Непобедимый. Право на семью (СИ) - Тодорова Елена

— Мира, не добивай меня этими воспоминаниями, — скулю в ответ. — Видишь же, что мне и так тяжело. Я все понимаю. Согласна с твоими словами. Но замуж не хочу! Он ведь… Он меня сломает!

— Не думаю, что все так плохо… Полин, пожалуйста, давай расскажем… М?

— Расскажем, расскажем, Мирочка, — глажу ее по лицу. Успокаиваю, как могу. — Ребенок родится, и расскажем, — произношу это и содрогаюсь.

У меня родится ребенок… У меня! Я когда-нибудь к этому привыкну? В данный момент кажется, что никогда.

— Сразу, как родится? — уточняет Мира, шмыгая носом.

— Ну да, — пожимаю плечами. Внутри всю колотит. Будто бомбу кто-то запустил. Я знаю, что она в любом случае взорвется. Но всеми силами пытаюсь отстрочить. — Четыре года я это скрывать не собираюсь. Мне нужно немного времени. Сколько там? Семь-восемь месяцев? — выдыхаю это и тягостно стону.

Господи, я не представляю, как я с этим справлюсь…

— Наверное, семь с половиной, — рассуждает Мира, немного успокаиваясь. — А где ты будешь до родов? Как скрывать собираешься? Мама с папой, если заметят…

— Нет, не дома, конечно, — на ходу соображаю я. — Саульские как-то звали во Владик. Вот к ним я и поеду. Пусть все думают, что я страдаю из-за неудавшегося замужества. Нуждаюсь в смене обстановки и вообще всего.

— Ты с ума сошла, — выдыхает Мира с непонятными для меня интонациями. Кажется, она снова шокирована. — Даже своим не скажешь? Дядя Егор тебя так просто не отпустит.

— Не отпустит, — быстро соглашаюсь я. — Придется им сказать… Только нужно хорошо подумать, как правильно преподнести…

— Боже, Полин… Я боюсь…

— Чего?

— Того, — шепчет с тяжелыми вздохами. — Когда Миша узнает… Он нас убьет.

20

Непобедимый

Этот месяц был самым странным периодом в моей жизни. За все тридцать лет. Я тренировался, соблюдал режим, сохранял спокойствие. Только вот силы, которые приходилось затрачивать на то, чтобы держать все это под контролем, были гораздо выше всех привычных показателей.

Я говорил себе, что так нужно. Убеждал себя, что все идет по плану. Достаточно легко в это верил. Но когда Полина вернулась, едва увидел ее, понял: что-то изменилось.

Она выглядела такой холодной и отрешенной, какой никогда в принципе не могла быть Полина Аравина. Должен признать, я растерялся. С того момента понял, что ни хрена я не контролирую. Каким бы сильным и выносливым ни был, взять под контроль весь мир, оказывается, невозможно.

Все обрушивается в один момент.

— Свадьбы не будет, — говорит Полина, как только мы остаемся одни. — Я не выйду за тебя, Миша. Прости.

После привычного «Миша-Миша» оглушает, будто через рупор. Секунд тридцать ничего сказать не могу. Просто смотрю в ее спокойное лицо и осознаю, что теряю.

— Это взвешенное решение? — уточняю якобы сдержанно.

Внутри какой-то огонь разливается. Все охватывает. Пылает каждая мышца, каждая гребаная клетка… Что бы не происходило до этого, что бы не говорила Полина прежде, на такой исход я не рассчитывал. Не готов.

— Да, Миша, это взвешенное решение, — заверяет она. — У меня было больше месяца, чтобы подумать. Я не горячилась и не спешила. Все факторы рассмотрела и поняла, что никак не смогу смириться с тем, что есть между нами сейчас. Этого мало. Я одна не перекрываю.

— Полина… — выдыхаю я, хотя сам до конца не осознаю, что собираюсь сказать.

Чем крыть?

— Не надо, Миша. Никакие убеждения со мной больше не сработают. Я пока была одна… — единственный раз, когда она запинается. — Знаешь, все утихло и у меня. Прошла эта слепая влюбленность, — говорит и как-то грустно усмехается. Выказывает зрелость и мудрость, которых я в ней раньше не замечал. Тихо говорит, без каких-либо нервов. Только у меня дрожь по телу бродит. Непрерывно и внушительно. — Первые чувства — они такие слабые, Миш… Вспыхнули и погасли. Хорошо, что сейчас, — сглатывает, но взгляд не уводит. — Хорошо, что до свадьбы выяснили. Вовремя.

Вовремя?

Грудь изнутри словно кипятком ошпаривает. Что-то надрывается — важное и жизненно-необходимое. Тонко тянет, но, мать вашу, так ощутимо. Все остальное перекрывает эта боль. Перетягивает все силы на то, чтобы глушить и блокировать воспаленный участок… Ничего не получается.

Молчу. Просто смотрю на Полину и не двигаюсь. Чувствую себя роботом. Тем самым, которым она меня окрестила. Сейчас ведь не знает, как горит в груди. Да и не нужно ей знать. Больше не нужно.

— Миша, — улыбается, будто и правда все в порядке. — Я надеюсь, что ты когда-нибудь встретишь ту самую вторую половинку и полюбишь. Потому что любить — это на самом деле прекрасно. Это самое важное. Будь счастлив, Миша. Я тебе этого от всей души желаю.

Полина ушла, а у меня в сознании еще долго стояли ее последние слова. Очень долго. Не день, и не два. Неделю, месяц, год… Сразу после отмены свадьбы улетел в Майами. Казалось, как и раньше, включился в подготовку к бою. Но что-то было не так. Проходило время, а какой-то участок в груди так и оставался пустым. Не хватало… Не хватало самого главного.

Первый раз вернулся в Москву полгода спустя. Намеренно с Полиной встреч не искал. Как бы это выглядело? Но узнал из чужих разговоров, что нет ее в городе. Странно, что Егор Саныч одобрил перевод во Владивосток. Сам я не видел в этом логики и хоть какой-то рациональности. Но кто я такой теперь, чтобы комментировать?

— Миш, может, позвонишь Полине? — выдвинула однажды мама.

— Зачем?

Я правда не понимал. Что обсуждать?

— Как зачем? Тебе что, совсем нечего ей сказать? Зачем же ты собирался на ней жениться?

— Сейчас какая разница?

— Миша, — в голосе мамы появились непривычно твердые нотки. — Я ведь понимаю, что Полина была для тебя в какой-то мере исключительной. Почему тебе так трудно это признать?

— Я признаю, — ответил невозмутимо. — Была. Как это влияет на ситуацию сейчас?

— Я уверена, что еще есть шанс все наладить, — заявила мама. — Если ты, конечно, этого хочешь.

— Чего хочет? — в гостиной появился папа.

— Вернуть Полину.

— Мам, прекрати, — отмахнулся я. — Это даже звучит убого.

— Полина молодая, Миш. Если и отменила свадьбу, могла ведь сгоряча.

— Вот именно, что молодая. В этом состояла моя главная ошибка. Она не была готова к замужеству, — озвучил свои мысли только для того, чтобы раз и навсегда закрыть эту неприятную тему.

— Может, нам всем стоит наведаться во Владивосток? — подкинул идею отец.

— Вы можете лететь куда угодно. Я пас. Хорошего вечера.

Однако стоит признать, находиться в Москве было тяжело. Я не думал о ней, но во многих местах маячили навязчивые ассоциации. Казалось, что она где-то рядом, что вот-вот появится… Поэтому новый выезд за границу я принял, как никогда, охотно. Задержался там и после боя. Не видел необходимости лететь домой. Родители и сестры достаточно часто навещали. С Аравиными связь оборвалась. Отношения, как ни суди, испортились. Нет, они не ненавидели меня. Но во время редких встреч вели себя более чем холодно.

Только Даниил, один из братьев принцессы, однажды резко высказал мне, возможно, все то, что другие не решались.

— Миша, ты поступил с Полиной, как подонок.

Я, безусловно, не понял, чем конкретно заслужил столь резкую характеристику. Ошибки были, признаю. Но я ведь ее не бросал. Решение принадлежало исключительно Полине. Однако затевать спор и кому-то что-то доказывать — не мои методы. Когда младший Аравин отказался даже руку мне подать, молча развернулся и ушел.

Сильнее всех сокрушалась бабуля.

— Книга останется недописанной. А так ведь все хорошо начиналось!

На это я тоже не реагировал. Приучился на все смотреть так, словно мне и в самом деле плевать. Так было безопаснее всего. Спокойнее.

С момента неудавшейся свадьбы прошло больше двух лет. Все утихло и забылось. Так я думал, пока не получил от Саульского странное сообщение, с просьбой срочно прилететь во Владивосток.