Обкуренные черти - Патрик Фосс

Крису это не понравилось.

— Так что с того, что они фальшивые? Что, этот парень — честный вор, что ли? Если ювелиры в Кобе могут дурачить людей, то почему не может Хомейни?

— Хатани, — поправил Таро.

— Какая разница. Такую бижутерию постоянно продают на улицах.

И это было правдой. На всех вокзалах и станциях можно было видеть иностранцев за столиками, усыпанными рядами колец и браслетов.

— Да кто продает! — скорчил гримасу Таро. — Евреи!

— Не только, — тихо возразила Джессика, — но большинство. Израильтяне. Они делают большие деньги на уличной торговле, может, шесть или семь тысяч в месяц. Поработают пару лет, а потом возвращаются в Израиль и начинают какой-нибудь бизнес.

— И все же мне это не нравится, — произнес Крис. — Должен же быть какой-то способ сбыть весь этот товар. Все эти украшения выглядят как настоящие. Зачем оставлять их здесь? — Это навело его на мысль, и он обвел рукой комнату. — Для чего они оставили здесь все это? Циновки, футоны, тарелки? Или они ушли отсюда и для нового помещения купили все новое?

— Думаю, да. Там все то же самое, — ответил Таро. — Они просто забыли об этом. Здесь никто не был уже два месяца, по крайней мере.

Откуда ему это известно?

— Ты уверен? — спросил Крис.

— Ага, — кивнул Таро, хотя голос его прозвучал не вполне уверенно. — Ну да, уверен.

Крис отер с бороды пот. Ему нужно было побриться; борода начала чесаться. Он представил себе, как банда усатых иранцев в дешевых белых рубашках врывается сюда и берет их в заложники, а потом сжигает на их глазах американский флаг. Глупая фантазия, но очень яркая.

Хорошо, но куда еще они могли деваться?

Может, арабы ворвутся сюда не сегодня?

— Черт, — вздохнул он. — Давайте же принесем сюда старика.

Все трое услышали, что из фургона раздается какой-то звук, будто кто-то скребется. Крис велел Таро быстро открыть дверь, и Джессика заметила, как напряглись они оба в ожидании, что произойдет дальше. И еще — Джессика не могла в это поверить — но ей показалось, что оба они улыбаются. Она снова услышала царапающий звук изнутри и подскочила. Опять подступила тошнота, и она стала уговаривать себя: меня не вырвет, не вырвет, не вырвет…

Но ее снова вырвало, прямо напротив лодочного сарая, как только Таро резко открыл дверь и старик вывалился из фургона. Ударившись о гравий, его голова подняла маленькое облачко пыли.

Потом Джессика закрыла глаза. Слышала, как Крис с удивлением сказал Таро: «Этот ублюдок пытался выбраться», — а потом она услышала, как парни принялись пинать и лупить его. Наконец исчезли все звуки, кроме тяжелого дыхания двух мужчин и рокота речных волн, набегающих на дамбу. Затем, ворча, Крис и Таро потащили старика внутрь. В это время Джессика что-то задела спиной, и ее снова стошнило, правда в желудке не осталось уже ничего, кроме желчи.

Она не открывала глаз до тех пор, пока не убедилась в том, что осталась одна.

Она долго не двигалась. Стояла, опираясь одной рукой о лодочный сарай, стена поддерживала ее. На улице становилось светлее, солнце вставало за ее спиной. Она слышала стук вагонных колес вдалеке, гудки лодок и барж, плывущих вниз по каналу. Слышала, как просыпается город. Ей хотелось слышать звуки, издаваемые нормальными людьми, совершающими будничные дела. Но даже становясь громче, эти звуки все равно были где-то далеко-далеко.

Ей казалось, что это ее жизнь прощается с ней.

Джессика не знала, сколько времени прошло, прежде чем Таро и Крис вышли из лодочного сарая. Их тени вытянулись прямо перед ней. Таро положил руку ей на плечо.

— Эй! — позвал он. — С тобой все в порядке?

Она кивнула, чувствуя себя слишком измотанной, чтобы отреагировать по-другому. Какая теперь разница, в порядке она или нет. Джессика обернулась и скрестила руки на груди. Прищурившись на солнце, спросила:

— Что теперь?

Крис, руки в карманах, переминался с ноги на ногу.

— Ну, в общем, он там, внутри. Мы положили его на одну из подстилок. Связали еще раз, проверили все веревки. Он никуда не уйдет.

— Я сейчас возьму фургон, — сообщил Таро, — и съезжу в мастерскую в Вакаяма.

— Ага, — кивнул Крис. — Ему надо очистить там все от кровищи. Может, перекрасить машину, повесить новые номера… В общем, все то, о чем мы раньше договорились. Кто-то ведь мог заметить фургон. Это может все испортить. Лучше сразу обезопасить себя, чем потом жалеть.

— Ну а мы что будем делать? — спросила она.

— Ну а нам, — ответил Крис, — похоже, нужны вода и пища. Батарейки для «Уокмена». Туалетная бумага. Еще, может, кое-что из одежды. Я хочу съездить к себе и к тебе, захватить кое-какие вещи. Мне понадобятся твои ключи и банковская карточка, чтобы снять немного наличных.

— То есть ты собираешься меня тут оставить, — догадалась она.

Крис и Таро переглянулись.

— Джессика, — произнес Таро. — Малышка…

Крис поднял руку:

— Джессика, ты должна остаться здесь.

И привел аргументы. Она была похищена, и ее похищение было заснято на пленку. Возможно, полиции это уже известно. Ей нельзя появляться на людях. Она должна войти в дом, а Крис с Таро запрут ее. Дальше она слушала уже вполуха, уставившись на открытую дверь лодочного сарая. Внутри было темно, и эта тьма была подобна дыре, в которую ей предстояло упасть. Тьма словно загипнотизировала ее. Она не могла отвести взгляд, пока Таро не вложил что-то ей в руку. Это был ломик. Черная железная палка, такая теплая на ощупь.

Таро широко улыбнулся, показывая на ломик:

— Если что, стукнешь его этой штуковиной.

— Ага, — подтвердил Крис. — Но не слишком сильно.

12

Ни за какие коврижки не согласился бы Крис оказаться в «астро» наедине с Таро.

Фургон с залитым кровью ковром был последним местом на земле, где он хотел бы сейчас находиться. «Нет, спасибо, — сказал он Таро. — Я пройдусь».

«Или пробегусь трусцой», — подумал он, шагая вдоль берега реки. Нет, бежать, бежать со скоростью спринтера — вот чего ему действительно хотелось, промчаться до ближайшей станции электричек. Он слышал, что она где-то впереди, рядом с фабриками и заводами, уже пускающими в небо столбы белого дыма, в половине восьмого, субботним утром. Смешно, но он совсем не чувствовал усталости, даже не нервничал. Видимо, все еще сказывался ночной выброс адреналина. Ему казалось, что сейчас он может пробежать стометровку с мировым рекордом… правда, он не собирался преодолевать дистанцию в своем единственном костюме.

Потом он вспомнил, что в заднем кармане брюк лежит банковская карточка Джессики. Черт, решил он, пусть она купит мне новый костюм.

И он побежал, получая при этом настоящее удовольствие от бега, мимо топливных цистерн и элеваторов с зерном, и не остановился, пока не услышал треск лопнувшего шва. Два докера в синих комбинезонах обернулись, когда он пробегал мимо. Крис помахал им.

И подумал, какое странное зрелище, наверное, представляет собой: белый бородатый иностранец, несущийся на всех парах по промышленным недрам города. Хорошее начало — но, наверное, не для кино, а для телешоу. Пусть аудитория погадает, кто он такой и куда бежит. А может, от чего или от кого бежит. А потом резко показать преследующих его, громко лающих доберманов, обнюхивающих землю, натягивающих поводки… А потом суровых мужчин в кожаных перчатках, с автоматами наперевес, подходящих все ближе, ближе…

Потом Крис вдруг подумал, что так можно и концы отдать, и замедлил бег, тяжело дыша. Черт, он явно не в лучшей форме. А виной тому наркотики и пиво, да и тренируется мало. Надо бы остановиться на минутку, отдышаться.

Он сцепил руки на затылке и сделал несколько глубоких вздохов. Слева от себя он заметил — что за черт! — рисовое поле в тени нефтеперерабатывающего завода. Крестьянин в широкой соломенной шляпе и желтых ботинках, склонившись, ощупывал крошечные бутоны, выглядывающие из мутноватой воды. Интересно, а есть ли в Японии законы о зонировании? Здесь он постоянно натыкался на подобные картины: нефтеперерабатывающие заводы рядом с рисовыми полями, фабрики рядом с ветхими деревянными домиками, пережившими американские бомбардировки шестидесятилетней давности.

Вокруг заливались цикады. Несколько цикад лежали на спинках прямо у ног Криса, отчаянно пытаясь перевернуться. Уже чувствовался изнурительный зной, воздух казался тяжелым. Пот струился по его лицу и бороде. А все эта пробежка, попытка удрать от воображаемых доберманов. Крис снял галстук и вытер им лицо и шею. Он хотел сунуть галстук в карман, но передумал и кинул в корзину велосипеда, стоящего у дороги на краю рисового поля.

Потом остановился и подумал: велосипед.

Крестьянин смотрел в другую сторону. Крис схватился за ручки, убрал подставку и начал крутить педали. Ржавая цепь заскрипела, и крестьянин за его спиной зашлепал по воде и принялся что-то кричать. Не оборачиваясь, Крис погнал велосипед, прислушиваясь к лязгу цепи и думая о том, что старик еще должен сказать спасибо за то, что его избавили от этого ржавого дерьма.