовало, зато вспышка повторилась. Эрик вылез из кровати и подошел к окну. Он увидел, как далеко в море что-то вспыхивает и гаснет. Бленда тоже поднялась и встала у него за спиной.

— Это сигнальные ракеты, — сказал Эрик. — Кто-то терпит кораблекрушение. Они просят помощи.

— Что нам делать?

Бленда была в ужасе.

— Мы можем им помочь?

Эрик покачал головой.

— У нас даже лодки нет. Остается надеяться, что ракеты увидит кто-нибудь кроме нас. Например, моряки с другого корабля, которые смогут взять экипаж к себе на борт.

— Думаешь, это то же парусное судно, которое мы видели с маяка?

— Возможно. Во всяком случае, это в той же стороне.

— Какой ужас, — тихо сказала Бленда. — Бедные матросы. Только бы они не погибли.

Дети стояли у окна, пока не потухла последняя ракета. Стало снова темно, и они легли в постель, только теперь рядом друг с другом. Бленда обняла Эрика за плечи, и он уснул, положив руку ей на бедро.

Лилла Эйдершер, 29 сентября 1917 года

Папа!

У меня сегодня было такое странное чувство, будто я превращаюсь. Не в другого человека, нет, скорее, будто я становлюсь настоящей Блендой. Как змея, которая меняет старую тесную кожу на новую. Сама змея не меняется: когда приходит время, она просто облачается в новую чешую. Но интересно, чувствует ли она себя такой же счастливой и свободной, как я чувствую себя сегодня?

Расскажи я это маме, она бы сказала, что я несу чепуху и что люди — не змеи. Но ты, папа, ты-то наверняка поймешь меня, я точно знаю. Может, ты тоже чувствовал, что твоя чешуя стала тебе мала и что ты должен сбросить ее? Потому ли ты уехал?

У нас здесь шторм, и мы с Эриком остались одни. Но мне не страшно, ничуть. Мы зажгли маяк, и я уверена, что все будет хорошо и мы продержимся до тех пор, пока мама и этот ужасный человек не вернутся. Если бы ты видел нас, ты бы гордился нами.

Папа, сегодня я приняла решение: больше я здесь не останусь. Я уеду, как и ты, только, конечно, не так далеко — просто вернусь в Гётеборг. Я попробую найти работу, и думаю, у меня все получится. Еще я разыщу Акселя и спрошу, что он имел в виду. Действительно ли я ему нравлюсь, или я просто одна из многих, кого он катал на своем велосипеде и водил на ту полянку на Скансберьет. Если так, я постараюсь его забыть. Но если я по-настоящему ему нравлюсь, то…

Папа, я слышу, что ты говоришь мне. Ты считаешь, что я слишком молода, чтобы рассуждать о любви. Но ты не волнуйся, я не наделаю глупостей!

Мне кажется, ты сегодня так близко, будто стоишь под моим окном. Ты возвращаешься домой? Ты…

Было ранее утро, когда нельзя определить, ночь сейчас или день, когда сумерки еще цепляются за дома и скалы, но горизонт уже бледнеет в первых лучах солнца.

Эрик проснулся оттого, что Бленда ворочалась в узкой постели. Он сел и сразу заметил, что что-то не так по сравнению с прошлым вечером.

Это был ветер. Он больше не выл и не хлестал по стенам дома. За ночь он стих, промчавшись мимо так же быстро, как налетел.

Эрик вылез из-под одеяла и подошел к окну. Волны все еще были высокие и так же сильно бились о скалы. В предрассветной мгле свет маяка казался слабым и был заметен только тогда, когда падал на камни.

Эрик вернулся к кровати и потряс сестру за плечо.

— Бленда, вставай, мы должны погасить маяк.

— Отстань, я хочу спать, — пробормотала Бленда, зарывшись головой в подушку. Она наверняка не выспалась, думал Эрик, ведь ночью ей пришлось вставать, чтобы завести гирю в третий раз.

— Спускайся, я тебя догоню.

Эрик оделся в кухне и вышел проверить Моссе.

Птица лежала в своем укрытии между стеной дома и бочкой с дождевой водой. Он взял ее на руки и провел ладонью по оперению.

— Ты большая, красивая птица, — сказал он.

Словно поняв его слова, Моссе потянулся и несколько раз сильно взмахнул крыльями. Эрик так удивился, что отпустил его и отошел назад.

И тут свершилось: Моссе попытался взлететь! Он замахал крыльями и добрался до ближайшей скалы. Эрик подбежал к нему и снова поднял его.

— Лети, Моссе!

Он подбросил чайку в воздух, и на этот раз дело пошло лучше. Моссе удалось оттолкнуться и долететь до маяка. Эрик побежал за ним и как раз собирался снова поднять Моссе на руки, когда увидел в море лодку.

Она двигалась по направлению к острову, и Эрик разглядел на борту несколько человек. Лодка нырнула в волну, ее захлестнуло водой, и Эрик на мгновение подумал, что она тонет, но она тут же вынырнула, и люди на веслах стали быстро грести, чтобы лодку не разбило прибоем у берега. Подводные камни были очень опасны, и, натолкнувшись на них, лодка бы наверняка затонула.

Но что это за лодка?

Эрик не знал, что и думать. Она направлялась прямо к острову.

Что за люди сидят в ней? Зачем они идут сюда? И что они здесь делают так рано утром?

Эрик схватил Моссе и побежал к дому.

— Бленда! — закричал он, распахнув дверь. — К нам идет лодка, я не знаю, кто в ней. Беги скорее сюда!

Когда он снова посмотрел в ту сторону, лодка уже укрылась между скал, где волны были потише. Теперь Эрик видел, что на борту четверо мужчин. Один из них поднялся, указывая на мостки.

Эрик прошел немного вперед, йогом обернулся и крикнул:

— Бленда, иди сюда, они уже здесь!

Он не знал, что делать. Бежать к причалу, чтобы помочь незнакомцам причалить, или дождаться Бленду?

Человек, который только что указывал на мостки, помахал ему и что-то прокричал. Что-то вроде «хеллоу, бой». Эрик не ответил, просто помахал в ответ.

Наконец на крыльце показалась Бленда.

— Чего ты кричишь, что случилось?

Эрик кивнул в сторону мостков, куда только что подошла лодка.

— Смотри, там люди! Я не понимаю, что они говорят.

Бленда тоже не понимала, что кричат матросы, но она догадалась, что они просят помочь им причалить. Она сбежала к мосткам, поймала грубый конец веревки, которую ей бросил один из моряков, и привязала его в том месте, где обычно швартовался смотритель.

И тут же засомневалась, правильно ли поступила. Следует ли пускать на остров четырех незнакомых мужчин, пока они с Эриком тут одни? Четырех здоровых мужиков, говоривших в придачу на незнакомом языке. Мало ли, что им надо. Но тут она увидела, что человек на носу улыбается, и ей показалось, что у него открытые добрые глаза. Бленда улыбнулась в ответ и шагнула в сторону, давая понять, что они могут сойти на берег.