Дорогами надежды - Юлия Авдеева

Леся приподняла снежно-белую бровь

— А что мне за это будет? — красавица мило улыбнулась, уже понимая, что совсем скоро она сможет продолжить путь до столицы вместе с друзьями. Ну и, конечно, поцеловать Владимира. Ну, или хотя бы чмокнуть.

Леся, которую за прошедшее время Атан успел окрестить одержимой, затихла. Теперь же она улыбалась, хихикала, приводя компанию в искреннее недоумение от такого поведения.

— Ее точно призраки мучают, — Атан, разворачивающий основные действия операции под названием «спасти и обезвредить», чувствовал себя немного разочарованным от такого неожиданного поворота событий. Еще бы! Он предложил план по спасению, а самыми ласковыми словами, которыми его отблагодарили, оказались «засранец и садист». Остальные эпитеты вспоминать не хотелось. Не лестные и не печатные. Кто бы мог подумать, что Самойлов мастер нецензурной брани.

— По идее — да. Я их сама почувствовала. А уж когда она меня за руку схватила, то… и говорить не хочется.

— Так чего она смеется тогда? — Атан не просто был удивлен. Поведение беловолосой беды поразило его до глубины души.

— Над тобой и смеется, — тихо процедил Владимир. Атан его раздражал до побелевших костяшек на руках, так сильно Владимир сжимал кулаки. Причину столь яростной антипатии Владимир объяснить не мог. Да и зачем в принципе? Сначала собака не любит кошку, а уж потом придумывает причины.

— Я не понимаю, почему чуть что, так сразу я всему причина? Вы мне льстите Владимир…

— Тихо вы, — шикнула Милада на спорщиков. Они ее оба раздражали до крайней степени.

— В данной ситуации самое дело грызть друг другу глотки! Вместо того, чтоб предложить что-нибудь путное вы лаетесь, как кобели на псарне!

— Я предложил, — возразил странник, пожав широкими плечами.

— Иди ты со своими предложениями!

Голова у травницы пухла от словесных баталий двух мужчин чуть ли не больше, чем от попыток привести в чувство подругу. Она перепробовала все, что могла и до чего додумалась. Вплоть до заклинания вызова заблудшей души. Бред, конечно. Но Милада терялась в догадках, не понимая что можно еще сделать. В который раз она кляла себя за бабушкины знания, доставшиеся невесть кому.

Отчаявшись, устав от ругани и мозгового штурма, она выдрала тело подруги из рук Владимира, аккуратно положила на покрывало под его пристальным взором. Нашелся защитничек! Теперь голова Леси покоилась на ее коленях. Девушка гладила ее по снежно-белым волосам, и напевала старую колыбельную. Эту песенку когда-то давно пела Миладе бабушка. Пару раз травница напевала ее Лесе. Теперь оставалась хрупкая надежда, что Лесенок услышит ее и откликнется. Соленая одинокая слеза скатилась по щеке черноволосой красавицы, упала крупной каплей, расползаясь маленькой лужицей по лицу Леси.

Ночь пришла и пахнет сном.

Спокоен сладкий миг.

Прочь тоска и стихнет гром

Лишь лунный томный лик.

Все пройдет: печаль и грусть,

Но будет сердце в такт.

Знай, что я тебя найду и через боль и мрак…

Леся сидела, упершись взглядом в белесый туман прямо под собой. Здесь куда ни ткнись — везде мутная пустота. Все. Больше ничего. После того, как она согласилась помочь беспокойникам, ее оставили в покое. Мятное марево белесого тумана на диво быстро растворилось и она осталась в полном пугающем одиночестве.

— Как я выберусь отсюда? — спросила она у тумана практически перед самым его растворением.

— Если тебя ждут в мире, ты обязательно найдешь выход, — прошипел туман, ни капельки не облегчив девушке задачу, и исчез, словно его и не было.

— Да, в принципе, никто и не обещал, что будет легко, — тяжело вздохнув, Леся удобно положила голову на колени, подтянутые до подбородка.

Она улыбнулась собственным воспоминаниям. У нее есть друзья. Во всяком случае, одна подруга, которая стоит тысячи обычных знакомых. Милада. Она такая красивая, яркая, живая, интересная… Рядом с ней Леся становилась лучше. Она жила рядом с ней. Дышала. Она могла быть такай, какая есть, не прячась, не стесняясь, не боясь показаться смешной, не боясь осуждения и непонимания.

Леся прикрыла глаза. Ей стало казаться, что она спит. Сложно было разобраться, где она, зачем она здесь, как ей отсюда выбираться… Может, она до сих пор спит? И ей все приснилось? Девушка открыла глаза, осмотрелась. Все тоже бесконечное и безначальное марево вокруг нее, не имеющее ни времени, ни очертаний. Леся еще раз глубоко вздохнула и закрыла глаза.

Неясные строки, цепляющиеся за край ее измученного сознания, становились яснее. Обрисовывались, принимая четкую форму. Леся улыбнулась и зашептала

Ночь близка и пахнет сном.

Спокоен сладкий миг.

Прочь тоска и стихнет гром

Лишь лунный томный лик.

Все пройдет: печаль и грусть,

Но будет сердце в такт.

Знай, что я тебя найду и через боль и мрак…

Ощущения оглушительной волной накрыли ее. В этой кутерьме чувств Лесе было сложно сделать один маленький хрупкий вдох. Паника охватила все существо и билась вольной птицей в клетке, пытаясь выбраться наружу. Леся сделала еще одно усилие. Утренний весенний воздух с легким свистом наполнил истерзанные легкие. Она с трудом разлепила тяжелые слипшиеся веки и увидела Миладу. Она плакала и пела, из последних сил стараясь не путать слова и произносить их внятно.

Дорога тянулась широкой лентой, уходя за горизонт. Когда Леся уговаривала всю честную компанию на это весьма рискованное мероприятие, то встретила достаточно сильное сопротивление главным образом со стороны мужской части. Они абсолютно не понимали для чего им ехать неизвестно куда и неизвестно зачем. Конечно, зачем и куда было известно со слов Леси. Но им, видите ли, не хотелось терять несколько часов пути только для того, чтоб упокоить кучку беспокойников. Леся сочла своим долгом объяснить самцам рода человеческого всю важность этой поездки, заодно рассказав, где она хочет их видеть в самых ярких красках и выражениях, отчасти услышанных от Атана, отчасти у беспокойников в воспоминаниях о последних часах их жизни.

Картина теряющего челюсть Атана, а заодно и Владимира представляла бесспорную ценность для искусства. О, да! Они же не привыкли, что им перечат, а тем более тихая забитая Леся.

— А… — это единственное, что мог вымолвить Атан.

— Ага, — вторил ему Владимир, обоими руками держась за челюсть в священном страхе потерять ее навсегда.

На этом дискуссия была окончена. Мужчины молча собрали вещи, под руководством неугомонной Милады. Компания села на лошадей и поскакала на встречу еще одному приключению.