Отцы тьмы, или Иезуиты просвещения - Борислав Печников

Профессы составляют элиту «Общества Иисуса». Из их среды выходят все руководящие чины иезуитов, вплоть до того, кому все «братья» должны безоговорочно подчиняться, — «черного папы». До недавнего времени только профессы выбирали делегатов на генеральную конгрегацию, которая, в свою очередь, голосовала за генерала. Но в последние годы, очевидно под влиянием новых веяний в мире, в этом вопросе была допущена некоторая либерализация.

Определение «некоторая» здесь возникло не случайно и употреблено не для красного словца. К выборам главы ордена косвенно допущены все его члены, но частичная демократия, введенная в «Обществе», имеет четко ограниченные пределы: рядовые «братья» обладают правом участвовать в выдвижении кандидатур на генеральную конгрегацию, а уже они голосуют за генерала, который, как и раньше, избирается из профессов. Более того, в силу многих обстоятельств, например традиций, влияния, занимаемого положения, на саму конгрегацию попадают в основном все те же лица, принявшие «спецобет».

И последнее, что хотелось бы заметить в этой связи. Далеко не всем иезуитам удается взобраться на вершину пирамиды, где, как говорится, и варится каша в орденском котле. Там, в ареопаге, недоступном для простого смертного, составляются глобальные планы, зреют новые идеи, вычисляются возможные маневры. Основная же масса как была, так и осталась рядовыми исполнителями, которым уготована незавидная судьба — служить марионетками в руках руководства. Главными «добродетелями» иезуита по-прежнему считаются беспрекословное повиновение старшим и полное отречение от собственной воли и суждений.

«Общество Иисуса» готовит элитарные кадры не только для собственных нужд. Предметом его особых забот является выращивание высококвалифицированного персонала для всей католической церкви. Иезуиты прочно обосновались в 50 высших богословских и философских школах Ватикана. К важнейшим среди них относится папский Грегорианский университет в Риме, воспитывающий будущих преподавателей для католических учебных заведений. За время существования университета, а его возраст свыше 4 веков, из него вышли 7 «святых», 33 «блаженных», 14 пап (среди них Пий XII и Павел VI), сотни кардиналов и епископов (1/3 епископов обучались в Грегорианском университете).

Обучение здесь ведется по всем направлениям, которые интересуют римскую курию на современном этапе. В университете действуют такие «классические» факультеты, как факультет канонического права, философии и теологии, а наряду с этим миссиологическое отделение, высшая школа древнелатинского языка, Библейский институт, Институт востоковедения и Институт психологии.

Грегорианский университет — это и крупнейший исследовательский центр, который выполняет многочисленные заказы понтифика и его ближайшего окружения. В существующем при нем Институте высшей религиозной культуры разрабатываются проблемы социальной доктрины католицизма и правовые вопросы, в частности о взаимоотношении между церковью и государством. Здесь же ведутся «научные» изыскания по теологическим и философским темам.

Особое внимание в настоящее время Ватикан уделяет борьбе с коммунистической идеологией, чему будет посвящена отдельная глава. Мы же пока ограничимся упоминанием того факта, что при Грегорианском университете с конца 1969 г. работает так называемый «центр марксистских исследований», занятый тем, что с большим старанием извращает и фальсифицирует марксизм-ленинизм. Существует в рамках кузницы католических педагогических кадров и подспорье «центру». Это специальный семинар на философском факультете, который призван дискредитировать марксистскую философию.

О масштабе деятельности иезуитов в области подготовки первоклассных специалистов по идеологической и религиозной обработке подрастающего поколения можно судить хотя бы по тому, что в 80-е гг. в Грегорианском университете обучались 2,5 тыс. студентов более 80 национальностей. Покажется невероятным, но в это главное католическое учебное заведение с 1969 г. стали принимать женщин. Как известно, Ватикан до сих пор занимает довольно жесткую линию в женском вопросе. Так, например, в отличие, скажем, от протестантских церквей в некоторых странах (США, ФРГ, ряд скандинавских государств), где женщины могут выступать в качестве священников, католичкам в этом праве отказано.

В Грегорианском университете девушки допускаются только на один факультет — теологический, что сразу же резко ограничивает дальнейшую сферу их деятельности «чистой наукой». Но даже столь незначительное изменение в пользу женщин со стороны римской курии свидетельствует об определенных сдвигах в мышлении католической верхушки.

Появление в университете лиц женского пола благоприятно сказалось на общей атмосфере. Студенты-мужчины также получили большую свободу: была отменена полумонашеская форма, обязательная до того момента, им разрешили чаще покидать стены общежитий, причем сняли главное требование — выходить только группами, в главном здании комплекса появились бар и кафе. Словом, по возможности иезуиты, насколько смогли, приблизили свое учебное заведение к обычному вузу с сохранением, конечно, религиозной направленности предметов.

Процесс модернизации системы просвещения иезуитов протекает медленно и мучительно. Мало того, что ордену по природе своей трудно примириться с тем, что человечество не желает иметь на себе тех пут, которыми связывает его католическая церковь. Положение усугубляется еще и расколом внутри «Общества», где так называемые модернисты тянут в одну сторону, традиционалисты — в другую, а кое-как примирить их пытаются — третьи.

Эта внутренняя борьба ощущается во всем, в том числе и в деле образования. К сожалению, так называемые интегристы под неусыпным оком Ватикана зачастую берут верх, и старые методы, отжившие формы и традиционное содержание торжествуют в школах, колледжах и вузах иезуитов, стремящихся, быть может, более тонко, но неуклонно делать главное свое дело — готовить благонравных и беспрекословных «слуг господних».

Прав остался великий Гольбах. В своем «Карманном богословии», одном из лучших произведений мировой атеистической литературы, он глубоко проник в самую суть воспитательной «деятельности» иезуитов. Приведем его меткий афоризм дословно: «Воспитание». Христианское воспитание состоит в том, чтобы с самого раннего возраста внушать детям спасительную привычку мыслить наперекор здравому смыслу, верить всему, что им говорят, ненавидеть всех тех, кто не разделяет их веры. В результате государство получает благомыслящих и спокойных граждан, беспрекословно послушных духовенству».

К этой точной формулировке, как говорится, не убавить, не прибавить. Об этом свидетельствуют и те факты, с которыми мы познакомились на предыдущих страницах.

О времена, о нравы...

Представим себе, что читаем какой-нибудь испанский нравоучительно-воспитательный роман, написанный в XVIII или XIX в.

...Уже через час Хуан да Васко сидел в карете, увозившей его в Мадрид. Глядя на удалявшиеся стены замка, он предался воспоминаниям об отроческих годах, о первом знакомстве со своим наставником отцом Рикардо и орденом иезуитов. В его ушах сладостно звучал рассказ о святом Игнатии Лойоле.

Он мысленно проследил весь тернистый путь первого генерала «Общества Иисуса» от Венеции до Парижа, затем от Парижа до Рима и сердце его возрадовалось и преисполнилось решимости. Это даже неплохо, что он едет во Францию, там он осмотрит все столь милые его сердцу места, связанные с именем Лойолы и его первых учеников: Лефевра, Ксавье, Лайнеса, Бобадильи, Родригеса и других, счастливой участи которых он так завидовал.

Он и сам надеялся немало сделать для упрочения и процветания ордена. Недаром он столько времени провел за фолиантами последователей святого Игнатия. Он сделается исповедником четырех обетов, может быть даже провинциалом. И кто знает, не суждено ли ему стать когда-нибудь во главе «Общества Иисуса»? Ведь уже около ста лет генералом не был испанец.

На протяжении всего пути отец Рикардо с улыбкой поглядывал на своего воспитанника, словно по бумаге читая его мысли. Хитрый иезуит прекрасно знал, что сейчас дон Хуан предпримет новую атаку. Да Васко не заставил себя ждать.

— Отец сказал, что именно вы посоветовали ему отправить меня в Париж. Правда ли это, падре?

— Да, я тоже нахожу ваше рвение немного чрезмерным, сын мой.

Хуан отпрянул.

— Как, значит, и вы меня предаете?

Он растерянно посмотрел на своего духовного наставника.

— Может быть, вы одобряете моего отца и в отказе дать согласие на мое вступление в орден?

— Нет. Поверьте, Хуан, я всегда хотел, чтобы вы получили право называть меня не падре, а брат Рикардо. Но отцовская воля священна.