Арена мрака - Марио Пьюзо

– Только не говорите, что Лео не пришел на шоу, – сказал Эдди. – Уолтер, ты же обещал мне, что обязательно приведешь его.

– Черт возьми, – ответил Моска, – он уже запал на какую-то танцовщицу. Он где-то здесь.

Эдди ухмыльнулся и повернулся к Вольфу.

– Ну что, нашел золотую жилу? – Он знал, что Моска и Вольф по ночам отправляются промышлять на черный рынок.

– Нелегкое это дело! Пока полная невезуха, – сказал Вольф, покачав своим мертвенно-бледным лицом, на котором застыло страдальческое выражение.

– Кончай вешать мне лапшу на уши, – сказал Эдди. – Я слышал, твоя фройляйн носит брильянтовые брошки на пижаме.

Вольф рассвирепел:

– А где, интересно, она достала пижаму?

Все засмеялись.

Подошел официант, и Эдди заказал двойное виски.

Вольф кивнул в сторону эстрады и сказал:

– Мы-то думали, ты сегодня будешь сидеть в первом ряду.

– Ну нет, – ответил Эдди. – Я слишком культурный. Я был в опере. Бабы там куда пикантнее.

Из соседнего зала высыпали офицеры – там кончилось представление. У бара стало тесно.

Моска встал и предложил:

– Давайте пойдем поиграем немного.

Игорный стол плотно обступили офицеры. Стол представлял собой грубую, наспех сколоченную конструкцию с четырьмя некрашеными брусками вместо ножек, на которую было накинуто зеленое покрывало. Боковые доски в фут высотой образовывали прямоугольное поле.

Сам полковник, небольшого роста, плотный, со светлыми ухоженными усами, неуверенно бросал кости – маленькие кубики, казалось, просто вываливались из его неумелой ладони. Среди играющих были в основном летчики. Справа от полковника стоял его адъютант, не принимавший участия в игре. Он смотрел, как играет полковник.

У адъютанта, молодого капитана, было невозмутимое открытое лицо. Его улыбку можно было назвать привлекательной, когда в ней не было ничего угрожающего. Ему нравилась должность адъютанта и та небольшая власть, которая позволяла ему лично выбирать, кто из офицеров будет дежурить на военно-воздушной базе – в частности, по выходным. Полковник полностью полагался на него. Адъютант никому не спускал обид, но был по-своему справедлив и мстил, только если была задета не его гордость, а честь его мундира. Он ревностно следил за строгим исполнением устава во всех проявлениях армейской жизни, и любое нарушение устава он считал величайшим прегрешением. Любой, кто пытался чего-то добиться, минуя обычную иерархию инстанций – этих узких тропинок, четко обозначенных на карте армейской бюрократии, внезапно оказывался перегруженным всяческими поручениями, и неважно, сколь усердным работником он был, эти поручения могли держать его в напряжении несколько месяцев кряду. Он отправлял свою религию с фанатизмом, присущим молодости: ведь он был не старше Моски.

Облаченный в белый сюртук официант стоял за небольшой стойкой бара в дальнем углу комнаты. Когда играющие требовали выпивку, он готовил тот или иной напиток, и тот, кто делал заказ, подходил к стойке, забирал стакан и, вернувшись обратно, ставил его на неширокий деревянный бортик стола.

Вольф не играл и следил за игрой, сидя на табурете, а Эдди Кэссин и Моска стояли у стола, зажатые со всех сторон зрителями. Когда настал черед Эдди бросать кости, Моска заключил с ним пари. Эдди, осторожный игрок, вытащил из портмоне долларовую бумажку почти с сожалением.

Ему пока везло: он выиграл пять раз подряд. Моска выиграл еще больше.

Поскольку они стояли рядом, после Эдди метал Моска: очередь шла по часовой стрелке. Выигрывая и чувствуя себя очень уверенно, Моска выложил купонов на двадцать долларов. Четыре офицера поставили по пять долларов каждый. Моска метнул кубики на стол. Выпало семь очков.

– Удваиваю, – сказал он.

Теперь он был уверен в победе и не мог скрыть торжества. Все те же четыре офицера поставили сорок долларов. Эдди Кэссин добавил:

– И я десять.

Полковник сказал:

– Я тоже ставлю десять.

Все выложили деньги на стол.

Моска с силой метнул кости. Кубики отскочили от борта и покатились по зеленому сукну, завертевшись, словно два волчка. Потом они замерли. Еще семь.

– Ставлю восемьдесят «зеленых», – сказал Моска.

– И двадцать – я, – Эдди Кэссин выложил деньги.

Полковник добавил свои.

На сей раз Моска метнул кости мягким движением кисти, словно выпускал на волю прирученное животное. Кости отскочили от бортика, покатились обратно и остановились посреди зеленого поля. Снова выпало семь, и кто-то из офицеров сказал:

– Потрясите эти кости! – Он произнес это без всякого злого умысла, просто как заклинание против везения Моски.

Моска взглянул на него, усмехнулся и сказал:

– Ставлю сто шестьдесят!

Адъютант, сжимая свой стакан, смотрел на Моску и кости. Эдди Кэссин сказал тихо:

– И десять мои. – И взял выигранные им тридцать долларов.

Полковник сказал:

– Ставлю двадцать!

Эдди нехотя выложил десятидолларовую банкноту и, поймав взгляд Моски, передернул плечами.

Моска взял кости, подул на них и метнул в противоположный бортик. Два красных кубика показали четыре белые точки.

Один из офицеров сказал:

– Ставлю десять против пяти, что он не выиграет.

Моска принял это и еще несколько других пари. Он не стал брать кости с сукна и, бессознательно уверенный в своем успехе, вытащил пачку долларов, намереваясь заключить пари с кем угодно.

Он был возбужден, его переполнял азарт игрока, редко ему выпадало такое везение в игре.

– Ставлю сто против пятидесяти, – объявил он и, не услышав больше никаких предложений, взял кости.

Перед тем как он метнул их на стол, полковник сказал:

– Ставлю двадцать, что вам не выиграть.

Моска вытащил десятку и бросил ее на стол со словами:

– Принимаю.

– Но вы положили только десять, – сказал полковник.

Моска перестал трясти кости и склонился над столом. Он не мог поверить, что полковник, старый армейский служака, не знает правил игры в кости.

– При четырех очках, полковник, вы должны ставить два против одного, – сказал он, с трудом сдерживая гнев.

Полковник повернулся к одному из стоящих рядом младших офицеров:

– Это так, лейтенант?

– Так, сэр, – сказал тот смущенно.

Полковник бросил на стол двадцать долларов.

– Ладно, мечите!

Два красных кубика ударились о борта стола, быстро перекатились по зеленому полю и неожиданно остановились – оба двумя белыми точками вверх. Моска долго смотрел на кубики, прежде чем взять деньги, и громко произнес:

– Никогда не видел картины чудеснее.

«Нет смысла больше рисковать своей удачей», – подумал он. Он бросил на стол еще несколько банкнот и после нескольких бросков снизил ставки. Он играл с переменным успехом. Когда кости взял полковник, Моска перекрыл его ставку. Полковник бросил – неудачно. Во второй раз – та же картина. Моска взял деньги. Полковник сказал беззлобно:

– С вами бессмысленно играть – вам сегодня везет. – И, улыбнувшись, вышел из зала.

Моска понял, что не прав, что полковник и впрямь не силен в правилах игры в кости и вовсе не пытался воспользоваться своим чином, чтобы утереть ему нос.

Атмосфера вокруг стола немного разрядилась, офицеры перестали испытывать неловкость, и беседа оживилась. Официант трудился не покладая рук, едва успевая выполнять заказы. Адъютант подошел к бару, сел на табурет, подождал, пока официант наполнит его стакан, отпил и окликнул:

– Моска, подойди на минутку.

Моска взглянул через плечо. Метал Эдди Кэссин, и после него должен был метать он.

– Сейчас, только метну, – сказал он.

Эдди метнул удачно, но Моска перебил его кости и подошел к терпеливо дожидавшемуся адъютанту.

Адъютант внимательно посмотрел прямо ему в глаза и сказал:

– Какого хрена ты учил полковника, как надо делать ставки?

Моска немного смутился.

– Черт, – сказал он, – он же хотел заключить со мной пари. Кто же делает ставку на равных на четыре очка?

Адъютант продолжал тихим вкрадчивым голосом, словно разговаривал с непонятливым мальчишкой:

– У стола было десять офицеров. Они же не стали объяснять ему, как делать ставки, и если бы они объяснили, то сделали бы это в куда более вежливой манере. Как ты думаешь, почему ему никто слова не сказал?

Моска почувствовал, как его лицо заливается краской. И вдруг заметил, что игроки замолчали, перестав метать кости, – все слушали их разговор.

Ему стало ужасно неловко – так бывало в первые месяцы в армии. Он передернул плечами.

– Я думал, он не знает, – вот я и сказал ему.

Адъютант поднялся.

– Ты думаешь, раз ты гражданский, тебе это сойдет с рук. Но ты дал понять, что полковник якобы пытается использовать свое положение, чтобы надуть тебя на десять долларов. Запомни одну вещь, приятель: мы можем тебя в момент отправить обратно в Штаты, если захотим, и, насколько я понимаю, у тебя есть некие причины очень этого не хотеть. Так что полегче. Если полковник чего-то не знает, его сослуживцы придут ему на помощь. Ты оскорбил командира и всех офицеров в этом клубе. Смотри, чтобы это больше не повторялось.