Маяк и звезды - Анника Тор

Только внутри, когда Эрик зажег фонарь, висевший у входа, и закрыл дверь на крючок, он смог перевести дух. Здесь, за каменными стенами, они были в безопасности. Но в голове крутились беспокойные мысли: конечно, он много раз бывал здесь с дядей Карлом и даже помог маме зажечь маяк вчера вечером. Однако справится ли он сам? В этом он не был уверен.

Бленда вытерла лицо рукавом и завязала узлом спутавшиеся мокрые волосы. Не раздумывая ни секунды, она спросила:

— С чего начнем?

Она верила в Эрика.

И вдруг он все вспомнил. Все сразу встало на свои места, и он точно знал, что должен делать. Надо только выполнять все по порядку, и у него получится. Эрик даже немного заважничал. Выходит, он знает такое, о чем Бленда даже представления не имеет.

— Сперва мы должны подняться наверх, — сказал он, — и завести гирю.

— Возьми фонарь, — сказала Бленда. — Мы не сможем нести канистру по лестнице вдвоем. Я дотащу сама.

Эрик пошел с фонарем вперед, стараясь держать его так, чтобы освещать Бленде путь. Он слышал, как она, тяжело дыша, считает ступеньки и переставляет канистру все выше и выше.

На этот раз, оказавшись у деревянной двери, он не колебался. Они выполняли жизненно важное задание: если шторм будет свирепствовать всю ночь, свет маяка поможет многим кораблям. Эрик отпер замок, быстро взбежал по деревянной лестнице и повесил фонарь на специальный крючок рядом с линзой. Потом нагнулся и помог Бленде втащить канистру.

Здесь, на самом верху, снова был слышен шум дождя и ветра. Вода, стучавшая в стекла, блестела в слабом свете фонаря. Эрик выглянул на улицу, но увидел только свое отражение.

Бленда опустила канистру на пол.

— Мне надо немного передохнуть, ты пока начинай.

Эрик снял чехол, защищавший большую линзу от солнечного света, аккуратно свернул его и положил на скамейку. Потом начал поднимать гирю. Металлический трос накрутился на барабан. Эрик поставил его на стопор и выпрямился.

— Можно зажигать! Надо только налить керосин, — сказал он, указав на жестяной резервуар под лампой. — Тут есть воронка.

Пока Бленда подтаскивала канистру поближе, Эрик открутил крышку резервуара и вставил в него воронку.

— Ты что, хочешь сказать, что канистру надо поднять так высоко? — спросила Бленда, кивнув на воронку.

— Да, дядя Карл так делает.

— Ладно, — ответила Бленда. — Раз он может, сможем и мы. Давай, поднимай!

Они вместе взялись за ручки и поднесли канистру к воронке. Керосин, булькая, полился в резервуар.

Все шло как по маслу. Звук был такой же, как у дяди Карла: равномерное клокотанье.

— Тьфу ты, — сказала Бленда. — Как же долго.

Она приподняла канистру. Воронка накренилась и выскочила. Бленда отпрыгнула в сторону, а канистра с грохотом упала на пол.

Бленда видела, как прозрачная жидкость, пульсируя, вытекает на пол. Блестящая лужа медленно расползалась в стороны. В нос ударил резкий запах керосина.

— Черт! — вскрикнула она и шагнула прямо в лужу. Рывком подняла канистру, чтобы спасти остатки.

— Осторожно, он может воспламениться! — заверещал Эрик.

Бленда знала, что керосин может воспламениться только от открытого огня. Пока фонарь висит на своем месте, опасности нет.

— Не трогай фонарь, — сказала она. — Ни в коем случае не трогай фонарь!

Эрик кивнул. Он побледнел, и казалось, что он пытается удержать свои собственные руки.

Керосин дополз до лестницы и полился вниз. Бленда стала разгонять его ботинками, чтобы он стекал быстрее.

— Все высохнет, — сказала она. — Маячник ничего не заметит. А если заметит, пусть пеняет на себя. Сам виноват, что все так вышло.

Теперь, когда в канистре было уже не так много керосина, она стала легче. Осторожно вылив остатки в емкость под лампой, Бленда закрутила обе крышки.

— Что дальше?

Эрик, стоявший на безопасном расстоянии, медленно приблизился.

— Прежде чем зажигать, надо при помощи насоса поднять давление в резервуаре, — сказал он.

Пока Бленда качала, она все время чувствовала запах керосина, исходящий от ее одежды. Пламя спички могло превратить ее саму в живой факел. Она попросила Эрика зажечь фитиль. Бленда видела, как дрожали его руки, когда он открывал коробок.

— Эрик, все будет хорошо. Зажигай.

Эрик чиркнул спичкой и поднес ее к фитилю, подождал, пока он загорится, а потом плюнул на спичку, чтобы потушить ее. Когда пламя на фитиле выровнялось, Эрик вывернул его на полную мощность. Ярко-белый свет залил помещение и, как ореол, окружил худенькое тело Эрика.

Эрик отошел в сторону и посмотрел на Бленду.

— Бленда, мы зажгли маяк! — сказал он, улыбаясь во весь рот.

Она не думала, что маячная лампа такая яркая вблизи. Хотя Эрик много раз говорил ей об этом, она не могла себе это представить. Все равно что безоблачным днем посмотреть прямо на солнце. Она прикрыла глаза рукой.

Эрик отпустил стопор, державший гирю, и шестеренки закрутились. Когда зеркало и линза на металлической платформе начали вращаться и свет маяка озарил горизонт, только тогда, увидев, как все крутится, горит и переливается, Бленда поняла восторг Эрика.

— Вот это да, — сказала она. — Ничего красивее я в жизни не видела.

Они немного постояли, любуясь своей работой. В одно мгновение они щурились от яркого света, а через секунду оказывались в кромешной темноте. За окном бушевала непогода, но луч маяка уверенно пробивался сквозь мглу. Бленда следила взглядом за узкой полоской света. Вдруг она что-то увидела и схватила брата за руку.

— Эрик, там парусное судно. Посмотри, когда луч дойдет туда в следующий раз.

Далеко в море парусник боролся со штормом.

Оттого, что Эрик целыми днями таскал свою тетрадку в заднем кармане брюк, посередине на ней, в месте сгиба, образовалась черная полоса. Эрик, как мог, разгладил тетрадь и открыл на новой странице. Он хотел, пока не забыл, записать, как зажигают маяк, шаг за шагом. Вот только карандаша нет. Огрызок, который он носил в кармане вместе с тетрадкой, куда-то пропал.

Эрик огляделся. Дверь в гостиную была открыта. В свете, падавшем из кухни, поблескивал письменный стол дяди Карла. Вот где уж точно полно карандашей, вот где удобно сидеть и писать.

В любой другой день ему бы и в голову такое не пришло, но сегодня вечером все было иначе. Словно правил и запретов больше не существовало, словно вдруг стало возможным все то, о чем он раньше и мечтать не смел.

Он уселся поудобней и выдвинул правый ящик. Тут хранился вахтенный журнал, два заточенных карандаша и перьевая авторучка с черными чернилами. Чернила куда лучше грифельного карандаша, особенно в такой день. Но интересно, что пишет дядя Карл в своем журнале? Любопытство возобладало, Эрик отодвинул свою тетрадь в сторону и достал из ящика большой черный журнал.

На первой странице было написано: «Маяк „Лилла Эйдершер“». Потом страница за страницей шли разные сведения о маяке: в котором часу его зажгли и погасили, когда лоцманский катер доставил керосин, когда маяк покрасили и когда отремонтировали. А также о погоде: солнце, осадки, сила ветра и волнение моря. Все было записано в аккуратных графах мелким изящным почерком.

Эрик пролистал журнал до самой последней, вчерашней записи. Но строка на 29 сентября была пуста, написать о сегодняшних событиях было некому. Эрик решил, что это его долг. Это входило в обязанности смотрителя маяка, а сегодня единственными смотрителями были они с Блендой.

Он открутил колпачок авторучки и, прежде чем приступить к работе, с восхищением подержал ее в руках. В школе они писали обыкновенной перьевой ручкой, такой, которую надо было макать в чернила, но в этой ручке чернила сами поступали изнутри и перо было тоньше, чем у школьной.

Эрик поднес ручку к бумаге и своим самым аккуратным почерком записал, во сколько они зажгли маяк. Похоже, важно было отметить точный час с минутами, поэтому он поставил то же время, что и в предыдущие дни, только прибавил пять минут. Ведь примерно столько заняло происшествие с керосином, — решил он. Потом было самое сложное: сила ветра и высота волн. Эрик полистал журнал, посмотреть, что маячник обычно указывал в этих графах, но не понял, что точно означают определения «слабый ветер», «свежий ветер», «крепкий ветер» и «шторм». Поэтому он написал то, что, на его взгляд, больше всего соответствовало сегодняшней погоде: ветер — «слишком сильный, чтобы пускать воздушного змея», а волны — «выше, чем уборная во дворе».

Крайне довольный собой, он оставил журнал открытым, чтобы чернила подсохли, взял карандаш и вернулся в кухню, чтобы сделать запись в своей собственной тетради.

Каждую ночь с тех пор, как они приехали на остров, Бленда видела из своего чердачного окошка, как луч маяка освещает скалы. Но сегодня все выглядело по-другому. Сегодня они сами зажгли маяк. Сегодня они сами сделали все для того, чтобы помочь кораблям, плывущим в море. Только что Бленда снова выходила на улицу, в шторм, и поднималась на маяк завести гирю, чтобы линза и зеркало не переставали вращаться. Она испытывала чувство гордости, сидя на кровати с тетрадкой на коленях и наблюдая затем, как мигает маяк.