Иная - Сьюзан Хаббард

Спустя пару минут дверь снова открылась, и вошел парень со стаканом воды в руке.

Я медленно выпила и протянула ему пустой стакан.

— Спасибо, можешь идти, — сказала я.

Он моргнул, вздохнул и ушел.

Когда он открывал дверь, мимо него в теплицу протиснулась Кэтлин.

— Что все это значит?

Должно быть, она наблюдала за происходящим в дверное окно. Мне почему-то сделалось неловко.

— Я хотела пить, — ответила я.

Когда я уходила, уже стемнело. Кэтлин обессилела и лежала на диване, а остальные во главе с Райаном стояли над ней и нараспев скандировали: «Смерть! Смерть!» Я помахала им на прощание, но, по-моему, они меня не видели.

В одиночку я дошла до кафе, отцепила свой велосипед и покатила домой. Мимо проезжала машина, и какой-то подросток крикнул из нее; «Эй, крошка!» Подобное случалось и прежде, Кэтлин советовала мне «просто не обращать внимания». Но крик отвлек меня, велосипед на мокрых листьях пошел юзом, и мне стоило немалых усилий справиться с ним. Из тщеславия я не надевала велосипедный шлем и сейчас осознала, что могла покалечиться.

Поставив велосипед в гараж, я с минуту разглядывала высокий изящный силуэт нашего дома, левое крыло которого густо оплела глициния. За освещенными окнами находились комнаты моего детства, и в одной из них я, конечно, найду папу, сидящего с книгой в своем кожаном кресле. Он вечно мог сидеть так, и от этой мысли делалось уютно. И тут меня кольнула другая, непрошеная мысль: он-то может быть здесь вечно, а я?

Отчетливо помню запах древесного дыма в холодном воздухе, когда я стояла, глядя на дом, и размышляла, смертна ли я, в конце концов.

Я подняла глаза от тарелки с белесыми макаронами, посыпанными тертым сыром.

— Папа, я умру?

Он сидел напротив, глядя на мою еду с явным отвращением.

— Возможно. Особенно, если не будешь надевать велосипедный шлем.

Я рассказала ему, как чудом избежала опасности по дороге домой.

— Серьезно, если бы я упала и ударилась головой, была бы я сейчас мертва?

— Ари, я не знаю. — Он потянулся через стол за серебряным шейкером и налил себе вторую порцию коктейля. — До сих пор мелкие ссадины на тебе заживали, не так ли? И тот солнечный ожог летом — ты оправилась от него за неделю, насколько я помню. Тебе повезло, что до сих пор с тобой не случалось ничего более серьезного. Разумеется, это может измениться.

— Разумеется.

Впервые в жизни я ему позавидовала. Позже в тот же вечер, когда мы читали в гостиной, я обнаружила, что у меня есть еще вопросы.

— Папа, как действует гипноз?

Он взял закладку в виде серебряного пера и закрыл роман, который читал (по-моему, то была «Анна Каренина», поскольку вскоре после этого он и меня заставил его прочесть).

— Все дело в разделении, — начал он. — Человек пристально сосредотачивается на глазах или словах другого, пока его контроль поведения не отделится от контроля сознания. Если человек внушаем, он станет вести себя так, как велит ему другой.

Я гадала, как далеко я могла завести того парня в оранжерее.

— Правда ли, что можно заставить человека делать то, чего он не хочет?

— Это весьма спорная тема, — ответил он. — Большинство современных исследователей полагают, что при правильных обстоятельствах внушаемую личность можно заставить сделать практически что угодно. — Он с интересом взглянул на меня, как будто знал: я что-то замышляю.

Поэтому я сменила направление разговора.

— А меня ты когда-нибудь гипнотизировал?

— Да, конечно. Разве ты не помнишь?

— Нет.

Мне совсем не нравилась идея, что кто бы то ни было мог управлять моим поведением.

— Иногда, когда ты была совсем маленькая, ты имела склонность кричать. — Его голос был тихим и спокойным, после слова «кричать» он сделал паузу. — Безо всяких видимых причин ты издавала совершенно немыслимые звуки, и, разумеется, я старался утихомирить тебя с помощью бутылочки с молочной смесью, укачивания, колыбельных и всего прочего, до чего в состоянии был додуматься.

— Ты пел мне?

Я никогда не слышала, чтобы отец пел, или мне так казалось.

— Ты и вправду не помнишь? — Лицо его было печально. — Интересно почему? В любом случае, да, я пел, но порой даже это не действовало. И вот однажды ночью, вконец отчаявшись, я твердо посмотрел тебе в глаза и взглядом велел успокоиться. Я говорил, что ты в безопасности, что о тебе заботятся и что ты должна быть довольна.

И ты перестала плакать. Твои глаза закрылись. Я держал тебя на руках. Такую маленькую, завернутую в белое одеяльце. — Он на секунду прикрыл глаза. — Я прижал тебя к груди и до утра слушал твое дыхание.

Мне захотелось встать и обнять его, но я сидела неподвижно. Слишком стеснялась.

Он открыл глаза.

— До того как стать твоим отцом, я не знал, что такое беспокойство.

Он снова раскрыл книгу. Я встала и пожелала ему спокойной ночи.

Но тут у меня родился новый вопрос:

— Папа, а какую колыбельную ты мне пел?

— Она называется «Мурукутуту», — произнес он, не поднимая глаз от книги. — Это бразильская колыбельная, одна из тех, что мне пела моя мать. Мурукутуту — маленькая сова. Согласно бразильской мифологии, сова является матерью сна.

Тут он поднял взгляд, и глаза наши встретились.

— Да, я спою ее тебе, — сказал он. — Когда-нибудь, Но не сегодня.

Представляете ли вы себе буквы или слова в цвете? Сколько себя помню, буква «п» всегда была глубокого изумрудного оттенка, а «с» — ярко-синяя. Даже дни недели имеют каждый свой цвет: вторник — лавандовый, а пятница — зеленый. Это состояние называется синестезия и считается, что на две тысячи людей встречается только один синестетик.

Если верить Интернету, практически все вампиры — синестетики.

Так я и проводила утренние часы; с помощью ноутбука бродила по Интернету в поисках ссылок, которые записывала к себе в блокнот. (Потом я их вырвала по причинам, которые вскоре станут ясны.) Я копировала страницу за страницей интернетской премудрости и понимала, что ничуть не лучше Кэтлин и ее друзей с их черными блокнотами, заполненными псалмами и заклинаниями.

Порой я сомневалась в своих исследованиях и ценности полученной информации, но продолжала работу. Я не знала, куда она движется, но и бросить не могла. Это как с паззлами. Картинка еще не собрана, но разбросанные по коробке кусочки уже содержат в себе ее.

Миссис Макги придавала очень большое значение тому, чтобы я провела выходные с Кэтлин. Она напоминала мне об этом каждый день, и в пятницу, когда она ехала домой, я сидела рядом. (Для меня пятница всегда ярко-зеленая, а для вас?)