Сокровище Голубых гор - Эмилио Сальгари

— Да, капитан, — начал было Ретон, машинально, по привычке, оглядываясь по сторонам. — Ба! А где же убитая вами птица? — вдруг вскричал он, не видя ее на палубе и, очевидно, только теперь вспомнив о ней.

— Подхватили матросы, — поспешил ответить молодой человек. — Пока вы возились с умиравшим Эскобадо, трое из них воспользовались случаем и стащили ее. Я видел это, но промолчал, чтобы не возбуждать лишних недоразумений.

— Эх-ма! — с досадой проговорил старик. — А я было порадовался, что есть чем угостить сеньориту.

— Спасибо, мой добрый Ретон, — отозвалась девушка. — Я не так страдаю от голода, как вы, быть может, думаете. Чувствую только сильную слабость.

— Бедная сестра! — с глубоким вздохом пробормотал молодой Бельграно.

— Не будем унывать, друзья мои, — утешал своих собеседников Ульоа, стараясь бодриться и сам. — Только бы немного продержался этот попутный ветер — и мы спасены от всех наших невзгод: до берега теперь, как говорится, рукой подать.

Действительно, Новая Каледония должна была быть не особенно далеко от того места, где находился плот. На это указывали многие признаки: доносившееся изредка благоухание лесов, мелькавшие в отдалении стаи береговых птиц, а главное, то и дело плывшие навстречу обломки исполинских деревьев, известных под названием ризофоров, густой чащей окаймляющих берега острова. Кроме того, все чаще и чаще стала показываться вокруг плота разных пород рыба, но, к сожалению, приближение огромного плавучего сооружения, на котором так страшно стучали ударявшиеся друг о друга предметы, заставляло испуганных морских обитателей скорее скрываться под водой. Между ними особенно много было дельфинов длиной в полтора метра, отличающихся стройностью формы, тупым рылом и чем-то вроде черного бархатного плаща, покрывающего их спину. Проходя мимо плота, эти дельфины издавали какой-то странный звук, похожий на резкий визг, высоко подпрыгивали в воздух и, к великому огорчению моряков, тут же исчезали под водой. Быть может, это выражение страха вызывалось не столько видом плавучего островка с людьми, сколько присутствием под ним акулы, неотвязно сопутствовавшей ему.

В тех морях, где водятся эти прожорливые чудовища, хоть одно из них всегда сопровождает плоты и даже целые суда, нагруженные неграми, чуя добычу.

Несмотря на свою плохую постройку и большую тяжесть, плот все-таки подвигался вперед со скоростью от трех до четырех узлов. Будь получше оснастка, ход его был бы быстрее.

Устроив себе на носовой части нечто вроде навеса, вся команда собралась там и, не сводя глаз с горизонта, ожидала появления вдали горных вершин желанной земли. Жажда скорее достичь берега была так сильна у моряков, что они в эту минуту совершенно забыли о мертвых телах, лежавших посреди палубы и из-за страшной жары, уже показывавших признаки скорого разложения.

Капитан, опасавшийся нового припадка людоедства со стороны своей команды, сам, с помощью боцмана, стащил бы трупы в воду, но ему препятствовало другое опасение: как бы это не вызвало бурного протеста, который пришлось бы опять усмирять оружием.

— Лучше их не раздражать, — говорил он боцману, предлагавшему скорее убрать мертвецов. — Подождем до ночи и посмотрим, решатся ли они приступить к разлагающимся телам для утоления своего голода.

Ровно в полдень ветер вдруг переменился и стал дуть с севера, к тому же слабее, чем утром. Потом и этот ветер совсем затих, что было очень дурным признаком.

Перед заходом солнца капитан и боцман внимательно оглядывали небосклон, не высказывая, однако, вслух своих впечатлений, чтобы не подавать повода к преждевременным разочарованиям команды. И сделали очень умно, потому что смутные очертания, которые они сначала приняли за гору, при ближайшем рассмотрении оказались надвигавшимся темным облаком, и вспыхнувшая было в их сердцах радость сменилась горечью.

— Только этого еще недоставало! — прошептал капитан, обращаясь к боцману. — Ведь эта тучка, так быстро приближающаяся к нам, предвещает новый шторм.

— Да, — так же тихо отвечал старик, сумрачно сдвинув свои густые седые брови, — не иначе как шторм. Хороша будет эта ночка!

— Едва ли мы ее переживем, мой старый друг, — продолжал Ульоа. — Это сооружение, — он кивнул на плот, — совершенно не приспособлено противостоять сильному напору шквала… Но только смотри пока об этом никому из команды ни слова! Что их преждевременно смущать?

— Знаю, капитан, не беспокойтесь. Сами увидят — тогда другое дело… Может быть, при такой угрозе у них и мысли переменятся.

В тяжелом раздумье, сильно угнетенный и озабоченный, капитан прошел под навес, где сидели его пассажиры, и молча опустился там на ящик, служивший, между прочим, и скамьей. Взглянув на хмурое лицо дона Хосе, молодые люди сразу поняли, что угрожает новая беда; но ни у дона Педро, ни у его сестры в этот момент не повернулся язык спросить, чего еще ожидать.

С носовой части неслись крики громко споривших матросов. Судя по некоторым долетавшим оттуда словам, шел оживленный спор о близости или отдаленности берега.

Сумерки сгустились раньше обычного, и на небе не было ни одной звездочки. Вскоре на глухо шумевший Великий океан с беспомощно повисшими на нем досками, нагруженными кучкой людей, спустился непроницаемый, зловещий мрак.

Капитан и сидевшие возле него молодые люди, подавленные тяжелыми предчувствиями, хранили гробовое молчание. Шум же со стороны матросов продолжался.

Вдруг воздух сделался удушливым, как обыкновенно бывает перед сильной бурей; все почувствовали себя облитыми горячим потом, не приносившим никакого облегчения, и грудь сдавило точно свинцовой тяжестью. Дышать стало нечем. К счастью, это продолжалось недолго: пронесся сильный порыв ветра, и повеяло спасительной свежестью. Но этот порыв был предшественником надвигавшегося урагана.

В десятом часу вечера, когда уже и команда стала понимать, что предстоит новая борьба с разнузданной стихией — борьба, в которой едва ли им уцелеть, — в море, с восточной стороны плота, вдруг вспыхнула ослепительно яркая полоса. Свет был так ярок, что напоминал обычные в северных странах сияния на небе.

— Светящаяся рыба! — вскричал капитан, вскочив на ноги и подбегая к борту плота. — Это наше спасение…

Вдруг до его слуха донесся звук, похожий на хруст костей.

— Ретон! — крикнул он не своим голосом, чувствуя, что у него от ужаса стынет в жилах кровь — Ко мне! Скорее! Кажется, они начали…

Взяв наперевес карабин, дон Хосе бросился к тому месту, где лежали трупы погибшего Эскобадо и убитого мятежника Эрмосы. Он не ошибся: окружив тесным кольцом эти трупы, команда принялась уже разрезать их ножами и разрубать топорами.