Четвёртый ингредиент - Михаил Брук

       О колонистах, осваивавших девственные земли Америки, обычно говорили: «Первое поколение умирает, второе мучается, третье живет». В лесах Руси погибли не одно, не два, а десятки поколений землепроходцев.

 Но «брожение», «привольный разгул по земле русской» оказался не таким бесцельным, как может показаться на первый взгляд. Не отдавая себе отчета, крестьяне приводили в порядок огромные пространства, где их потомкам предстояло жить и трудиться.

       Они расчищали древние, вековые леса, строили села. «Без этой народной силы, - писал русский агроном Александр Васильевич Советов, - без крестьянства, и дворцовые, и боярские, и богатые монастырские земли остались бы вечно пустынями».

      Не удивительно, что в сказаниях и былинах, воинская доблесть тускнеет на фоне необоримого могущества землепашца. Богатырь из богатырей Святогор, коему «грузно от силы, как от бремени», не может поднять суму, оброненную мужиком Микулой:

 Святогор с коня перстом ее потрагивал,- Не сворохнется та сумка, не шевельнется. Святогор с коня хватал рукой, потягивал,- Как уросла та сумка не поднимется. Слез с коня тут Святогор, взялся руками обеими, Во всю силу богатырскую поднатужился,- От натуги по белу лицу ала кровь пошла, А поднял суму от земли только на волос, По колена сам он в мать сыру землю угряз.   

     Откуда же такая «тяга в сумочке»? Оказывается «от матери сырой земли».

 Не в лучше выглядит и ратный богатырь Вольга. Вся его дружина не может справиться с сохой того же Микулы:

 Вот за сошку бралась вся дружинушка, Разом бралась за сошку кленовую, Только сошку за обожи вертят, А не могут с земли сошку выдернуть...

      Почему же соха? Еще сколоты, предки славян, знали плуг, более совершенное орудие вспашки. Неужели осваивая новые земли, расчищая леса, люди растеряли опыт предыдущих поколений?  Конечно же, нет.

 Просто, почвы Северной Руси плохо поддавались плугу. Нужен был воистину богатырский конь Микулы, чтобы провести борозду таким тяжелым орудием.

       Тот, кто путешествовал по Валдаю, бывал в Вологодской, Псковской, Новгородской областях наверняка видел поля с вывороченными на поверхность валунами. Обычно камни невелики, чуть крупнее куринного яйца. Настоящие гиганты лежат по краям пашни. Их свезли сюда мощные трактора. Крестьянским лошадкам такое было не по силам. Они с трудом тянули по полю соху.

 Сошка у оратая поскрипывает Омешки по камням, слышно чиркают Камни, корни сохой выворачивает.

     Это уже про Микулу Сельяниновича прописано. Обычный пахарь, обрабатывая  поле, маневрировал, обходил препятствия, что с сохой делать, не в пример, легче, чем с плугом.

 КУДА  СОХА И ТОПОР ХОДИЛИ.

 Поддубицы и Крутоярицы.  Верная примета.  «Заблудившийся» чернозем.  Хитрый князь Василий. «Верви» великого государя.  Богатство двинского народа.  Радости «ревущего стана».  Чертеж Сибири. Оговор. Уйти за мечтой.

      Немногое осталось нам с той поры. И судить, что знали наши пращуры о плодородном слое, а что нет, сегодня можно лишь по берестяным грамотам, да уложениям «Русской правды». Увы, в этих документах поминаются  только названия деревень и расхожая формула «и куда соха, топор и коса ходили». Вот и вся справка об использовании и границах продаваемой или покупаемой земли. Впрочем, даже в таких скудных записях запрятаны порой интересные сведения. Покупались и продавались-то не брошенные, а обжитые села. Выходит, «брожение» земледельцев закончилось. В хозяйствах появился скот, домашняя птица, поля стали удобрять, оставлять под паром.

      И еще. Из купчих и меновых грамот видно: цена земли не всегда  определялась ее размерами. Бывало на бересте то тут, то там промелькнет запись, что маленькая деревенька идет в обмен на два, а то и на три селения: «А за Поддубицу брати два... Сосновку и Крутоярицу».  Чем же эта Поддубица так хороша? Скорее всего почвами. Не секрет, многие современные Дубки, Ореховки, Вязьмы названы по имени некогда существовавших здесь рощ.

       В старину поступали также, нарекая свое село в честь сведенного под пашню леса. Деревья на Руси служили верной приметой «добрых» и «худых» земель. Дубы, вязы и другие широколиственные породы на кислых и бедных почвах не растут. Хвойные же, особенно сосна, неприхотливы и довольствуются даже бесплодными песками, землями, похожими на золу, подзолами.  Так что не зря за Поддубицу давали Сосновку и Крутоярицу.

       Понятно, крестьянам далеко не всегда удавалось завладеть открытой в чащобах плодородной землей. Гораздо чаще ее прибирал к рукам какой-нибудь знатный барин, если не сам князь. Бояре, переселяясь в северные земли, вперед себя засылали знающих холопов. Разведать, где земля по жирнее.

       Особо родовитые старались получить вотчину во Владимирском и Суздальском княжествах с «землями черными, яко под Кием (Киевом)». Ведь местных правителей порой приглашали на княжение в сам Господин Великий Новгород. Честь, которой удостаивались далеко не все феодалы. Честь, по понятным причина не распространявшаяся на бедных владык, владык неудачников.

       Не меньше вожделений вызывала и Рязань, где каждую весну, за ненадобностью, навоз свозили к рекам. Что ж, помянутые земли и по сей день знамениты своими «опольями». Остовками лесостепи, «заблудившимися» среди лесных чащоб, с дубами, липами и степным ковылем. Микромирами, сохранившими черноземы, где порой веют сухие ветра, так не свойственные для этих широт.

       Между тем, слава черных степных земель стала тускнеть. Не угодили люди царственной почве. И она ответила им недородами. Уже никто не пытался получить на них в пятнадцать-двадцать раз больше посеянного. Урожаи резко упали.

       Затем стряслась великое несчастье. Батый! Кочевники! И новая волна переселенцев заполонила Север. Люди шли на Устюг, к Вычегде, Сухоне, где их ждали бесплодные земли и пустые амбары.

        Те же, кто остался под монголами, платил непомерные налоги. Степняки Золотой Орды плохо разбирались в землях, но фискальное дело наладили превосходно. На покоренных территориях целая армия осведомителей, хитростью, обманом, пытками добывала необходимые сведения.

       Одной из жертв такого доноса стал князь Василий Костромской. Умолкните, «патриоты»! Не о народе пекся сей муж. О себе. «И поиде он в Орду, и пренесе он дань урочую со всея земли по полугривне с сохи». Василий и не подозревал, что слухи о неурожаях, усердно распростроняемые его людьми в соседних владениях, вызвали в Орде вполне обоснованные сомнения. Профессионалов не проведешь. А потому хан, хоть и принял его с подобающими почестями, но молвил: «Ясак мал есть, а люди многи в земле твоей, почто еси не от всех даеши?» Нашему «герою» только и оставалось пасть на колени и просить «живота и нова численника». Жизнь сохранили, но «ободрали, как липку».  И то верно: врать начальству себе дороже.

       Увы, нет наказания, способного победить натуру. Ушли татары, московские князья собрали под свою руку земли Русские, а вранье и обман рацвели буйным цветом. Власти долго не могли взять в толк, почему налог с «сохи» в одних местах вызывает бурную радость, а в других бунт: бессмысленный и беспощадный.

       Тогда-то по всей земле русской и ввели опись пашен, лугов, лесов и сенокосов. Согласно новому установлению, владение обмеряли «вервями за печатью Великого Государя». Сняв мерку, приказной дьяк записывал со слов хозяина «велик урожай или мал». За тем прикидывал в уме, не слишком ли тот ему наврал. И после долгих препираний, угроз и посулов обе стороны приходили к полюбовному соглашению. Неудивительно, что «Почвенный табель о рангах» того времени грешил уж очень произвольными оценками, целиком и полностью завися от щедрости хозяина и стойкости писца.

      Странно, но в Англии той поры, с ее образцовым сельским хозяйством, сборщики королевских податей безоговорочно верили опросам. И все сомнения толковали в пользу хозяев владений. Полагаете, формализм, равнодушие,  халатное отношение к службе? И будете абсолютно правы. Не мог российский чиновник допустить подобного разгильдяйства при исполнении казенной надобности. Врешь брат, от ответственности не уйдешь! Всех на чисту воду выведем... Не вывели.

       Несколько столетий спустя, ученый дьяк и сведущий географ Василий Васильевич Крестинин попытался понять, что же все-таки в Московской Руси называлось «доброй», «средней» и «худой» почвами.  Обошел родной Двинский край. Расспросил по-доброму. И выяснилось.  В «народном реестре» даже «худая земля» представлена аж шестью видами: «камениста и песчата», «мокровата», «болотиста», «болото», «боровата», «ржавцы». На современном языке: почвы ледниковых морен, переувлажненные, торфянистые, торфяные, подзолы, железистые подзолы.