Охота на Чупакабру - Татьяна Рябинина

Меня рвало по утрам, просто адски, и тошнило весь день. Кружилась голова, то и дело срывая в обморочную дурноту. Есть я не могла, только пила кислый яблочный сок.

Позвонил тренер – узнать, почему не появилась на тренировке. Пришлось сознаться. И выслушать длиннейшую нецензурную тираду. Родителям решила пока ничего не говорить. С матерью общалась по телефону, хорошо если раза три за месяц. «Как дела?» - «Все нормально».

- Яна, так дальше нельзя, - сказала баба Света через неделю. – Само не рассосется. Или ты оставляешь ребенка – тогда иди в консультацию, становись на учет. Или...

Она не договорила, но и так было ясно.

Или делай аборт.

На восьмой день утром я проснулась, едва успела добежать до унитаза, потом вышла из туалета на подгибающихся ногах и грохнулась в обморок. А когда пришла в себя, перспектива открылась со всей мрачностью.

Впереди месяцы беременности, потом роды, а потом… В восемнадцать лет мать-одиночка. Расплата на всю жизнь за несколько минут глупости, от которых даже удовольствия никакого не получила. О спортивной карьере придется забыть. Учеба? Конечно, можно перейти на заочку, но где найти работу, чтобы прокормить себя и ребенка? Баба Света в музее получала копейки. Родители? Я представляла, что услышу от них.

«Нагуляла? Вот и тяни теперь как хочешь».

Мишка обещал помогать, если рожу, но можно ли этому верить? Да и какая там будет помощь?

И кому я вообще буду нужна – с ребенком?

Наплакавшись, я взяла телефон и набрала Мишкин номер.

- Понятно, - сказал он. – У тебя есть банковская карта? Пришли смской реквизиты, переведу деньги.

Решиться я не могла еще неделю. Делала вид, будто выбираю клинику. Сейчас интернет переполнен отзывами на что угодно, четырнадцать лет назад такого еще не было. Заходила на женские форумы, читала обмены мнениями, попутно набираясь панического страха, отжирающего остатки трезвого ума.

О клинике на Литейном негативных отзывов было меньше, чем о других. Писали, что там безумно дорого, но врачи свое дело знают. Я думала, Мишка дал мне слишком много денег, но оказалось, их едва-едва хватит.

- Значит, вот что, - пожилая уютная гинекологиня просмотрела распечатки анализов и сделала мне узи. – Срок у вас восемь недель. На медикаментозный аборт вы уже не успели. Для вакуумного тоже многовато. В принципе, мы делаем его до одиннадцати, но оптимально – до шести. Ладно, попробуем. Вы хорошо все обдумали? У вас отрицательный резус. Какой у отца ребенка, знаете?

Я только головой покачала. Звонить Мишке и спрашивать, какой у него резус? Господи, нет!

- Если у отца и у плода положительный, при последующих беременностях возможны серьезные осложнения. Мы, конечно, введем антирезусный иммуноглобулин, но это не всегда срабатывает, к сожалению. До завтра у вас еще есть время принять окончательное решение.

- Я… не передумаю, - слова были похожи на шелест опавших листьев.

- Тогда жду к восьми утра. Натощак. Процедура несложная, занимает всего несколько минут, проходит под местным обезболиванием, под контролем узи. Потом мы наблюдаем вас в течение трех часов, и если все хорошо, идете домой.

Остаток дня прошел в пустоте. В том самом вакууме, который завтра должен был убить крохотное существо, притаившееся, ничего не подозревая, под моими сложенными на животе ладонями. А может, наоборот, оно все чувствовало и сжималось от страха?

Мне хотелось только одного: чтобы все поскорее осталось позади. А потом уснуть и спать долго-долго. Несколько месяцев. Или даже больше.

Утром мы приехали в клинику с бабой Светой.

- Я не смогу тебя забрать, - сказала она, поцеловав меня на крыльце. – Позвонишь, когда все закончится. И обязательно вызови такси, не вздумай на маршрутке.

Я подписала в регистратуре договор, расплатилась, и медсестра отвела меня в палату. Подождала, пока переоденусь в рубашку, проводила до операционной. Вчерашняя пожилая докторша заполняла карточку, вторая, помоложе, стояла у аппарата узи рядом с гинекологическим креслом.

- Забирайтесь, - скомандовала она. – Сначала доктор сделает обезболивание, потом введет в матку канюлю. Все под контролем узи. Насос создаст в полости отрицательное давление, плодное яйцо отделится от стенки, и его высосет наружу. Хотя восемь недель… это уже полноценный эмбрион, с ручками, с глазками. Через три часа, если не проявятся осложнения, мы вас отпустим. Послезавтра придете на контроль. На таком сроке иногда происходит неполное отделение, тогда понадобятся дополнительные манипуляции.

Страх и отчаяние выплеснулись за критическую черту - я словно замерзла и оцепенела. Какое там обезболивание, и так ничего не чувствовала. Укол где-то внутри – как будто укус комара. И легкое давление, когда вошла трубка.

- Галя, еще немного, - нахмурилась узистка. – Надо же, уходит от канюли, отодвигается. Жить хочет…

Меня словно с размаху ударили по лицу – обожгло, и глаза тоже обожгло слезами.

- Стойте! – показалось, что закричала, хотя на самом деле прошептала. – Не надо!

- Это что еще за истерика? – возмутилась узистка, но пожилая посмотрела на меня внимательно, остановив движение руки.

- Что случилось?

- Пожалуйста, не надо! – я задыхалась, перед глазами плавали черные круги, сердце готово было выскочить. Слезы лились ручьем, дрожь пробегала по всему телу, с ног до головы. – Пусть останется.

- Так, девочка, успокойся. Мы пока еще ничего не сделали и можем все прекратить. Отдышись минутку. Ты вчера сказала, что не передумаешь.

- Я не могу!

- Тише, тише. Посчитай про себя до десяти и скажи еще раз, да или нет.

- Не надо считать!

- Хорошо, - свободной рукой она погладила меня по ноге. – Я вынимаю.

- Только учти, - добавила узистка, - деньги тебе не вернут. Это в договоре прописано.

- Ну и пусть, - всхлипнула я.

- Проверь, Наташа, все нормально?

- Что там может быть не нормально? – поморщилась та, водя датчиком по животу. – Ты до него даже не дошла. Да, чего только не бывает. Как-то пришла одна на аборт, а там двойня. На первом узи не увидели. Поплакала и оставила. Одного, говорит, еще ладно, а двоих не могу убить. Будем надеяться, что не передумаешь. Эй, ты в порядке?

- Да, - шепнула я и провалилась в темноту.

Вадим

Я еще успевал заехать домой, чтобы переодеться. Специально выбрал такой рейс. Конечно, все необходимое можно было купить и там, но не хотелось ехать в костюме, да