Мальчик и революция. Одиссея Александра Винтера - Артем Юрьевич Рудницкий

На это решение также могло повлиять ужесточение идеологической политики советского режима, стремление государства привести кино (как и другие искусства) к общему знаменателю. Работать там становилось тяжело и скучно. Одновременно в интересах сплочения социалистического общества сталинское руководство с растущей подозрительностью начало относиться к развитию национальных культур в советских республиках, с поводом и без повода бичевало национализм, даже когда его не было и в помине. Фабриковались уголовные дела, множились аресты и расстрелы.

В апреле 1930 года была запрещена довженковская «Земля», о которой с таким энтузиазмом писал Александр Кесельман. Довженко и другим режиссерам-новаторам становилось все труднее реализовывать свои творческие замыслы. Спектр разрешенной тематики для киносъемок постоянно сужался – поощрялись историко-революционные, военно-патриотические или развлекательные картины, и обязательно в заданном идеологическом ключе.

В журнале «Кiно» все больше печаталось политизированных материалов, обличавших классовых врагов, которых выставляли «пособниками фашистов». В марте 1930 года значительная часть шестого номера журнала была посвящена процессу над участниками очередной «контрреволюционной организации», придуманной чекистами для усиления террора против творческой интеллигенции. Впрочем, такие уступки политической конъюнктуре не спасли популярное издание. Оно продержалось еще пару лет и в 1933 году было ликвидировано.

Последние очерки дяди Шуры рассказывали уже не об интересных фильмах, а о борьбе за промфинплан (промышленно-финансовый план), о проблемах с «ударничеством» на кинофабрике… Было ему это интересно? Едва ли.

VI

На границе

Александру Кесельману предложили вернуться в разведслужбу, которая теперь входила в ОГПУ – Объединенное государственное политическое управление. В феврале 1931 года такое предложение поступило от Сергея Барминского, который, как мы помним, прежде работал в одесской губчека. В конце 1920-х годов он получил повышение, став заместителем начальника Киевского областного отдела ГПУ (начальником, кстати, был Семен Западный, другой коллега дяди Шуры по чекистской работе в Одессе). Барминский слыл личностью популярной и не только в связи с официальной должностью. А еще потому, что был заядлым футболистом и одним из основателей киевского клуба «Динамо». Играл сначала за одесские команды «Черноморец» и «Пищевик», а затем, конечно, за киевское «Динамо». Принимал участие в соревнованиях на городское первенство, лично подбирал игроков в команду и вообще считался фанатом кожаного мяча. С дядей Шурой, тоже увлекавшимся футболом и вообще спортом (стрельба, прыжки с парашютом), они поддерживали дружеские отношения. Разница в возрасте была небольшой, всего четыре года – Барминский родился в 1900-м.

Александр Кесельман выполнял отдельные поручения Барминского по динамовской линии, это следует из документов. Речь шла, например, об организации съемок документальных фильмов о спортивных мероприятиях динамовцев. В одном из них рассказывалось о лыжных соревнованиях команд общества. Оператором был Михаил Кауфман, а режиссером – Татьяна Токарская.

В 1931-м Барминского перевели в Хабаровск и назначили заместителем начальника Особого отдела Дальневосточной Красной армии и руководителем ИНО (Иностранного отдела, то есть внешней разведки) Полномочного представительства ОГПУ в ДВК, Дальневосточном крае. Он также являлся заместителем начальника Управления ОГПУ, а затем НКВД (с 1934 года очередной реинкарнации чекистского ведомства) по Дальневосточному краю. Ничего удивительного, что этот чекист решил поддержать старого товарища, мыкавшегося на вторых и третьих ролях на киевской кинофабрике, и пригласить к себе на Дальний Восток. Там, кстати, обосновались и другие высокопоставленные функционеры ОГПУ, хорошо знакомые Кесельману и прежде работавшие в Одессе: тот же Семен Западный, назначенный заместителем полпреда ОГПУ в ДВК, а затем начальником Управления НКВД Хабаровской области, и Абрам Лиман – начальник оперативного отдела УГБ (Управления госбезопасности) УНКВД по ДВК.

На допросе (после ареста в 1937 году) Александр Винтер изложил дело так: «…я получил личное письмо от бывшего тогда заместителя начальника Особого отдела по ДВК Барминского Сергея Арсентьевича, приглашавшего меня в ДВК». От таких предложений не отказываются, и «по согласованию с зам. ПП (то есть заместителем полномочного представителя – А. Ю.) ОГПУ т. Западным» он выехал на Дальний Восток, открыв новую страницу своей биографии.

Очевидно, расчеты строились на том, что в службе госбезопасности проще сделать карьеру, а заодно добиться материального благополучия. Последний фактор представлялся весьма существенным. В 1930 году Александр Кесельман женился на некой Анне Васильевне Мельниковой (наверное, так было легче забыть несчастливую любовь к кинозвездам). Что собой представляла супруга, сказать трудно. В документах об этом – ни слова. Так или иначе ее нужно было кормить, одевать, развлекать, и зарплаты кино-администратора и помрежа не хватало. А вот работа в ОГПУ/НКВД давала для этого хорошие возможности. Чекистская профессия престижная. Окутана тайной. Тебя уважают и побаиваются. И платят хорошо.

2 марта 1931 года Александр Кесельман с женой прибыли в Хабаровск.

На Дальнем Востоке у чекистов дел хватало. Нужно было бороться с контрабандистами, с переброской через границу нелегальных мигрантов – корейцев и китайцев, а также со шпионами и диверсантами, вполне реальными, не вымышленными. Эта угроза усилилась после того, как японцы захватили Маньчжурию. Случилось это в сентябре 1931-го, то есть спустя шесть месяцев после приезда бывшего кино-администратора. На захваченной китайской территории было создано марионеточное государство Маньчжоу-Го – враждебное СССР и ставшее плацдармом японской экспансии на Дальнем Востоке. Участились провокации и вооруженные инциденты на границе. На советскую территорию проникали контрабандисты, часто связанные с японской разведкой.

Барминский рассказывал, что «контрабандисты почти на сто процентов используются японской разведкой», и она создала свои опорные пункты на всем протяжении советско-маньчжурской границы от Сахалина и Приморья до Забайкалья. К примеру, у одного из контрабандистов, Чжао Лина, изъяли дюжину катушек с нитками уже при обратном пересечении границы – китаец возвращался к себе домой. Пограничники удивились тому, что он не продал свой товар в СССР, размотали катушки и обнаружили микрофильм с планом одного из участков Полтавского укрепрайона на территории Приморья.

Прибыльным контрабандистским бизнесом считалась также доставка в СССР фальшивых советских денег, которые печатали японцы.

В Маньчжоу-Го находился один из центров русской эмиграции – Харбин, а эмигрантов в Советском Союзе принято было считать белоэмигрантами, значит, врагами. В отношении некоторых это соответствовало действительности, они работали на японцев. Их обезвреживание чекисты считали своей первейшей задачей и Барминский собирался направить своего младшего товарища на нелегальную работу в Маньчжурию, на один из участков КВЖД (Китайской восточной железной дороги).

Именно в это время дядя Шура берет псевдоним Винтер.

Эта фамилия появилась в Англии, предположительно в начале XIII века, а может и раньше. Первоначально ее носили виноделы, англо-французское слово Vinter означало человека, занимавшегося этим ремеслом. Но выбор Александра Кесельмана не был связан с тем, что он считал себя ценителем