Аншлаг в Кремле. Свободных президентских мест нет - Олег Попцов

— Президент хорошо понимает насущность проблем, что делать необходимо. И мне, подытожил он, — ясно, что это делать надо! Принесите рецепт, как?

Бессмысленны и разговоры об объединяющей национальной идее. Исполнительная власть имеет удручающую историческую необразованность. Кстати, примечательно, Путин это чувствует, и неудивительно, что его настольные книги о периодах правления Екатерины II, Александра II, по истории реформ в России. Что же, это хороший симптом. Вопрос по существу: наступит ли выздоровление?

Будем откровенны, 10 лет идут реформы. Нынче гораздо осторожнее, чем раньше. Но перелома, необратимости развития нет. Превалирует тезис: не подвергать ничего сомнению, не останавливаться и пошагово идти вперед, увлекая за собой всех, включая президента. Прекрасно, а каков он размер шагов?

Остановиться значит отстать. Прописные истины. Кто бы возражал. Но разве сейчас мы не отстаем? Реформы, и числа их не счесть, вроде как идут. А развития страны нет.

ЧТОБЫ СОБРАТЬ УРОЖАЙ, ЗЕРНО ПРЕЖДЕ НАДО ПОСЕЯТЬ

Удивительность бытия в нашей стране: мы ухитряемся «собирать урожай, не сея его». В первые пять-семь лет реформ этот вид предпринимательства был преобладающим. Он и являлся, по сути, первым материализованным результатом реформ. Цифры вывезенного за эти годы за рубеж капитала поражают воображение. Не сотни миллиардов, а триллионы долларов! Следующее поколение, точнее подрост предпринимательского братства, был умереннее не в силу вызревающего сознания, а по причине уже «покошенных» лугов. Все основное из богатств Ро-дины было уже «освоено» предшественниками. Но генная система второго поколения предпринимателей страны, по-прежнему, была поражена вирусом алчности, хотя и несколько окультуренным. Вот почему лексика воровского мира, семантика тюремных «пересылок», афористические перлы криминального языка в совершенстве освоены нашими магнатами. В сфере больших денег теперь почти все искренне считают: у этой страны стыдно не украсть. Обмануть глупую власть — профессиональное достоинство бизнесмена. Украсть значит состояться.

«Эдик, научитесь тратить чужие деньги — это слова Б. Березовского, обращенные в ельцинские времена к Эдуарду Сагалаеву, — Если не украду я, украдет другой. Тысячи желающих, поэтому надо спешить». Почему мы все это не фиксируем, как результат реформ в строке «формирование предпринимательского мышления»?

Импортные товары — факт. От них ломятся наши магазинные полки. Конечно, результат и результат очевидный. Нет очередей — тоже результат. Хотя очереди на регистрацию собственности или подачу налоговых документов — невиданные. А вот отсутствие очередей в магазинах — почему? Оттого что товарная избыточность в семьях? Или потому, что не на что купить?

Практически единственным заметным решением Путина в кадровом обновлении экономического блока страны явилась смена руководства ОАО «Газпром». Ушел Рэм Вяхирев, пришел Алексей Миллер. Опять возобладал принцип «свой», несмотря на уровень профессионализма. Миллеру не хватает масштаба, если угодно, личностной индивидуальности, которая бесспорно была и у Виктора Черномырдина, и у Рэма Вяхирева.

При назначении, что очевидно, у Миллера, кроме молодости, было еще одно бесспорное преимущество: он родился, учился и работал в Питере. А приобщился к большому бизнесу в то время, когда его в мэрии Анатолия Собчака курировал Владимир Путин.

Путин убежден, что его президентская команда, прежде всего, должна состоять из «своих». Тут он очень близок к принципу формирования команды Евгения Примакова. Я как-то в шутку сказал, Евгений Максимович доверяет только тем, кого знает лично не менее 25 лет. У Путина возрастной «ценз» не столь велик, но тезис «знаю лично» присутствует обязательно — профессиональная данность системы КГБ — ФСБ, из которой он вышел. У Путина диапазон познания имеет еще одну составляющую: знаю лично по прошлой работе, знаю лично по месту прожива-ния — или месту обучения. Короче — земляк лучше не земляка. Когда это касается аппаратной работы, такой подход оправдывает себя на первом этапе в течение 2–3 лет. Он дает тебе возможность адаптироваться как руководителю, но затем уже привыкшие свои лишают власть не своих и не допускают их проникновения в команду. И с этой минуты начинается обратный процесс: вырождение и неконкурентность команды начинает возрастать. Местничество — прямой путь к кадровым провалам. Поразительно, но в правительстве, кроме Михаила Касьянова, уроженца неспокойного московского района Солнцево, нет ни одного выдвиженца из столицы. Москва, интеллектуальный центр страны, не участвует в управлении страной. Нет по сути выходцев из других регионов. Шлагбаум. Вечно разведенные мосты для тех, кто не из Санкт-Петербурга. Привлечение к управлению только своих бесспорно упрощает подбор, но выигрыш сомнителен. Это делает лидера уязвимым, создает образ человека, сторонящегося людей незнакомых. Он не доверяет им. Недоверие из черты характера отдельного человека превращается в кадровую политику государства. Не видеть очевидных изъянов такой политики нелепо. Неважно, плохой или хороший; профессиональный или не слишком, важно, что свой. И как результат, подозрение внутри как бы убывает, однако подозрение внекратно растет.

Вытеснение профессионалов «другой крови» не раз случалось и в истории СССР. Впрочем, власть всегда боится истинных, независимых профессионалов, пугается «шибко умных». Невольно вспомнился случай с докладом, подготовленным Николаю Рыжкову группой академиков-экономистов, реформаторов горбачевской поры: Станиславом Шаталиным, Абелом Аганбегяном. Когда премьер прочел доклад, совершенно искренне возмутился: «Что вы мне тут написали? Кто же поверит, что я все это знаю?» Нечто подобное произнес Леонид Брежнев, ознакомившись с текстом своего доклада на очередном съезде КПСС. Как рассказывал Наиль Бариевич Биккенин, бессменный член команды «писателей» — изготовителей текстов выступлений и докладов генсеку: «Мало было написать, надо было еще подстроиться под манеру, стиль, состояние здоровья. Прочитать доклад на съезде — это тоже труд немалый. И дураку было ясно, что он этих докладов никогда не писал». 28 мая. Позвонил Александр Ильич Ставицкий, мой хороший приятель. Один из тех высокоинтеллектуальных технарей с физико-математическим образованием, которые вошли в начале 90-х годов в бизнес. Он стал банкиром, председателем Совета директоров ОАО АКБ «Москва Центр». Член-корреспондент РАН Александр Ставицкий, один из создателей первых советских ЭВМ, затем первого поколения отечественных компьютеров, умница, интеллигент. Искренне, но осторожно принявший демократические перемены. В тот момент, когда я указом президента Бориса Ельцина был освобожден от должности Председателя Всероссийской телерадиокомпании и стал заниматься очередным издательским проектом, Александр Ставицкий и позвонил мне в первый раз. Мы никогда ранее не были знакомы. Он сказал, что у него есть для меня интересное предложение.

Мы встретились в кафе-баре одного из престижных столичных отелей. Предложение действительно было неожиданное. Ставицкий сказал, что он посоветовался со своими компаньонами, и они хотели бы видеть меня президентом их банка «Москва Центр». Основным совладельцем банка и председателем Совета директоров был сам Ставицкий.

Я выразил немалое удивление таким предложением. Никогда не занимался банковским делом, не имел финансового образования. И идея вовлечь в сообщество банкиров, всегда закрытое, представлялась достаточно абсурдной. Александр Ставицкий резонно ответил: «Я тоже не финансист, однако создал банк и им руковожу». «Но вы, по крайней мере, математик», — парировал я его утверждение.

«Дорогой Олег Максимович, вы даже не представляете, что все в мире развивается по одному модулю: завод, газета, театр, банк, телевидение. Название составляющих другое, точнее сказать, товара или продукта. В газетах покупаются материалы, театр продает свои спектакли, завод — свою продукцию, банк торгует деньгами. А модуль один и тот же. У вас известное имя, прекрасная биография. Сколько я вас знаю, вы все или почти все в своей жизни создавали с нуля, на пустом месте. О телевидении и радио я не говорю. Эти два ваших новых проекта принесли вам бесспорную популярность в стране и уважение. Я уже не говорю о вас, как о политике. События и 91-го, и 93-го годов это подтвердили со всей очевидностью. Вы среди немногих, кого не испортила, не развратила власть».

Я выслушал этот сверхуважительный монолог и с усмешкой заметил: «Признателен вам за сказанные в мой адрес слова. Но банк здесь ни при чем».

«Банку не помешает достойное и известное имя».