Обожженные изменой. Право на семью - Виктория Борисовна Волкова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
«Господи, пусть он уйдет! Пожалуйста!» - прошу, возвращаясь обратно. И нахожу Криницкого в коридоре. Он сидит на мраморном подоконнике. И терпеливо ждет, будто заботливый супруг. А на коленях у него лежат мое пальто и сумка. Нормальный поворот?
Вот ничего человек не боится!
- Я сказал твоей напарнице, что ты моя невеста, - шепчет он мне на ухо, помогая надеть пальто.
- И она вам с радостью выдала мои личные вещи? – забираю из мужских рук сумку и шелковый платок.
- Пойдем, твоя контора уже закрывается, - кивает на мраморную лестницу Степан Александрович и продолжает как ни в чем не бывало. – Давай я тебя домой отвезу. Заодно и поговорим.
- Я сама доберусь, спасибо, - отрезаю холодно. Быстро спускаюсь вниз. Степан не торопится, не догоняет. Может, мне удастся ускользнуть?
Наскоро кивнув охраннику, выскакиваю на улицу. Сейчас быстро спущусь в метро и все. Криницкий меня там не достанет. И за мной идти побоится. Там же везде камеры расставлены. Операция «Безопасный город». Мне про нее Борька рассказывал. Любого можно вычислить.
А этот дурак Белов разгуливает по центру! Нарывается. Его же точно поймают!
К горлу подкатывает глухое раздражение, замешанное на других чувствах, но явно не справедливости буквы закона. Что это со мной? Я о Криницком волнуюсь, что ли?
Даже подумать не успеваю, как рядом со мной останавливается длинный мерс, представительского класса и перегораживает дорогу.
Сзади хлопает дверь, выпуская Степана из библиотеки. В черной бейсболке он кажется мне похожим на гангстера.
- Поехали, Ирочка, - берет меня под локоток. Водитель уже открывает дверь. И сильные руки мягко направляют меня в салон.
- Мне на Московский проспект, - впиваюсь в Степана недовольным взглядом.
- Я знаю, где ты живешь, - ухмыляется он и добавляет с нажимом. – Но мы едем ко мне домой.
Глава 20
- Что? – вскрикиваю я. - Вы не имеете права! Выпустите меня сейчас же!
Кричу, бью Степана кулаками и сумкой. Но он только смеется, а потом одним движением подминает меня под себя. Снова припечатывается ко мне поцелуем. Распахнув пальто, шарит по моему телу жадными пальцами. Лежу и даже пошелохнуться боюсь. Цепенею вся от яростного напора.
Прикрываю глаза, смиряясь с неизбежным. Но меня неожиданно отпускают.
- Что ты делаешь со мной, Ира? - выдыхает Степан, отстраняясь.
- Конечно, это я вас украла и везу в неизвестном направлении, - хмыкаю недовольно. – Это ваши родители будут с ума сходить, - выговариваю и тут же осекаюсь. Папа… Как он переживет еще одно похищение?
- Отпустите меня сейчас же. Я требую. Мне домой надо!
- Все! Все! – поднимает он руки вверх, будто сдается. - Позвони отцу, скажи, что задержишься, - велит глухо. – Мы просто пообедаем вместе. И я отвезу тебя, куда скажешь.
- Тогда давайте попросим остановить машину, и я вас выслушаю.
- А я думал, ты сама захочешь признаться, - рычит негодующе Степан и приказывает водителю. – Домой, Андрюха.
- Что? В чем признаться? В чем?! – кричу в голос. – Да, я надела чужую куртку, когда моя испачкалась. Это преступление? Так вы вообще по чужому паспорту ехали!
- Ира, - увещевает меня мягко Криницкий. – Не кричи, люди на улицах уже от машины шарахаются. Думают, тут режут кого-то, - аккуратно обнимает меня за плечи. – Не кричи. Все нормально будет. Обещаю.
- Ладно, - сдаюсь без боя. И сама себя презираю. Ну что за тряпка!
Но от мягкого, чуть с хрипотцой голоса расслабляюсь. Видимо, Криницкий действует на меня как удав на кролика. Что он там использует? НЛП или гипноз? В его руках мне становится тепло и уютно.
- Позвони отцу, - то ли просит, то ли велит Степан.
Послушно достаю из сумочки трубку. Тыкаю в знакомый контакт.
- Папа, - только и успеваю сказать, как Криницкий одним движением забирает у меня телефон.
- Алло, Николай Иванович. Меня зовут Степан. Мы с Ирой в поезде познакомились.
- И чего же вы хотите, Степан Александрович? Какие у вас требования? – резко откликается папа. Слышу его каждое слово. Я уже представляю, как темнеет у него в глазах и становится плохо с сердцем. История повторяется. И второй раз тоже как трагедия.
- Мы поговорим с Ирой, и я привезу ее к вам домой. Часов в десять вечера. Не позже. Обещаю, со мной ваша дочь в полной безопасности. Да. Хорошо. Вы тоже. И я надеюсь на вашу порядочность, - заканчивает разговор этот наглец и опускает мой телефон в карман собственной куртки. – Пусть пока побудет у меня.
Открываю рот, как рыба выброшенная на берег. И не знаю, как реагировать на такую наглость.
- Андрей, давай в «Милан», - велит Криницкий, не выпуская меня из объятий. – Времени у нас мало. До дома пока доедем, все пробки поймаем, - вздыхает он и утыкается носом мне в шею. – Как же ты вкусно пахнешь, девочка! – жарко шепчет он, не обращая никакого внимания на водителя. Да и тот, наверное, привык к загулам шефа.
Машина сворачивает на тихую улочку и тормозит около нарядного крыльца.
- Пойдем, Ирочка, - натягивает бейсболку Криницкий.
И взяв меня за руку, выводит из машины. Послушной куклой иду рядом. Поднимаюсь по гранитным ступеням . Прохожу через служебный вход в холл, украшенный живыми цветами. Поднявшись в лифте на третий этаж, оказываюсь в просторных апартаментах.
- Располагайся, где удобнее, - широким жестом приглашает Степан. – Ужин сейчас будет. Ты, кстати, что предпочитаешь?
- Я не пью алкоголь.
- Я тебе и не предлагаю. Лучше скажи, что тебе приготовить на ужин?
- Хмм… - поджимаю губы и сама не знаю, какой бес в меня вселился. – Стейк рибай средней прожарки, овощи на гриле и…
- Ни в чем себе не отказывай, девочка, - улыбается мне Криницкий и мне кажется, он просто насмехается надо мной.
- Пожалуй все, - подхожу к окну, за которым кипит никогда не засыпающий Невский проспект.
- А на десерт? - подходит следом Степан и нависает тенью. Слишком большой, непредсказуемый и очень продуманный. И мне кажется, я точно знаю, что хочет на десерт сам Криницкиий. Меня! Только фиг обломится.
- Кофе и пирожное «Анна Павлова»,
