Седьмое небо в рассрочку - Лариса Соболева
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Марин отошел к окну, собирая мысли. Еще дед, потомственный военный и разведчик, учил: в информации не бывает ничего лишнего. Итак, убийцы – не заурядные уголовники, тем более их будет сложно отыскать.
По аллее к дому шла дочь Шатуна – очень, ну, очень… только мрачная и озабоченная, как папа последнее время. Пожалуй, хуже папы. Да-да, она как паровая машина, перенасыщенная паром, того и гляди – взорвется. Марин за ней приударил бы, помог бы выпустить пар, если б она не была дочерью хозяина.
Злая, как гарпия, Тата плюхнулась на стул напротив Белика. Да-да, того самого, из-за которого Ленька чуть не убил ее. Гена уж не тот, не тот. Вместо дивной шапки волос – лысинка, которую любовно окружили три перышка; вместо спортивной фигуры – бурдюк, выступивший за рамки приличия, нависнув над ремнем; от красивой физиономии и воспоминаний не осталось. Гена, сволочь, так и не бросил свою страхолюдину! Их роман периодически затухал и вспыхивал вновь, пока не наскучил Тате. Что делать – мужчина, балующий себя излишествами, быстро теряет форму.
– Я просидела перед твоей дверью сорок минут! – процедила она.
– Отлично выглядишь, Танечка, – подписывая бумаги, бросил Белик, а сам глаз не поднял на гостью!
– У тебя совесть есть?
– Но ты действительно выглядишь…
– Почему заставил меня столько ждать?
– Прости, не мог прервать переговоры…
– Ты час говорил по телефону?! – конечно, не поверила она.
Бывшие любовницы надоедают не меньше старых жен, и Белик, находясь долгие годы в шкуре вечного должника, уже созрел, чтобы грубо выставить Тату, но пока жалел ее:
– Что у тебя?
При всем эгоизме, а эгоисты зациклены на себе и не способны чувствовать других, она уловила грань, через которую переступать опасно. Тата живо изменила тональность, добавила нотки капризной принцессы:
– Гена, мне нужна твоя помощь.
А то он не догадался, зачем она притащилась! К сожалению, подземного хода из кабинета нет, Тата упорная дама, прождала бы хоть до утра и дождалась бы парада-алле в его исполнении. Чтоб прекратить бессмысленное словоблудие, Гена сразу заявил:
– Я сейчас на мели.
– Ты даже не спросил, сколько мне…
– Много. Тебе всегда нужно много, а у меня все в деле.
– Но я горю! – пыхнула Тата.
– Сейчас все горят и кое-как барахтаются. Бизнес, Танюша, коварная штука, мужики ломаются, а женщина… – Он взглянул на часы и присвистнул, дав понять, что ей пора убираться, ему некогда. Но она не поняла. – Извини, мне сейчас в аэропорт.
– Хочу напомнить: Шатунов меня бросил из-за тебя, – использовала Тата запрещенный прием. – Я бы сейчас, как сыр в масле…
У нее есть «милая» манера: занимает деньги у бывших любовников и не отдает! Нельзя же всю жизнь расплачиваться за секс с ней, о котором стерлись воспоминания за давностью лет.
– Кстати, попроси у него, – на голубом глазу сказал Белик, плюнув на запрещенный прием, заодно и в ранимую душу Таты. – Денег у Шатуна валом, питейный бизнес в прогаре никогда не бывает. В крайнем случае, продай…
– Вот ты и купи! Долю.
Ага, вместе с ее настоящими и будущими долгами? Нашла дурака. Белик взял Тату за плечи, заставил подняться и насильно повел к выходу, воркуя на ушко:
– С таким же успехом я могу продать тебе часть своего бизнеса, но попробую удержать его. Куда тебя доставить? Я вызову такси.
Ей доподлинно известны официальные доходы этого жулика, а сколько неофициальных – у самого черта рога отвалятся при подсчете. Тата выдернула плечи, презрительно фыркнула и гордо ушла.
На улице она забралась в машину, ездившую на честном и нечестном слове, едва не рыдая от бессилия и злости, да отвлек все тот же Гена, выбежавший из офисного здания. Он сел в шикарный автомобиль премиум-класса, естественно, черного цвета, блестящий, как у негра кожа после купания, и укатил, ласково шурша шинами. Разумеется, за рулем у этого «бедняка» водитель торчит. Тату, что называется, плющило, ведь деньги нужны позарез! А может, не все из породы гадов, как Гена?
Вдали от города, на лесной поляне, укрытой от солнца раскидистыми кронами вековых деревьев, Люка с Хоком упражнялись в стрельбе не столько ради формы, сколько забавы ради. Стрельба стала для обоих приятным времяпрепровождением, заменила хобби, помогающее расслабить нервную систему. Стрельба удачно совмещается со спортом, отсюда и двойное удовлетворение от тренировок. Выстрел на бегу, во время падения, стоя, лежа – вариантов масса. Разумеется, нужно попасть по консервной банке или в центр тетрадного листа, прибитого к стволу дерева, – тут ничего нового нет. Однако никакие карты с рулеткой не сравнятся с азартом в момент прицела и выстрела, обо всем забываешь.
Отдыхали на одеяле, расстеленном на травке в тени, пили кофе из термоса, перекусывали. Лес – не совсем идеальное место для любви, тем не менее занимались и любовью, ведь в доме постоянно присутствовал третий, а здесь из свидетелей – только птички. В очередной перерыв, перекусывая булками с молоком, Люка задумчиво молчала, последнее время она частенько задумывалась.
– Опять ты не здесь? – тронул ее за плечо Хок.
– М? – подняла на него Люка отсутствующий взгляд, который в ту же секунду сфокусировался на Хоке. – Никак не успокоюсь.
– Твои страхи до сих пор не прошли?
– Если состояние беспокойства считать страхами, то да, не прошли. До сих пор клиент не расплатился за прокурорскую даму.
– Но Гектор говорит, он хочет все сразу…
– Меня не интересует, что хочет клиент! – пыхнула Люка. – Меня интересует моя доля, которую я не получила!
– Ты же не думаешь, что Гектор утаил…
– Не думаю, – перебила Люка, и сказала она правду, Хок это прочел по ее лицу. – Насколько я знаю Гека, настроение у него тоже паршивое, неуверенное.
– Я не заметил.
– Он умеет скрывать. Но не от меня. Я чувствую, как его что-то жжет внутри. Что? Конечно, беспокоит клиент, который темнит, ой, темнит. Боюсь, он разведет Гека, как пацана сопливого, заодно и нас…
Недавно она сомневалась в Гекторе, думала, он смоется с бабками, не помахав им на прощание ручкой. Но прошло несколько дней – и Хок слышит другие песни. Что это, если не перепады неустойчивой психики? Люка просто изводит себя моделированием ситуаций, при которых ее оставят с носом. А ведь всем сейчас непросто. И Хок живет в напряжении после той ночи, когда труп Ана не пускал их в комнаты, забаррикадировав дверь, но они вошли. Не надо было. Потому что это был плохой знак. Все и пошло не так: денег не получили, Шатунова подловить не удается, заказчик какой-то мутненький попался, и неизвестно, кто он есть, в группе тихий разлад…
Нет, к чертовой матери дурные мысли, они в гроб загонят раньше пули! Хок повалил Люку на одеяло и впился в губы многообещающим поцелуем, на который она ответила страстно и пылко. О, какой всплеск эмоций их ждал, если б не звонок, Люке пришлось взять трубку:
– Да, Гектор?
– Я жду вас в доме. Это срочно.
– Что-то случилось?
– Поторопитесь.
Люка засобиралась, натянула свитер, подхватила кофту, а Хоку не так-то просто из одного состояния перейти в другое, он потянул ее на себя:
– Двадцать минут ничего не решат.
Но она резко вырвала локоть:
– Поехали! Раз Гектор говорит «срочно», значит, дело срочное.
Хок закинул одеяло и спортивную сумку с продовольствием в багажник, стволы спрятали под сиденьем. Люка отлично справлялась с вождением, но излишне увлекалась, не замечая, какую набрала скорость, Гектор запрещал ей садиться за руль, особенно когда везут стволы. А Хок не он. Если Люка топает на место водителя, не может он ей запретить, в результате пришлось несколько раз говорить сакраментальную фразу:
– Сбавь скорость. – Все же она его достала. – Люка, не гони! Я тебе через каждые три минуты напоминаю. Хочешь, чтоб менты хлопнули?
– Извини.
– Что произошло? – взорвался он.
– Не психуй. Мне не понравился голос Гектора, что-то в нем противно дребезжало.
– Все равно пригаси скорость, – настоял Хок. – Успеем.
– Куда? – хмыкнула Люка, на этот раз послушавшись.
– Везде. Хоть на том свете прижиться, хоть на этом наследить.
– Никогда не шути так! – дернулась она.
Хок умолк, обнаружив, что последнее время его тянет на черный юморок, хотя чувством юмора он никогда не владел, шутит не смешно. Кстати, его первый тренер сыпал шутками-прибаутками на тему смерти с месяц и… разбился насмерть в аварии.
Вопреки ожиданиям Гектор не был мрачным, голос его не дребезжал, когда он оторвался от карты города:
– Завтра похороны, он будет там.
– Кто тебе сказал? – прищурилась Люка.
– Логика. Если он помчался к ней среди ночи и за город, то на кладбище, само собой, приедет проститься.
– Днем народу там слишком много, – заупрямилась она. – Если убирают даже одного свидетеля, нам прикажешь перестрелять всех на кладбище?
