Сюеме не будет! Там, где горы и «Приоры»… - Байдымат Маджефферсон
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Правда, Пилечка, тебя хотела увидеть, – повторила Я и тихонько погладила Пилорамыча по плечу. – Извини, глупо всё получилось…
– Орлова. Сен мени сюемисе? – джигит резко развернулся ко мне
От неожиданности у меня перехватило дыхание. Тёмное лицо Бытдаева с горящими глазами оказалось совсем близко.
– Почти, – пролепетала Я. – На восемьдесят пять процентов…
– Ого! – удивился Барановед. – Выросли твои проценты.
– Да, процесс пошёл…, – Я отвернулась от парня и полезла за сигаретами.
– Только медленно чего-то он идёт…, – посетовал Пилялкин.
– Нормально! – возразила Я. – Восемьдесят пять – это не мало! Почти девяносто!
– Я хочу сто один процент! – требовательно заявил джаш.
– А двести не хочешь? – ехидно спросила Я, теребя пачку никотиновых трубочек в руках.
– Хочу, дорогая…, – прошипел Барановед и отвернулся.
Мы опять помолчали. Собравшись с силами и преодолевая гордыню, Я вытянула из себя:
– Ещё чуть-чуть Бытдаев, и… Я влюблюсь в тебя без памяти.
Оное заявление явно подняло упадническое настроение Барановеда.
– Чуть-чуть беременных не бывает, – улыбнулся Пилял. – Ладно, поехали за вином, нам и вправду следует выпить.
– Да? – с облегчением вздохнула Я.
– Да. Ты мне нужна пьяная! – заржал Баранолог и шустро завёл свою колымагу.
Мы подхватили Тришину с Зульпагаровым в центре, свернули к реке, парканулись на бережку, водрузили две бутылки вина на капот графского катафалка. Раскрыли все двери, включили музыку. Рядом стояла ещё парочка машин. Но народ из них вёл себя поскромнее нас. Выпив, Ася с Маджиром вовсю обнимались и периодически уединялись в недрах дракономобиля, очевидно, для поцелуев. Пилял то и дело пытался обнять меня, но вместо нежности получал тумаки. Аська удивлённо наблюдала, как Я ловко дубасила Пилорамыча то по шее, то по спине, даже пощёчину отвесила… Нет, ну, Барановед тоже додумался, дятел комнатный, тут люди кругом, а он лезет с телячьими нежностями! Всегда громче всех орёт, типа, «посёлок мусульманский, вести себя прилично надо, зат-мат», а сам! Тьфу! Анасын сигеим!
Бытдаев цедил красное вино из пластикового стаканчика. Он подлил алкоголя в мою тару и заметил:
– Не любишь ты меня, Орлова!
– А за что тебя любить? – поинтересовалась Я.
– Ну да, ну да… Мы не миллиардеры, нам любовь прекрасной Азы Юрьевны с небес не падает…, – запричитал Барановед.
– Ты сам, судя по всему, несколько раз откуда-то упал! – съязвила Я.
– Откуда же? – прищурился Пилорамыч.
– Я бы сказала, но моё воспитание мне не позволяет, – отделалась Я дежурной фразочкой.
– Закрой глаза на своё воспитание и скажи! – предложил Пиля как вариант.
– А ты на озеро любви меня отведёшь? – завела Я свою любимую песню.
– Поцелуй – отведу! – оскалился Баранолог.
Я послала его загорелой щёчке невинный воздушный поцелуй.
– Когда? – оживилась Я.
– Скоро, – заверил граф.
– Правда?
– Клянусь соседским поросёнком! – продемонстрировал Пиля анти-голливудскую улыбку. – И всем соседским курятником, ёп тра та та!
– Пилорамой своей поклянись! – разозлилась Я.
– Не могу. Ана! Это святое! – цокнул Бытдаев.
«Да поможет нам Будда увидеть озеро! – взмолилась Я. – Моего терпения не хватает вести переговоры с Баранологом!»
– Да чтоб все соседи клялись твоими поросятами! – рявкнула Я. – Хотя, поросят ты, наверное, не держишь. Пусть тогда баранами твоими клянутся!
– Не злись, принцесса! – спокойно сказал Бытдаев и осторожно взял меня за руку. – Баранов тоже не держу.
Шершавые пальцы чабана сомкнулись на хрупом белом запястье.
– Не нравится мне это место, – нахмурилась Я.
– Почему? – полюбопытствовал Пилялкин.
– Не знаю. Не нравится и всё! – завредничала Я. – Устроили тут стерео-пляж!
– А я специально сюда приехал, ты же любишь здесь курить сидеть…, – недоумённо пробормотал джигит.
Аська с Маджиром вылезли из тачки. Мы откупорили вторую бутылку. Барановед налегал на вино, его уже шатало. Размахивая стаканчиком, выдрыгиваясь в такт музыке, он довыделывался и опрокинул жидкость на меня. На дорогом сердцу (и кошельку!) итальянском дизайнерском платье расплылось уродливое бордовое пятно. Тришина побледнела. Я выдала гневную матерную тираду, а Бытдаев принялся извиняться:
– Прости! Это исправимо, Принцесса! Всё нормально!
– Нормально?! Ты меня облил, придурок жопорукий! – голосила Я.
– Из-за тряпки так волноваться? – заржал Маджир. – Того род собирался! Сними и выкинь на хер!
– Я сейчас тебя в речку выкину! – отъехала Я на къарнашыма. – Заповедный Бог! Знаешь, сколько оно стоит?!
– Что, дороже очков? – повернулся Зульпагаров к Аське. – Я того бабку дрюкал!
– Намного! Ядрён-запетлён! – шепнула та и сделала страшные глаза.
– Я ту собаку дрюкал! Задави меня приора! – закатил глазёнки Маджир. – Рахмани рахим! На хер такие вещи покупать? Ты где их берёшь? В музее?
– Пилял! Отвези меня домой! Я хочу переодеться! – топнула ногой Я.
– Зачем? Не волнуйся! Посиди в машине, пусть высохнет! – предложил Граф.
«Советчик недоделанный!»
– Надо застирать! С мылом! Чтобы пятно не осталось! – не унималась Я.
Бытдаев тяжело вздохнул. Чебуреки свернули поляну и послушно доставили нас к коттеджу. Мы с Аськой зашли в дом. Я стянула дорогую вещицу и выругалась: «Анасын сигеим!»
– Стирати-замывати! – покачала головой Триша. – Винище, конечно, ядрёное, ну да ладно, попытаемся что-нибудь сделать!
– Спасибо, Асюня! – чуть не плача молвила Я и обняла подругу.
Избавившись от пятна, Я расшвыряла вещи по всей комнате: копалась в тряпках, подыскивая наряд. Сняла один, покрутилась перед зеркалом, стащила с себя, натянула другой, третий… Потом стала спешно поправлять макияж, водила щёточкой по накрашенным ресницам, пудрилась до маски, духанилась до одури… Тришина ухмыляясь, курила у окошка и наблюдала за моими возбуждёнными действиями. Вдруг запищал телефон.
«Сюеме», – пришло сообщение от Бытдаева.
Я взвизгнула и подпрыгнула от радости. Подбежав к подруге, сунула телефон ей под нос и запищала:
– Смотри, смотри, Ася! Он меня любит!
– Читати-коловрати! Орлова! Что с тобой? – подняла Аська левую бровь. – Кто любит?
– Баранолог! – вопила Я. – «Сюеме» – значит «Люблю» на карачаевском!
– Святые угодники! Так поторопись, пока твой чабан опять тебя не разлюбил! Он же такой… э-э-э… млин, даже слово подобрать не могу. Пошли! – вздохнула Даниловна.
Я ещё раз провела помадой по губам, несколько раз пшикнулась парфюмерной водой и ответила:
– Да-да, идём!
Едва запрыгнув в тачку Барановеда, Я заёрзала на сидении и заорала:
– Пиля! Это ты написал?!
– Я? Ё! Что написал? Покажи! – прикинулся дураком Баранолог, впрочем, это амплуа всегда давалось ему на ура.
Я помахала мобилкой перед Бытдаевским лицом.
– Это правда? – взволнованно вопрошала Я.
– Правда, – заверил джаным.
– Чё там? Дай почитать? – возбудился Зульпагаров. – Я того чабана родственник!
– Не-а! – Я кинула телефон в сумочку и в полном блаженстве откинулась на сидении.
На этот раз джигиты поехали уединяться в лес. «И неудивительно: клубов в посёлке нет, кафэшек круглосуточных тоже. Магазины и те до полуночи закрываются – дай Бог хоть выпивку и сигареты успеть купить. Куда девушку можно здесь пригласить? Только на ночной пикник ахах!»
Тришина вглядывалась в темноту, пытаясь понять, куда её везут. Ничего не выяснив, подруга расслабилась. «А что? Денег у Даниловны при себе нет, брать с неё нечего! Остаётся насилие! Ха! Самое большее, что ей грозит – секс с карачаевцем. А уж этого она боится меньше всего! И кто выступит в роли насильника – тоже большой вопрос».
Мы остановились на огромной поляне. Выбравшись из дракономобиля, Я закурила и огляделась вокруг. Ночь вступила в свои владения, окутав густой чёрный лес влажной туманной дымкой. На фиолетовом небе повисла огромная бледно-жёлтая луна… Запах свежести и хвои кружил голову.
– Романтика! – вздохнула Я.
«Кто бы мог подумать, что Я, Аза Юрьевна Орлова, вместо того, чтобы нежить свои белые косточки на заморском курорте, буду лазать на Кавказе ночью по лесу в брэндовых шмотках и распивать дешёвое пойло в компании грязных карачаёв?!»
Я на миг представила реакцию своих друзей, коллег и бизнес-партнёров на эту картину и невольно заулыбалась.
– Давайте выпьем! Того род собирался! – заорал Маджир, размахивая бутылкой с вином, и мы продолжили скромное «пиршество».
Когда алкоголь закончился, мы с Аськой присели чуть поодаль от машины.
– Ядрёна-ворона! Как ты с Бытдаевым обращаешься?! А ещё мне вечно поёшь: «Понежнее-понежнее»! – перекривляла подруженька. – Ты бы поласковее, Баранофакер же подойти к тебе боится: не тронь тебя, не зацепи!
