Журнал «Вокруг Света» №01 за 1970 год - Вокруг Света

Мужчины ушли, когда Годфруа еще спал. Его разбудили женщины, которые, покормив детей, отправились следом за охотниками.

Они остановились на краю лощины, по дну которой с трудом пробивался полувысохший ручеек. Раздался крик, похожий на птичий. И сразу же женщины и дети, колотя палками по стволам, растянувшись в редкую цепочку, стали прочесывать лощину.

Полукруг загонщиков сомкнулся с полукругом расставленных заранее прочных сетей. Годфруа обратил внимание, что женщины кричат на разные голоса. Предупреждают мужчин, какую вспугнули дичь, догадался он.

Заход был удачен: антилопа-мболоку, две обезьяны и несколько птиц. Одну обезьяну пигмеи изжарили на костре, разделили на куски и тут же в лесу съели, посыпав мясо золой вместо соли. Остальную добычу они завязали в сеть.

— Дадите нам за это соли и табаку. И еще котел. Мужчины отнесут мясо в деревню.

Карлики с горы Голиаф

Литература — научная и популярная — множилась описаниями низкорослых племен в других частях света: на Филиппинах, Андаманских островах. Тамошние пигмеи получили название «негритос» — «маленькие негры», они были похожи на африканцев настолько же, насколько разнились от других жителей островов — монголоидов. Сторонники теории об изначальной древности пигмеев возликовали. Еще бы! Разве этот факт не чудесное доказательство их идей? В древности, говорили они, существовал единый индо-африканский континент Гондвана — «Страна Черных». Материк затонул, и Андаманские, к примеру, острова суть не что иное, как горные вершины канувшего в бездну континента. А населяли Гондвану древнейшие, примитивнейшие из людей — пигмеи. И пигмеи эти — потомки одного народа, они сходны обликом, образом жизни и верованиями. Эта теория получила название «теории пигмейского культурного круга».

В 30-е годы нашего века, когда первые европейцы пробрались на труднодоступные горные плато Новой Гвинеи, произошло новое открытие пигмеев. Здесь, в местах, отмеченных на картах как безлюдные, путешественники, к своему удивлению, наткнулись на густонаселенные области. Горцы-папуасы, люди меньшего роста, чем обитатели побережья, все же никак не могли сойти за пигмеев, но на склонах гор Тапир и Голиаф жили люди, рост которых точно соответствовал самым строгим пигмейским «канонам».

Река Раму суетливая: прыгает с камня на камень, журчит-заливается. Впрочем, таким и положено быть горному потоку. Вот река Керам, та совсем другая — гладкая, вся какая-то тяжелая, будто не водой налита, а ртутью. И странное дело — звери и птицы предпочитали пить из Раму, хотя и беспокойная она и на поворотах у нее кое-где больше пены, чем воды.

Пигмейское племя, обитавшее на плато между двумя реками, называло их по-своему: «Говорливая река» и «Хмурая река».

Что было там, за реками, племя не знало. Оно всегда жило и охотилось в одном месте, и все чужое было «орхо» — табу, зло. Все, что приходит из «орхо», опасно и должно быть уничтожено. Тем более опасно все, что принимает облик человека: иной раз через одну из рек пытались переправиться какие-то люди, какие-то высокорослые люди — слишком высокие, чтобы быть настоящими людьми.

Их встречали отравленными стрелами, и пока ни одному чужаку не удалось переправиться на землю пигмеев.

...Странный предмет, который летел по небу, был, конечно, послан все теми же темными силами. Над ровной поляной на берегу предмет начал снижаться.

«Администратору района Сепик,

Территория Папуа

сержанта полиции М. Поппинса

Рапорт

Сэр, на основании Вашего распоряжения мною была предпринята разведывательная вылазка на водораздельное плато рек Раму и Керам с целью определения возможности строительства в этом районе взлетно-посадочной площадки. Помимо этого, я должен был выяснить (приблизительно) степень развития местных племен и назначить временных тултула и лулуая (Тултул — назначаемый администрацией вождь папуасского племени; лулуай — переводчик вождя. — Прим. авт.). ...Я вылетел на вертолете в сопровождении семи туземных полис-бойз во главе со старшим полис-боем Енохом Экирихой. Во время полета производилась примерная аэрофотосъемка. На плато была обнаружена площадка, подходившая для посадки. Сверху было видно, что она полна туземцев, привлеченных, очевидно, шумом и видом «железной птицы»...

...А они никогда не назвали бы вертолет «железной птицей». Во-первых, потому, что в их словаре отсутствовало слово «железо», а во-вторых, какой же охотник назовет птицей это неуклюжее громадное сооружение, гремящее в воздухе? Это сооружение было, несомненно, создано руками человека, и в этом не было ничего странного. В пигмейских легендах могущественные шаманы всегда летали по небу в лодках, раскрашенных птичьей кровью.

Нет, конечно, в этой штуке летели люди, или, точнее, «орхо», принявшее вид человека.

Вооруженные луками воины устремились к реке: не дать, не дать «орхо» стать на землю. И когда шасси вертолета коснулось земли, воины спустили тетивы.

Из рапорта сержанта М. Поппинса:

«...Прежде чем мы успели выйти из вертолета, туча стрел взлетела в воздух, забарабанив о стенки вертолета. Туземцы были настроены недружелюбно. По моей команде полис-бойз, приоткрыв люк, дали сначала залп холостым зарядом, а потом, когда напуганный противник обратился в бегство, выскочили наружу и выпустили заряд крупной дроби по ногам. Несколько человек упало, но их подхватили туземцы и унесли с собой. Двух человек полис-боям удалось все же схватить. Как выяснилось, ранен был только один — в ногу, причем из раны хлестала кровь, а второй не имеет на теле ни царапины. Я приказал поставить обоих на ноги и сфотографировал их. Оба были очень маленького роста — не свыше 130—140 сантиметров. Единственную одежду их составляли тонкие пояски из лыка. На головах накручены в виде тюрбана сетки из орхидеевых волокон, окрашенных в ярко-красный цвет. В лицах обоих почти напрочь отсутствуют негроидные черты, свойственные другим папуасам. Скорее они похожи на индийцев, каковое сходство усугубляют тонкий, выдающийся, слегка загнутый нос, густая борода и довольно светлая кожа красноватого оттенка. Я приказал старшему полис-бою Еноху Экирихе стать рядом с пленниками и сфотографировал для сравнения. Оба едва достигали Экирихе до локтя. Оба отлично сложены, без малейшей диспропорции и напоминают миниатюрных атлетов. Наши попытки заговорить с ними на нескольких туземных наречиях не увенчались успехом. Следует отметить, что голоса у обоих были писклявы, как голоса десятилетних мальчиков. По моему распоряжению старший полис-бой Енох Экириха дал каждому из них по две столовых ложки соли. Один из них достал из-под тюрбана толстую веревку и кусочек сухого дерева, обвил веревку вокруг последнего и воткнул в землю, подложив сухих листьев. Потянув за концы веревки, он достиг вращения куска дерева. Когда из листьев повалил дым, туземец стал дуть: показалось пламя. Вся операция, по моим наблюдениям, заняла три с половиной минуты...»

Из ран на ногах у нескольких мужчин била кровь. Ее пытались остановить, прикладывая к ране кашицу из разжеванных листьев и паутины.

Жены тех двух, которые остались в руках «орхо», сорвали с себя все украшения и расцарапали лица.

Через некоторое время стало известно, что старики решили спасаться от «орхо» бегством. Бегством через реку Раму.

Никто в племени не умел плавать. Более того, обычай заставлял относиться к рекам, где живут крокодилы, настороженно, обычай предписывал не входить в бегущую воду. Но зато у пигмеев был богатый опыт строительства мостов.

Пятеро мужчин отправились подготовить мост. Место было выбрано удобное — там, где на обрывистом берегу нависало над рекой прочное дерево. К его суку привязали длинную крепкую лиану. Нижние сучья у дерева отрубили. Один из мужчин — самый низкорослый — обмотал лиану вокруг талии. Рукой он держался за лиану, а в другой сжимал толстый канат, свитый из нескольких лиан. Потом он сделал шаг вперед и повис над водой. Друзья принялись его раскачивать, все увеличивая амплитуду колебаний. Ближе и ближе к противоположному берегу... Он попытался ухватиться за кусты на том берегу. Безуспешно... Еще раз... Готово!

Дальше уже было несложно протянуть второй канат, соединив его с пластинами бамбука. Мост был готов.

Из рапорта сержанта М. Поппинса:

«...Взяв у нас соль, они достали из тюрбанов корень дикого имбиря, а с ближних бананов нарвали листьев. Потом развели небольшой костер. Рядом вырыли, орудуя острыми палочками и собственными ногтями, неглубокую яму. Банановые листья держали над огнем, чтобы они размягчились, и, когда листья пожухли и стали мягкими и податливыми, выложили тщательно ими ямку. Обрызгав листья водой, пигмеи уселись вокруг ямки. Потом они стали жевать имбирный корень, не потрудившись даже очистить его от налипшей глины. Получаемую при жевании кашу выплевывали в ямку, сыпали туда нашу соль, потом опять сплевывали и так далее, пока корень не был сжеван. Все это тщательно перемешивалось. Когда содержимое ямки превратилось в однородную смесь, пигмеи свернули листья совочками и очень быстро опустошили ямку. По лицам пигмеев видно было, что они довольны, но при этом страх не оставляет их. По словам старшего полис-боя Еноха Экириха, горцы не умеют сохранять соль и потому, получив, съедают ее всю. После того как пигмеи поели, я вновь попытался убедить их, чтобы они объяснили своим соплеменникам, что тем нечего нас бояться. Однако они скорее всего не понимали ни слова из того, что говорили мы. По утверждению старшего полис-боя Еноха Экириха, язык горцев не похож ни на один из известных ему языков побережья и долин».