Клетка для орхидей - Герберт Франке

Наконец Рене напал на след: в одном из залов он обнаружил размонтированную стену с электрическими выключателями. В этих выключателях было много непонятных для них элементов, но в том, что это выключатели, сомневаться не приходилось.

— Они где-то совсем рядом, — прошептал Дон.

Он быстро и неслышно прошел через весь зал, скользнул в боковой ход, прошел его и оказался у выхода в соседний зал. Там они и стояли: высокорослый Джек в бежевом костюме, белых сапогах и белой фуражке, То-нио — брюнет среднего роста, подтянутый и ловкий, одетый весь в голубое, и Хейко с прической «ежиком», в серых галифе и короткой черной куртке. Они вели себя непринужденно и громко переговаривались, но акустика в зале была столь сильной, что слов их Дон не разобрал. На пульты они внимания не обращали, а копошились у одной из стен.

— Ну сейчас мы им насолим, — прошептал Дон. — Ал, Рене! Я считаю до трех, и мы все одновременно стреляем. И сразу бежим к другому выходу из зала, чтобы они и в толк не взяли, что произошло… Если мы, конечно, в них не попадем. Катя, ты слышала?

— Да, еще бы!

Они тихонько продвинулись еще немного, чтобы увеличить сектор обстрела.

— Итак, внимание: раз, два, три!

Грохнули выстрелы, поднялись плотные клубы дыма, зазвенели осколки… Ал и Рене бросились к противоположному выходу из зала.

Когда дым рассеялся, они увидели какой-то предмет, лежащий на полу. Он был разбит, разорван на несколько частей, согнутых или сплюснутых.

— Они попрятались за пультами! — крикнул Дон Алу и Рене. — Заряжайте снова и стреляйте так, чтобы один пистолет постоянно был заряжен. Будем целиться прямо в стену.

Дон нажал курок. С другой стороны зала тоже прогремел выстрел.

Дон был вне себя от радости.

— А-а, этого ты не ожидал, старина Джек! — крикнул он. — Что теперь скажешь?

Подождав несколько секунд, Дон обратился к Кате:

— Они своего местонахождения не выдают. — А остальным крикнул: — Внимание! Мы с Алом пойдем туда, а Рене с Катей нас прикроют. Понятно?

Но тут что-то прожужжало за его спиной, из длинного коридора потянуло несильным сквозняком. Появилась округлая плоскость, матовая сверху, с дырочками, ширмочками и тому подобным внизу. Протянулась металлическая рука; два мягких, но прочных зажима обхватили Дона. Несколько мгновений он побарахтался, но тут же неизвестная сила усадила его на мягкие подушки. Секундой позже рядом с ним оказалась Катя. Легкое скольжение. Скачок. Остановка. К ним подплыл Рене. Еще одно легкое, едва ощутимое движение, и к друзьям присоединился Ал…

Они оказались внутри парящей лодки, успели увидеть, как из-под одного из столов поднялись Джек и Хейко, но тут же понеслись по едва освещенному коридору, оставляя за собой светящийся хвост… И вот свет дня, солнце, голубое небо… Пролетающие мимо предметы из металла, пластика, стекла…

Лодка летела быстро, и ее пассажиры ничего не могли с этим поделать — ни остановить, ни свернуть, пока не оказались у городской стены, там, где висела их лестница. Здесь открылась раздвижная дверь. Они вышли. Дверь закрылась, и лодка унеслась прочь. Только тень ее мелькнула в машинном лесу города.

Они стояли в полнейшем недоумении, глядя вслед исчезнувшей лодке.

8

Немного погодя Дон швырнул свой пистолет в стену, негромко, но безостановочно изрыгая все известные ему проклятия. Заметив, что остальные не разделяют его настроения, он и их осыпал ругательствами, не добившись, правда, заметных результатов. Рене, стоя на нижней ступеньке лестницы, раскачивался с отсутствующим видом. Катя достала кинжальчик и приводила в порядок ногти. Ал с ухмылкой наблюдал за Доном.

— Можно подумать, для тебя нет ничего веселее, чем шлепаться то в одну лужу, то в другую, — взвился Дон. — Мы были уже у самой цели, и опять от ворот поворот! Проклятые автоматы! Почему они вмешиваются? Нанялись они, что ли, помогать Джеку? И как он только этого добился!

— Не думаю, чтобы они приняли чью-то сторону, — сказал Ал. — Машинам это несвойственно.

— Однако те трое возились у пультов и у стены! А вдруг Джек задал автоматам другую программу, и они перешли на его сторону?

— Джек и Хейко удивились не меньше нашего, — заметил Рене, сходя с лестницы.

— Так в чем причина, что автоматы снова помешали нам?

Ал предостерегающе поднял руку:

— Однако они нам не причинили никакого вреда. Их вмешательство было направлено не против нас, а против нападающей стороны. В тот самый момент, когда они пришли к выводу, что мы намереваемся что-то разрушить, они нам помешали.

— Они ничего не предприняли, когда Джек со своими людьми разбирал стены. Как ты это объяснишь? Припомни, как быстро они оказались на месте, когда Рене завесил «глаз»?

— Разве я могу объяснить все на свете? Возможно, против работы с аппаратурой защитных мер не предпринимается — не то жители города не смогли бы вносить какие-либо новшества в свою жизнь с помощью машин.

Катя отбросила кинжальчик в сторону.

— Я пошла в палатку, — сказала она. — Ты скоро придешь, Дон? — И сразу обратилась к Рене: — Пропусти меня, пожалуйста!

Рене спрыгнул с лестницы, и Катя начала неторопливо подниматься.

Дон в нерешительности ходил туда-сюда.

— На сегодня с меня хватит! — Он прокашлялся и быстро полез по лестнице вверх.

— Чудовищно, — проговорил Рене. Повернувшись на каблуках, он принялся оглядывать город. — Иногда я не уверен, что он действительно существует, — заметил он.

Ал старался прогнать мысли о Кате и с удовольствием подхватил замечание товарища. Он сразу понял, что подразумевает Рене. Город вставал перед ними, как непонятная абстрактная картина, и краски его, не выдававшие смысла, были безмолвными и недвижными — симфония из цветов свинцово-серого, слоновой кости и серебра.

— Я спрашиваю себя, не простирается ли иллюзия много дальше, чем мы думаем? — проговорил Рене и вдруг с неожиданной проникновенностью добавил: — Ал, ты уверен, что вообще это существует… ну, я говорю о том… что вокруг нас?

— Безусловно, — успокоил его Ал. — То, что ты ощущаешь, должно существовать, как и то, что ты видишь и слышишь. А все остальное? Возможно, оно на самом деле иное, чем мы себе представляем, но что-то, без сомнения, существует. И самое интересное: не только существует, но и влияет на свое окружение, а окружение соответственно реагирует, оказывает влияние на будущее, а само является следствием прошлого. В нем заключены силы; в нем бодрствуют неясные возможности; энергия разного рода ждет часа своего освобождения, и часто, может быть, гораздо чаще, чем мы способны ощутить, что-то в них просыпается, оживает — в какой-то форме, не обязательно в такой, в какой оживаем мы. — Ал помолчал и продолжил мысль: — Пойми меня, Рене, это скорее всего и есть самая главная причина, по которой я привязался к этой самой планете сильнее, чем ко всем остальным, которые я видел до сих пор. Здесь нам представляется возможность — и чудесная — узнать побольше о том, что существует в мире помимо нас. Мы, конечно, не можем проверить точно, таковы ли явления в действительности, какими мы их воспринимаем. Ведь для того, чтобы видеть, слышать и чувствовать, нам требуются волны, колебания и импульсы — эту стену мы перепрыгнуть не в состоянии. Но мы свободны в выборе, в каком направлении продолжать поиск. Абсолютного нам не понять никогда, зато мы способны понять взаимосвязи. Для нас не существует ничего абсолютного, может быть, абсолют — вообще мечта, иллюзия, но взаимосвязи-то для нас существуют, они и есть для нас действительность.