Все дороги мира - Даниил Рубинчик

«Возможно, когда я выйду, Триан уже будет мертв», – успокаивала Эльдалин себя, но в такой исход не слишком-то верилось.

Иногда Эльдалин думала о Ломенаре, но, что странно, особой тревоги эти мысли не приносили. То ли волнение о собственной судьбе перевешивало, то ли она просто устала беспокоиться о нем. Маг давно жил на острие меча, и, судя по всему, так все и останется. Амдари саму удивляли эти перемены в ней, но после того, как Ломенар находился между жизнью и смертью и потом все же вернулся к ней, мысль о том, что каждый день может забрать его вновь уже навсегда, стала привычной и почти не причиняла боли.

Наконец вечером очередного дня дверь распахнулась, пропуская двух стражей. Девушка поднялась им навстречу, стараясь унять дрожь в руках и бешено колотящееся сердце; однако на каменных лицах ничего нельзя было прочесть.

– Поздравляю, Эльдалин, дочь Эриенна Алмазного, – сказал один. – Ты свободна.

Принцесса ощутила такую слабость в ногах, что едва не рухнула.

В доме хватало и окон, и светильников, но за порогом свет солнца буквально ослеплял. За эти дни она так соскучилась по нему, словно жила в кромешной тьме.

Было тепло, пахло цветами, но Эльдалин трясло. Пришлось несколько раз глубоко вдохнуть, чтобы противная слабость немного отступила. Итиол встретил ее снаружи, накинул на нее плащ и, приобняв за плечи, повел вперед.

Прохожие открыто глазели на нее, не скрывая восхищения. Постепенно вокруг собирался народ, но амдары почтительно держались на расстоянии. Эльдалин заметила позади четверых Изумрудных из охраны Артималя.

– Ты настолько хорошо знаешь меня, что прихватил плащ с собой? Знал, что он пригодится?

– Уже вечер. Я решил, что лишним он точно не будет.

– Насколько я обошла Триана? Как близко была… было поражение?

Наставник остановился и посмотрел ей прямо в глаза:

– Больше трех четвертей народа за тебя! Это что-то небывалое!

– Врешь! – Брови Итиола взлетели вверх, а Эльдалин прикусила язык, чуть покраснев: никогда прежде она не говорила с ним в таком тоне. – Прости, я еще не в себе. Но ты ведь обманываешь. В смысле, просто не хочешь пугать, верно? Насколько все плохо на самом деле? Разница в десять голосов? В два?

– Эли, когда я тебе врал? Все именно так, как я тебе сказал. – Теперь настал ее черед удивляться. Наставник называл ее коротким именем только в детстве. – Не забывай, они не королеву выбирали, они знали, что место в Совете – это лучшее, на что ты можешь рассчитывать. Голосов амдары Риадвин не пожалели именно на это. Главное, что ты жива, Эли. Однако все не так радужно, кое-что еще случилось за эти дни. Я расскажу тебе, только давай где-нибудь присядем.

Они зашли в трапезную того же эйра, где Эльдалин ночевала после возвращения в столицу. Посетители приветствовали ее криками, раздалось несколько тостов за ее победу.

Эльдалин одарила всех улыбкой, но в дверях задерживаться не стала, пройдя к знакомому столу. Когда они сели, Итиол попросил принести принцессе бокал подогретого вина с пряностями, а себе любимый мирет. Эйрет подал заказ почти мгновенно.

– Мне не хочется тебя расстраивать, – заговорил Итиол, – но ты должна знать. Ариста попалась. Триан заявил, что застал ее, когда она пыталась установить самострел в его покоях. Насколько я знаю Аристу, это похоже на правду, но точно сказать трудно, нам еще не разрешили с ней поговорить. Сейчас она в темнице, и ей грозит казнь. Наш король не дурак, он понимает, что Артималь готов на все, чтобы ее освободить, потому охраняет пленницу с особой тщательностью. Мы уже думали, не захватить ли Вильму, предложив обмен, но Триан и это предусмотрел – наглый хлыщ из дворца носа не кажет. Боюсь, если мы не придумаем ничего стоящего, Артималю придется отказаться от притязаний на престол в обмен на жизнь дочери. Это единственное, что может заинтересовать Триана.

Бокал дрожал в руке Эльдалин. Только она успокоилась, решила, что самое сложное позади, и вот опять…

– Неужели все зря?

– Ну, не совсем все. По крайней мере, дорога в Алмазный Совет тебе по-прежнему открыта, ты можешь попытаться убедить их остановить войну.

– Само собой, постараюсь, но в то, что все послушают меня одну, ты и сам не веришь. – Она грустно улыбнулась.

– Пока мне больше нечего предложить, но мы с Артималем продолжаем обсуждать наше положение. Сегодня, кстати, я тоже собираюсь к нему. Не хочешь присоединиться?

– Прости, сегодня у меня мысли путаются, иди пока без меня. И стражей Артималя забери. Хочу побыть одна, но не как в последние дни – посидеть среди толпы, но сама по себе. Не беспокойся, Триан знает, что я не представляю для него угрозы, так что не станет пытаться меня устранить. Если со мной что-то случится, это пойдет ему только во вред.

Когда Итиол вышел, Эльдалин взяла еще вина, но пила не спеша, крошечными глотками, желая лишь немного расслабиться, сохранив ясный рассудок. Сегодня, несмотря на десятки любопытных взглядов, к ней никто не пытался подсесть.

На возвышении у входа выступала местная актерская труппа в ярких масках, полностью скрывавших лица. Они были тут и в прошлый раз, но тогда Эльдалин едва обратила на них внимание. Еще один музыкант в черной маске и с лютней сидел за столиком поодаль. Вроде его Эльдалин тоже видела, но не была в этом уверена.

Принцесса никогда раньше не попадала на выступление народного театра, лишь придворного, и ее позабавили яркие маски, перья, пышные юбки, посохи и веера. Когда актеры поклонились и ушли со сцены, музыкант в черной маске, дождавшись тишины, заговорил.

– Я хочу спеть для нашей дорогой Эльдалин, – его голос звучал уверенно и властно, – песню, которую вы все хорошо знаете. Пусть же она станет залогом удачи для будущей королевы!

Он тронул струны, рождая незнакомую мелодию, которая, впрочем, вскоре перешла в очень известную балладу – одну из историй о Деве Неллиэт, амдарской воительнице с Эммеры, чье имя известно каждому ребенку, но до сих пор неизвестно, существовала ли она на самом деле. В этой песне Неллиэт сражалась с чудовищем из Великого Темного болота. Это был самый опасный из поединков Девы: присутствие чудовища поглощало солнечный свет, и, когда оно, выбравшись из болота, приползло под стены Ар-Миарин, блистательной столицы амдаров, город окутала тьма. Жители столицы, лишившись света, теряли силы, но не хотели покидать свой славный город, их родной дом. Тогда они воззвали к Неллиэт, умоляя помочь им. Три дня сражалась воительница с тварью в кромешной тьме, а на четвертый вновь засияло солнце, Неллиэт с победой возвратилась в город, покрытая страшными ранами, и рухнула без сил у городской стены. К счастью, целителям удалось спасти ее – ведь свет вернулся к амдарам.

Музыкант в черной маске умело извлекал звуки из инструмента, а его красивый густой баритон заполнил весь зал. Правда, пару раз он напутал в тексте, но незначительно: на общий смысл это не повлияло и песню совсем не испортило.

И все же что-то во всем этом было не так. Не мог он не догадываться, что не станет Эльдалин сражаться с Трианом. Зачем желать ей удачи как будущей королеве, зачем петь песню, явно намекающую на грядущий поединок, от которого она намеревалась отказаться? Да и не мог певец перепутать слова столь известной баллады, ведь он явно не юнец, впервые взявший лютню в руки. Впрочем, Эльдалин хватало забот и без подобных загадок, она устала и собиралась уже уходить. Однако не поблагодарить музыканта, сыгравшего для нее, она тоже не могла.

– Спасибо, мне очень понравилось, – искренне сказала она, когда песня закончилась. – Вот, возьми, – и высыпала на стол горсть золотых монет. Более чем щедрое вознаграждение.

– Для меня лучшая награда – играть для настоящей принцессы. Я могу поведать еще много интересного, – поклонился музыкант и добавил гораздо тише, явно только для нее: – Я также могу подсказать, как тебе преодолеть последнее препятствие. Прекрасной Неллиэт необходим особый клинок для борьбы с врагом, и у меня он есть.

Он сгреб