Часы от президента - Никита Филатов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Чего ищешь? Бумажку?
Майор поднял глаза и увидел листок, переправленный когда-то от него «заложникам»-журналистам:
– Отдай.
Шамиль сунул записку обратно за пазуху:
– Нет. Она мне ещё понадобится.
– Тебе? – Пожал плечами, вставая, Владимир Александрович. – Думаешь, таким компроматом можно меня шантажировать?
– Шантажировать? – Удивился собеседник.
– Записке этой всегда найдется тысяча обьяснений.
Но Шамиль уже сообразил, о чем идет речь, и покачал отрицательно бородой:
– Не волнуйся, майор! Просто я хочу показать её тому парню. Еще разок, последний… Понял?
Виноградов посмотрел в лицо собеседнику – туда, где за темными стеклами очков прятался единственный глаз:
– Чего же непонятного… А потом?
– Потом я её разорву. Или пришлю тебе на память, хочешь?
– Куда?
– Домой! – Видимо, такая озорная мысль Шамилю понравилась. – Точно домой прямо, слушай!
Владимир Александрович поморщился – спрашивать, откуда местной контрразведке известен его адрес было наивно и глупо.
– Поехали теперь?
– Поехали. Итак опаздываем, скоро темнеть начнет.
* * *Следующий вечер застал Виноградова в гостиничном номере, рядом с военным аэропортом.
– Замотался? Смотрю, засыпаешь…
– Есть немного. – Сказывались долгие часы горной дороги, ночная равнина, встреча на блок-посту и ещё несколько десятков километров по своей территории. – – Ладно. Наливай по последней.
– А больше и нет!
В здоровяке, сидящем напротив, трудно было сейчас узнать того самого «прапорщика внутренних войск», который встречал и провожал Владимира Александровича у границы.
Чистенькая полевая форма, два ряда орденских планок над левым карманом, погоны с большими звездами… Чувствовалось, что и в костюме от Валентино он чувствует себя так же естественно и вольготно.
– Давай, Женя! – Поднял стакан Виноградов.
– Будь здоров.
Бутылку на двоих собеседники уже усидели, но водка забирала слабо. Впрочем, задача напиться до неприличия и не ставилась.
– Хорошая штука… – Человек, которого Владимир Александрович назвал Женей, в очередной раз повертел перед носом ТТ и положил пистолет на стол. – Уважаю! Давай меняться?
– Подарок… – Майору вспомнилось прощание с Шамилем – на трассе, уже перед проволочным заграждением, отделявшим республику «в составе России» от самой России.
– Понимаю, – кивнул Женя. – Святое дело.
Но Виноградов уже махнул рукой:
– Забирай! Все равно ведь пришлось бы сдавать.
– Саныч… Спасибо! Сочтемся.
– Ладно, брось. Ерунда.
– Нет, Саныч, – собеседник сгреб со скатерти пистолет. – Я тебе завтра к самолету такую вещь принесу… Такую! Не пожалеешь, честное слово.
– Брось, а? – Взгляд Владимира Александровича упал на остатки прозрачной влаги в стакане:
– Слушай, что там по поводу Гвоздюка? Говоришь, подтвердилось?
– Абсолютно! Гексафортин, лошадиная доза… Тут и здоровое-то сердце никакое не выдержит.
– И что теперь?
– А ничего. Наверху решили шума не поднимать, все работаем по официальной версии.
– Во, бля… политики!
– Не то слово, – согласился Женя.
– Кстати, а здесь московскую программу показывают? – Виноградов сначала посмотрел на циферблат «ориента», потом на убогий гостиничный телевизор.
– Конечно. В общем-то, только её ретранслируют…
Владимир Александрович потянулся и с трудом достал кнопку.
– В сеть надо воткнуть, – напомнил собеседник.
– Точно!
Они ещё продолжали смеяться, когда экран нехотя осветился изнутри. Информационный выпуск уже начался, и голос за кадром вел официальный репортаж:
«…ском зале Кремля Президент России принял представителей средств массовой информации.»
Камера дала крупный план, затем продемонстрировала стайку хорошо одетых мужчин и женщин. После короткого комментария опять показали Ельцина, читающего речь:
«В это непростое для страны время…»
Зрителям дали возможность немного полюбоваться на Президента и выслушать из его уст пару общих тягучих фраз.
А потом снова пошел закадровый комментарий:
«Борис Ельцин вручил ряду журналистов высокие награды за личное мужество, проявленное при выполнении профессионального долга…»
– Вон, гляди! – Впился глазами в экран Владимир Александрович.
– Вижу… Вылез, сволочь.
Алексей Самошин действительно стоял одним из первых, между директором крупнейшей российской телекомпании и какой-то старушкой в черном кружевном платке.
«Медаль ордена „За заслуги перед Отечеством“, которой посмертно награжден оператор Виктор Гвоздюк, получает его мать…»
Старушка вышла вперед и заплакала.
– Сейчас нашего покажут.
Точно. Камера с чувством запечатлела трогательное рукопожатие Бориса Николаевича и улыбающегося счастливца:
«За выдержку и стойкость, которые помогли достойно вынести тяготы и ужасы бандитского беспредела, тележурналисту Алексею Самошину вручаются именные золотые часы от Президента Российской Федерации!»
Крупно: коробочка, белый атлас, циферблат и пластинки браслета. Комментатор чуть не захлебнулся от восторга, но на экране уже показывали следующего героя…
– «Ролекс», наверное. Или «Омега».
Голос сидящего напротив здоровяка вывел Владимира Александровича из оцепенения:
– Что? Прости, не расслышал.
– Думаю, дорогая вещь эти часики.
– Дорогая… Выпить нету больше?
– Сейчас принесу, – подполковник по имени Женя уже поднимал свое крупное, тренированное тело из-за стола.
– Ладно, сиди. Не стоит, – вздохнул Виноградов…
ЭПИЛОГ
Машина плавно сбавила ход и прижалась к поребрику.
– Выходим?
– Да, здесь. – Молодой человек в светлом, почти до пят, плаще оказался на тротуаре раньше Самошина и даже успел помочь журналисту открыть дверь:
– Прошу!
– Спасибо, – «девятка» с неприметным номером сразу исчезла в направлении Артиллерийского музея, и мужчины остались вдвоем на набережной:
– Место красивое. Одно из моих любимых в городе…
Справа была Стрелка Васильевского острова, а за серой и неподвижной рекой таял в дымке Зимний дворец. Бурые от времени бастионы Петропавловки, шпиль, дебаркадер…
Самошин вдохнул прохладный запах Невы и поинтересовался:
– Вы сами питерский? Или оттуда?
Спутник вместо ответа ещё раз внимательно огляделся. И не обнаружив ничего подозрительного, приказал:
– Идите вперед до мостика. Я сразу за вами.
– Послушайте, к чему все это?
– Конспирация, – улыбнулся мужчина в плаще.
– Да, понятно. Но мы же битый час петляли по городу! Дважды пересаживались… И вы сами говорите, что «хвоста» нет, верно?
– Верно.
– Тогда уж проще было сразу отдать деньги – и все!
Собеседник пожал плечами:
– Не знаю. Мое дело – обеспечить скрытность и безопасность встречи. А потом уж разбирайтесь…
Мужчина в плаще догнал Самошина только за полосатой будкой контролера.
– Куда теперь? – Обернулся журналист.
– Пойдемте.
Дальше они двинулись вместе.
– Серьезно работаете.
– Иначе нельзя. Мы же не цветами торгуем, верно?
– Верно, – не мог не согласиться Самошин. – Я, кстати, потому сразу и не поверил, что вы от них.
– А теперь? – Поднял бровь спутник.
– После того, как человек показал записку, ту самую… Кстати, знаете, что майор Виноградов ушел из ментовки? Он у нас адвокат! В городской коллегии.
Мужчина без интереса посмотрел на журналиста:
– Я не знаю, кто такой Виноградов. Я вообще, чем меньше знаю, тем лучше сплю. Понимаете?
– Нет проблем! – Пожал плечами Самошин и мысленно выругал себя за излишнюю разговорчивость.
Спутники прошли уже метров сто вдоль канала, и ряд серо-зеленых пушек и разной военной инженерии перед музеем оказался у них по левую руку, чуть впереди.
Самошин завертел головой:
– Странно, народу нет почти.
Действительно, на встречу мужчинам попались только влюбленная парочка, юнец в драных джинсах и семья с детской коляской.
– На этой стороне мало кто гуляет. Все туристы там, у собора или в Алексеевском равелине.
Журналист с интересом посмотрел на собеседника:
– Да, пожалуй… Нам сюда?
У Самошина не оставалось никаких сомнений, что человек в плаще ведет его к вертолету, замершему посреди вытоптанной тысячами ног и колес площадки.
– Это что, экскурсионный?
– Совершенно верно.
– Знаю. Наши снимали недавно про них. Говорят, что…
Журналиста опять начала одолевать болтливость. Так бывало обычно, когда он чувствовал неуверенность в себе – и даже не страх еще, а только приближение страха.
Мужчин заметили – бело-голубая винтокрылая машина утробно взвыла и начала проворачивать лопасти.
В этот момент они как раз поравнялись с рекламным щитом, призывающим всего за несколько долларов совершить получасовой облет города на Неве.
