Р.А.Б. - Сергей Минаев

– Ага. Ну конечно. Можно подумать, ты умнее человека. Да, да, да. Сейчас, погоди, дебил. Вот как вырубишь тот лес и близлежащие ресурсы кончатся, тогда и посмотрим, у кого ЕБИТДА длиннее. Что ты говоришь! Маги-хуяги, а скорпионов слева ты не ждешь? Ага, ага. Горим. Ах, ты, сука какая, у тебя тут еще три юнита стоят. Отступаем, ребята! Отступление – еще не капитуляция. Башню взял? Да и хер с тобой. Не ожидал? На! На! Ага, а то я, человек с двумя незаконченными высшими образованиями тебя не просчитал. Я сейчас тебе такой железный кулак Манштейна организую, погоди!

И все в таком духе. Потом Загорецкий умолкает, и пенал снова погружается в тишину. Слышно лишь, как за стенками монотонно жужжат принтеры, утробно урчат ксероксы, по коридорам перемещаются люди, треща по мобильникам, изредка в секретариате пищит факс, и постоянно звонят и звонят телефоны. Кажется, трубки никто вообще не снимает. Мы же дисциплинированные сотрудники, мы не можем себе позволить не подходить к служебным телефонам, ведь «каждый звонок так важен для нас». Именно поэтому мы часов с десяти утра синхронно снимаем трубки, которые и лежат рядом с аппаратами.

Иногда кто-то предлагает:

– Пойдем, пожрем?

И все согласно кивают или утвердительно мычат, но проходит еще час, и никто никуда не идет.

Мимо моего окна пролетела ворона, а за ней другая, потом еще и еще, и их скольжение настолько изумляет меня, что я зову посмотреть на эти воздушные салки остальных. И мы минут сорок обсуждаем, какого черта они летают тут по кругу? У них что, брачные игры? Или погоня за добычей? Но вороны – не орлы, и не охотятся в воздухе. И вообще, интересно – это те же самые вороны пролетают каждый раз или другие?

После того как кружок орнитологов заканчивает свою работу, я возвращаюсь в интернет и переписываюсь на «Одноклассниках» с друзьями, и с друзьями моих друзей, и с участниками форума «Кино», который засасывает меня все в новые и новые ветки. И я уже не пойму, кому отвечаю и кто отвечает мне, впрочем, для всех собравшихся там это не так уж важно.

В какой-то момент Старостин говорит:

– У меня принтер сдох.

А Керимов неторопливо собирает со стола вещи, складывает в портфель и сообщает присутствующим:

– Ну, мужики, я, наверное, поехал, – таким голосом, будто сломанный принтер Старостина является для него отмашкой, чтобы сегодня закончить пораньше. И все согласно кивают, а я поднимаю руку вверх и машу, даже не глядя в его сторону.

И тут Загорецкий, как бы ни у кого конкретно не интересуясь, говорит:

– Интересно, а кто-нибудь дрочил хоть раз в офисе?

И все дружно поворачиваются в его сторону и видят, как на его мониторе перекачанный негр с совершенно отсутствующим лицом трахает какую-то латинос. И Нестеров интересуется, это компакт-диск или Загорецкий с сисадмином договорился. А Керимов так же неторопливо вытаскивает вещи из портфеля и раскладывает их на столе. Загорецкий повторяет вопрос, и я зачем-то отвечаю:

– Я лично нет.

– А ты с какой целью интересуешься? – прищурившись, уточняет Нестеров.

– Да просто так, – пожимает плечами Загорецкий. – А ты, что ли, пробовал?

– Ничего я не пробовал, – морщится Нестеров, будто разговор идет о поедании экскрементов, – просто…

– Пробовал! – хихикает Загорецкий. – По голосу чувствую, пробовал! Не красней, чего в этом такого?

– Да ни черта я не краснею! – возмущается Нестеров, хотя Загорецкий в его сторону даже не повернулся и потому не мог увидеть, покраснел он или нет.

– А у меня принтер сдох, – откуда-то снизу говорит Старостин.

И я опять возвращаюсь к «Одноклассникам», отвечаю невпопад на сообщения, потом смотрю в окно, но вороны больше не пролетают. И кто-то снова предлагает пойти пожрать, на что все дружно соглашаются гортанным «угу», но с мест никто не встает. И на часах уже четыре, и ничего не происходит, ничего не происходит.

– А у меня принтер сдох, – обреченно выдыхает Старостин. Он сидит на полу и листает какой-то автомобильный журнал. И Керимов снова собирает портфель и снова прощается. Я поднимаю руку вверх, растопыриваю пальцы, но уже не машу.

– Сука! – внезапно орет Нестеров, вскакивая со своего стула. – Тварь! Ненавижу! Все, я не могу больше, не могу, не могу!!! – Он начинает бегать по комнате, вздымать руки в воздух и материться – Я его два часа писал, а он, сука, не сохранился!! Нормально?! Блядский компьютер, блядская программа, блядский отчет, блядский офис! – На лице Нестерова проступают красные пятна, рот перекошен от злости, он орет все громче. – Блядский офис!

– А у меня тоже принтер сдох, – поднимает на него глаза Старостин.

– Да пошел ты со своим принтером! – орет Нестеров так, что Старостин выпускает из рук журнал, Нестеров же подбегает к принтеру и лупит по нему с размаха ногой, после чего на дисплее загорается: «Готов».

Возвращение принтера к жизни волшебным образом действует на Нестерова. Он замирает и, склонив голову, слушает, как аппарат начинает урчать, что-то вращая внутри себя.

– Нестеров, а зачем ты дрочил на работе? – меланхолично спрашивает Загорецкий. – Это у тебя такая сексуальная фантазия или просто так? А кого ты при этом представлял? Захарову? Ленку из секретариата или кого?

– Ты достал, понял?! – снова включает громкую связь Нестеров. – Чего ты ко мне пристал?! Чего тебе надо? Тебе напарник нужен? Смотришь свою порнуху – и смотри! – Нестеров делает угрожающее лицо и даже шагает по направлению к Загорецкому, но потом вдруг продолжает орать: – Меня этот отчет достал! Мне надоело писать эту галиматью! Я два часа убил, а теперь все заново делать, и ты еще со своими идиотскими вопросами!

– Да ладно тебе, – все так же меланхолично продолжает Загорецкий. – Я на прошлой неделе за всех писал, Исаев две недели назад, потом Керимов. Если хочешь, давай опять каждый сам за себя будет писать. Только в чем смысл?

– Давай я тебе помогу, – предлагает Керимов. – Возьмем прошлый отчет, я тебе буду диктовать, а ты писать!

– Давай, – быстро соглашается Нестеров.

– Я тоже могу помочь, – отзывается Загорецкий. – Я могу графу «новые продукты конкурентов» придумать. Пишите: на прилавках «Ашана» появились новые ростовые куклы серии «Литтл Шахид». При нажатии кнопки «в кал», кукла слезает с прилавка, перемещается по залу, сама находит наибольшее скопление народа (сенсорные датчики), выбирает наиболее удобную позицию и взрывается, обдавая окружающих дерьмом. После взрыва голова куклы с вмонтированным MP3 плеером сообщает изумленной публике, что в подобное дерьмо превратится планета, если человечество не задумается всерьез над проблемой озоновых дыр. И слоган: «Гринпис – Правоверная Суть Природы».

Нестеров картинно хлопает в ладоши, я искренне хохочу, Керимов напоминает Томми Ли Джонса в роли «Мистера Двуличие»: одна половина лица смеется, вторая сохраняет серьезный вид.

– Он опять сдох, – напоминает о своем присутствии Старостин.

– Какой ужас! – не выдерживаю я.

Снова тишина. И ничего не происходит. За стенами пенала сводный хор оргтехники исполняет финал болеро Равеля. Аппараты смолкают один за другим. Сначала стихают мобильники, потом затыкается ксерокс, после него прекращают жужжать принтеры. И только телефоны продолжают звонить и звонить. С самого утра к нам никто не заходит. Может, в действительности нас здесь нет? Мы спим в своих кроватях и видим один и тот же сон? Или это один и тот же сон видит нас?

Солнце зацепилось за недостроенную крышу одного из небоскребов Москва-Сити, и подрагивает, стремясь вырваться и зайти за горизонт. А сумерки уже начинают опускаться на город, но наблюдая, как солнце не может вырваться из цепких рук творения господина Полонского, притормаживают. Но процесс все же пошел, и на несколько минут создается странное впечатление, будто солнце продолжает светить в ночи, видимо там, на небе, тоже проблемы «коммуникации», и «несогласованность», и «отсутствие доверия в команде». В конце концов на город наконец опускается темнота, и Новый Арбат покрывается стройными рядами смазанных красных огней.

Через двадцать минут мы с Загорецким уже в лифте, и с нами едут две молодые девчонки из бухгалтерии, которые обсуждают гибель грузчика компании в результате несчастного случая. И одна из них страдальчески говорит:

– Парню всего двадцать шесть!

– Какой ужас!

– И не говори!

– Компания собирается оказать семье матпомощь, представляешь?

– Интересно, как они ее проведут? Или сначала перечислят, а мы потом ломай голову, каким кварталом закрывать?

– Это в мае случилось? – уточняет вторая.

– Ага. Всего двадцать шесть, представляешь?!

– А мне отдел кадров сообщает об этом только в сентябре, представляешь!

– А я ему уже отпускные начислила, представляешь? И с кого их теперь вычитать буду? С отдела кадров?

– А как это потом проводить?

Обе, хором:

– Кошмар!!!