Главный везунчик королевства - Олег Назаров
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Тут мне пришлось немного отдышаться. Совсем другими глазами я посмотрел на пространство под нами и темнеющие башни замка там, внизу. Надеюсь, что жить мы будем не там.
— Вы с миррином Цвейгом пили вчера, да? — с пониманием тихо уточнил Бестия. — Это многое объясняет. Иди первым.
И я попрыгал по камням снова. Что мне оставалось? К тому же сейчас я знал, что за падением не последует неминуемой смерти, а только пара минут позора. И на удивление, прыгал я от этого только лучше. Больше никаких неловких шагов. Несколько прыжков — и я уже стоял рядом со своим наполненным вещами баулом.
Еще пара мгновений, и Бестия стоял рядом.
— Я сначала провожу тебя к директору Папфелю, он хотел увидеться с тобой, — разъяснил Бестия. — Вещи мне нужно положить в выделенную тебе комнату, и там же мы после вашего с директором разговора обсудим, чем я могу тебе помочь.
Я кивнул. Бестия пока не умел скрывать свои эмоции. Его глаза горели интересом. И я его понял — покушения на убийство — это ужас как любопытно. Если, разумеется, покушаются не на тебя. Я вот, в силу обстоятельств, никак не мог оценить очарования этой тайны. Однако понять, как привлекает эта история запертого в закрытой школе молодого парня, прекрасно понимал.
Бестия с неудовольствием посмотрел на мою раздутую сумку, но снова поднял ее и первый вошел в замок. Я последовал за ним.
Вот тут я почувствовал все те неудобства, что ждал при переходе через дверь. Меня словно протащило через узкое горлышко и при этом я чувствовал на себе десятки равнодушных, но цепких взглядов. Казалось, что мое тело распростерто на каталке, надо мной склонился консилиум врачей в масках и со скальпелями, и они переглядываются с немым вопросом «будем резать, или пусть живет?»
Какое-то нестерпимо длинной мгновение я успел вообразить, что так оно и есть, и каждый умирающий получает возможность вообразить своим воспаленным агонизирующим мозгом какой-то чужой прекрасный мир. А что мой мир оказался не слишком прекрасным, то это уже только моя проблема.
А потом я оказался внутри замка и все закончилось.
Бестия смотрел на меня с сочувствием.
— Неприятно, да? — спросил он. — Безопасность воспитанников превыше всего, миррин. Мы все ходим под клятвами, а гости должны проверяться самим замком. Если гость хочет навредить кому-то из живущих тут, его распылит на месте.
— Я догадывался, — бледно улыбнулся я, радуясь, что прибыл сюда с вполне мирными намерениями. — Я же тоже здесь учился. Вряд ли меня отправили бы туда, где опасно.
Бестия снова кивнул. Мы прошли несколько шагов в полной тишине, а потом будто миновали очередную границу, и стали слышны голоса, шум. Мимо пробегали совсем маленькие дети — это со скольки лет вообще учатся в этой школе? Степенно проходили старшеклассники и старшеклассницы с книгами или какими-то громоздкими предметами, значения которых я не понимал.
Двое пацанов на вид лет двенадцати как-то очень суетливо крутились рядом с небольшой дверцей. Даже мне показалось это подозрительным, а Бестия так немедленно сделал стойку. Он поставил мои вещи на пол и мрачной горой вырос над мальчишками. Мальчишка с канареечного цвета кудряшками первый заметил тень над их головами и дернул за рукав дружка. У этого был коротко стриженный ежик ослепительно белого цвета. Брат Бьянки? Фамилию красотки, что едва не убила меня своим куролиском, я не запомнил.
— Мирр Гро-о-ом! — хором заныли пацаны, но Бестия уже распахнул дверцу. Оттуда раздался клекот, и я немедленно отпрыгнул подальше. Кажется, я был прав! Неужели меня и тут попытаются убить?
Из маленькой дверцы полезла натуральная львиная лапа, а потом крючконосый клюв, которым тварь пыталась цапнуть ближайшего к ней парнишку. Вот тут я и убедился, что Бестия пусть и казался совсем юным, а боевую магию преподавал не случайно и не за красивые глазки.
Одним движением руки с кольцом он поставил мощный полупрозрачный щит над мальчишками, вторым ударил по клюву, заковывая его в подобие намордника. Клекот стал приглушенным, но более яростным. А Бестия ногой толкнул лапу, которая поспешно втянулась за порог.
— Грифон на нижних этажах! — напустился Бестия на поникших мальчишек. — О чем вы думали! А если бы он вырвался!
Теперь весь шум сконцентрировался вокруг него и мальчишек. Подростки и совсем малыши буквально лезли друг другу на голову, чтобы хоть глазочком глянуть на грифона.
Бестия оглянулся на меня с таким выражением лица, что я сразу понял — вести меня к директору ему сейчас хочется в последнюю очередь. В дневнике, с которым я теперь не расставался, было упомянуто, что у каждого возраста был свой куратор. Или кураторы, если ребят каких-то классов было больше, чем других. У девочек куратором всегда была женщина, у мальчиков — мужчина. Это было логично, ведь куратор был не просто классным руководителем, которому жаловались остальные учителя. Он занимался воспитанниками почти как отец и мать. Учили важным мелочам, быту, вежливости. Наверное, хороший куратор учил еще не попадаться и интригам, но этого я не помнил, а спрашивать не рискнул бы ни за что на свете. Хватит с меня тех, кто знает, что я — это не я! Я пока не знал, как мне сможет помочь Бестия, не зная всей истории, но понимал одно — расскажу о себе я ему только под клятву.
— Пусть меня кто-нибудь другой проводит, — подсказал я. — Старшеклассник сгодиться.
Хотелось пошутить про старшеклассницу, но лицо Бестии совершенно не располагало к шуткам, и я удержался.
Лицо Бестии прояснилось. Он поискал глазами в толпе — разумеется, стоило грифону подать голос, как вокруг столпилась целая куча подростков. Ведь грифону так сложно будет выбрать, если он вырвется! Бестолочи. Впрочем, уверен, что в их возрасте еще и телефоном попытался бы щелкнуть.
— Эдман! — крикнул он. — Проводи гостя к директору Папфелю и дождись окончания беседы.
Из толпы вынырнул парень с длинными черными волосами, убранными в аккуратный низкий хвост. Я прожил тут чуть больше суток, но с трудом не вздрогнул, увидев черный волосы. Вовремя вспомнил, что у малосилков и тех, кто стал сильнее, но произошел от них, волосы могут быть самые обычные. Черные, русые, рыжие. Вот у детей этого Эдмана уже может появиться благородный оттенок. А
