Единожды солгав - Кобен Харлан

И что же случилось с этим телефоном?

Если бы он был у Клер при себе, когда она погибла, полицейские приобщили бы его к делу. Они могли обнаружить телефон во время расследования и прийти к выводу, что он не имеет никакого значения. Впрочем, Майя не думала, что его обнаружили. У Шейна были связи в полиции. По просьбе Майи он просмотрел уголовное дело. В нем не было ни слова ни про второй телефон, ни про загадочные звонки.

Это означало, что телефон, скорее всего, так и не нашли.

На коробках не было никаких наклеек. Эдди, похоже, занимался этим в спешке, сваливая вещи в коробки в суматохе горя, так что одежда оказалась перемешана с косметикой, украшения с документами, туфли – со всевозможными безделушками. Клер любила аляповатые сувениры. Антиквариат и подлинные предметы коллекционирования были ей не по карману, но Клер всегда привозила из поездок очередной снежный шар. Из Тихуаны она привезла стопку для текилы. О ее поездке в Пизу напоминала копилка в виде Пизанской башни. В числе ее приобретений была мемориальная табличка в память принцессы Дианы, вихляющаяся кукла на пружинке в виде танцовщицы в гавайском национальном костюме и пара использованных фишек из казино в Лас-Вегасе.

Майя с каменным лицом перебирала дурацкие безделушки, в какой-то момент вызывавшие у Клер улыбку. Майя сейчас была как боевой робот. С одной стороны, разглядывая эти пустяковины, приобретенные ее сестрой, она ощущала жгучую боль, к которой начинало примешиваться чувство вины.

«Твой муж прав. Я впустила смерть. Я должна была быть здесь. Я должна была защитить тебя».

А с другой стороны – и это казалось сейчас более важным, – эти боль и вина были ей на руку. Они делали ее миссию более четкой. Когда видишь, что стоит на кону, и понимаешь истинную цель своей миссии, это мотивирует. И заставляет сосредоточиться. Отбросить все второстепенное. Цель обретает четкие очертания. И это дает силу.

Однако телефона ни в одной из коробок не оказалось.

Закрыв последнюю, Майя без сил опустилась на пол. «Думай, – приказала она себе. – Представь себя на месте Клер». У ее сестры был телефон, существование которого та скрывала от всех. Где бы она стала его прятать?

Майе вспомнилось, как Клер в старших классах, в своем, наверное, единственном за всю жизнь приступе бунтарства начала курить. А у их отца был суперострый нюх. Он вычислял сигареты по запаху.

Он во многом был довольно-таки либеральным отцом. За годы работы преподавателем в колледже он чего только не навидался и не ожидал от дочерей, что они будут пай-девочками. Но курение было его больным местом. Его собственная мать умерла в страшных мучениях от рака легких. Когда стало понятно, что конец уже близок, бабуля переехала к ним, в крошечную гостевую комнатку. Майя до сих пор помнила звуки, главным образом кошмарный булькающий свист, доносившийся из комнаты бабушки, где она несколько последних дней медленно и мучительно угасала от удушья. После ее смерти Майя не могла заходить в ту комнату. Слишком ощутимым был присутствующий там дух смерти – ее запах, казалось, пропитал сами стены. Но, что было хуже всего, Майе временами казалось, что она до сих пор слышит этот жуткий булькающий свист. Она где-то читала, что звук на самом деле никогда не затихает совсем. Он лишь становится слабее и слабее.

Как стрекот винтов самолета. Как треск стрельбы. Как предсмертные крики.

Может, подумалось Майе, именно в той кошмарной комнате смерть и начала преследовать ее.

Не поднимаясь с пола, Майя закрыла глаза, сделала несколько медленных вдохов-выдохов и постаралась отогнать непрошеные звуки.

И вновь вернулось воспоминание: папа терпеть не мог сигареты.

Так, ладно. Клер начала курить, и папа был вне себя от бешенства. Он устраивал в комнате Клер обыски и, обнаружив сигареты, каждый раз закатывал небольшой скандал. Увлечение курением у Клер продлилось недолго. Но пока оно длилось, Клер все-таки нашла тайник, в который отцу никогда в жизни не пришло бы в голову заглянуть.

Майя просияла от радости.

Она вскочила на ноги и бросилась в гостиную. Там стоял старый сундук – по иронии судьбы, некогда принадлежавший бабуле. Клер использовала его в качестве кофейного столика. На крышке стояли семейные фотографии. Майя сняла их и сложила на полу. На большинстве были изображены Дэниел с Алексой, но среди них нашлась и одна свадебная фотография Эдди и Клер. Майя задержала на ней взгляд. Они выглядели на ней такими трогательно молодыми, счастливыми, полными надежд и ничего не подозревающими. Они даже не представляли, что уготовила им жизнь, ну а впрочем, кто вообще представляет?

В самом сундуке хранились скатерти и кухонные полотенца. Майя вытащила их и принялась ощупывать дно.

– Мой отец привез этот сундук из Киева, – рассказала им как-то раз бабушка, когда они, еще совсем маленькие девочки, приехали навестить ее. Это было задолго до того, как ее задушил рак, бабуля тогда была бодра и здорова, водила их на плавание и учила играть в теннис. – Вот видите?

Девочки наклонились ближе.

– Он сам его смастерил. Это потайное отделение.

– Зачем ему понадобилось потайное отделение, бабуля? – поинтересовалась Клер.

– Чтобы спрятать драгоценности его матери и деньги. Каждый чужак может оказаться вором. Всегда помните это. Вы – две девочки. Когда вырастете, вы всегда будете друг у друга. Но никогда не оставляйте ценные вещи там, где кто-то может их найти.

Майя нащупала незаметный шов. Она надавила на него пальцами, послышался негромкий щелчок, и потайная панель отъехала в сторону. Майя, как в детстве, склонилась над сундуком и заглянула внутрь.

Телефон оказался там.

Майя с удовлетворенной улыбкой вытащила его. Будь она верующей, то поклялась бы, что сестра с бабулей сейчас смотрят на нее с небес. Но она не была верующей. Мертвые для нее всегда оставались мертвыми. В этом-то и беда.

Майя попыталась включить телефон, но аккумулятор был полностью разряжен. Ничего удивительного. Ведь к нему, скорее всего, никто не прикасался с самой смерти Клер. Майя перевернула телефон и взглянула на разъем для зарядника. Он выглядел знакомо. Она найдет провод и зарядит его позже.

– Что ты здесь делаешь?

Этот неожиданный возглас напугал ее. Майя инстинктивно отпрянула и подобралась, готовясь обороняться.

– Господи, Эдди…

– Я же сказал… – Лицо Эдди побагровело от гнева.

– Я тебя слышала. Дай мне прийти в себя.

Вот тебе четкость цели и концентрация. Она так растворилась в своем блестящем открытии, что Эдди вошел в дом и подкрался к ней совершенно незамеченным.

Еще один промах.

– Я спросил, что ты здесь…

– Я просматривала коробки с вещами Клер, – сказала Майя.

Эдди сделал шаг вперед, и Майе показалось, что он не вполне твердо держится на ногах.

– Я же велел тебе держаться от нас подальше.

– Велел.

На Эдди была та же самая красная фланелевая рубашка с закатанными рукавами, открывавшими мускулистые руки. Он был жилистый и крепкий, точно боксер полусреднего веса. Клер всегда нравилось, как он сложен. Глаза у него покраснели от выпивки.

Он протянул руку ладонью вверх.

– Давай сюда ключ. Немедленно.

– Не думаю, что стоит это делать, Эдди.

– Я могу поменять замок.

– Ты одежду свою поменять не в состоянии.

Он посмотрел на фотографии и полотенца со скатертями, разложенные на полу.

– Что ты искала в сундуке?

Майя ничего не ответила.

– Я видел, как ты что-то вытащила оттуда. Положи на место.

– Не положу.

Теперь его взгляд был устремлен на нее, руки готовы были сжаться в кулаки.

– Я могу отобрать у тебя си…

– Нет, не можешь. Эдди, у Клер что, был роман на стороне?

Эти слова точно оглушили его. У него отвисла челюсть. Потом он вновь обрел дар речи.

– Пошла к черту!

– Ты знал об этом?

На глазах у Эдди снова выступили слезы, и взгляд Майи на миг вновь упал на их свадебную фотографию, на счастливое и полное надежд лицо Эдди. Так что, возможно, глаза у него были красные не только от выпивки. Эдди тоже увидел эту фотографию, и в нем что-то надломилось. Он упал на диван и закрыл лицо руками.