Вельяминовы. Начало пути. Книга 3 - Нелли Шульман

— Красиво, — сказала Марфа, рассматривая поднявшегося на задние лапы волка.

— Она ведь тоже меня за руку взяла тогда, — вдруг вспомнил мужчина.

— Да, здесь же. Прошлым месяцем, ветер был сильный, у нее прядь волос из-под чепца выбилась. Каштановая. Еще солнце заходило, у нее в глазах были искорки золотистые. А потом сказала: «Мистер Майкл, я уезжаю. Домой, в Амстердам. Я ваше письмо прочитала, вот ответ, — и протянула мне конверт. «Вы сейчас не раскрывайте только, хорошо? Спасибо вам, за все». А я сказал: «Простите меня, не стоило мне ничего говорить, и писать тоже — не стоило».

— Это вы меня простите, — вздохнула она. И ушла, не оборачиваясь.

Теща отпустила его руку и тихо сказала: «Я знаю, как это бывает, Михайло Данилович.

Думаешь, мне одиноко не было — еще как! И отказывали мне тоже. Подожди, — она ласково потрепала зятя по щеке. «Когда полюбят тебя — все изменится».

— Когда полюбят, — тихо повторил Волк и, улыбнувшись, сказал: «Хоть вы нам и наготовили полную кладовую еды, однако я вас не отпущу без того, чтобы вы моей стряпни не попробовали!»

Когда они уже шли на конюшни, Марфа внезапно остановилась: «Ты вот что, если Данила не вернется, — всякое может быть, — за Тео не беспокойся. Питер и Рэйчел ее воспитают. Сюда-то ее не след привозить, она мала еще».

Красивые губы мужчины чуть дернулись и он твердо ответил: «Вернется, на то он и мой сын, Марфа Федоровна».

Марфа услышала знакомый голос, что строго спрашивал у возницы: «Кто такие?», и, открыв дверцу кареты, подобрав бархатные, темно-зеленые юбки, спрыгнув на землю, весело крикнула: «Открывайте, мистрис Доусон, за нами еще три возка с поклажей едут!»

— Я, батюшка, — вдруг сказала Мария, — еще ни разу не видела, чтобы так лавки скупали, как тетя Марта это делает. Ей достаточно только взглянуть на торговца, и все суетиться начинают.

— Твоя тетя, — отозвался Матвей, складывая бумаги в большой, с золотым тиснением конверт испанской кожи, — деньги считает лучше нас всех, вместе взятых. Тот сундук кружев, что мы везем, тут бы в три раза дороже стоил. А семья у нас большая, она подарки всем приготовила, ну да сейчас и познакомишься с родней, — он вышел из кареты и подал дочери руку.

— Как миссис Рэйчел? — озабоченно спросила Марфа у экономки. «Хорошо себя чувствует?

— Конечно, — мистрис Доусон улыбнулась. «Миссис Марта, мистер Дэниел вернулся и мисс Беллу привез, дочь сэра Стивена! Она такая хорошенькая, мисс Белла, на испанском языке говорит, и с двумя пистолетами ходит! — экономка улыбнулась и добавила. «Девочки сейчас у миссис Рэйчел, мисс Белла им на верджинеле играет. А мистер Дэниел отдыхать пошел, с дочкой, они с мисс Беллой полночи из Лондона ехали, усадьба закрыта ведь. Здравствуйте, мистер Мэтью! — ахнула экономка. «Да вы помолодели!»

— Скажете тоже, — сварливо отозвался Матвей и взял дочь за руку. «А это моя дочка, мистрис Доусон, мисс Мария, познакомьтесь».

Экономка посмотрела на хрупкую, невысокую, девушку с золотистыми волосами и улыбнулась: «Она на вас похожа, мистер Мэтью. А комнаты ваши готовы, я сейчас распоряжусь, чтобы багаж туда несли».

— Вы вот что, мистрис Доусон, — распорядилась Марфа, оглядывая ухоженный, зеленый двор, — накройте нам что-нибудь перекусить. Мистер Питер сегодня после ужина в Лондон едет, как обычно? — поинтересовалась женщина.

— Конечно, а следующей неделей, он говорил, у нас мистер Джон с сестрой гостить будут, — ответила экономка.

— Вот и хорошо, — Марфа потерла нос и обернулась к брату. «Вы потом спускайтесь в столовую, я повидаюсь со всеми, и поедим».

Мария посмотрела вслед ее стройной, в соболях спине, и шепотом спросила у отца: «А кто такой мистер Джон?»

— Увидишь, — усмехнулся Матвей и обернувшись к экономке, сказал: «Десять ящиков вина сейчас привезут, и я вам там заказал еще пять сотен бутылок — до Пасхи как раз получите».

Возки стали заезжать во двор и мистрис Доусон заметила: «Ну, миссис Марта никого без подарков не оставила!»

— А как же, — рассмеялся Матвей и открыл дочери парадную дверь дома.

— Смотрите, — сказала Белла, и, оглянувшись на дверь, распустила завязки у ворота льняной рубашки. Девушка сняла ее через голову и показала Рэйчел и Энни круглый, розовый шрам на белом плече. «Это от стрелы».

Энни зачарованно посмотрела на него и спросила: «Больно было?»

— Да, — признала Белла, и тут же добавила: «Но я не плакала! Мне тогда, — она сморщила высокий лоб, — да, почти одиннадцать уже было. Туземцы атаковали нас, на берегу, и я троих застрелила».

— Если бы у меня был пистолет тогда, ну, когда этот мерзавец нас захватил, — внезапно, жестко, сказала Рэйчел, — я бы его убила! Меня Питер учил стрелять, ну, в Новом Свете.

Она вскинула аквамариновые глаза и посмотрела на Беллу: «Давай, как дети родятся, я с тобой еще позанимаюсь. Мы надо уметь их защитить, Питер ведь летом в Индию уплывает, на год».

Белла кивнула и, усмехнувшись, достала из кожаного мешочка, что висел на груди, колоду карт: «Сейчас перетасую и поиграем». Она натянула рубашку, раздала карты и добавила:

«Ну, адмирал ведь остается, и ты говорила, бабушка Марта хорошо стреляет».

— Очень, — вздохнула Рэйчел, — только ведь она тебя в Амстердам повезет, ну, тебе же надо с Мирьям познакомиться, и чтобы сестричку твою похоронили, с ее мамой.

— Капитан Энрикес как раз в Амстердаме, сейчас — Белла почесала короткие кудри. «Ну что, дамы, — она улыбнулась, и выложила свои карты, — я вас побила, сейчас будете отвечать на мои вопросы, и честно! Такие правила. Вы когда-нибудь целовались?

Рэйчел посмотрела на свой живот и звонко рассмеялась. «До этого, — закатила глаза Белла.

«До венчания».

— Только с Питером, — покраснела девушка. Белла искоса взглянула на Энни и заметила румянец на ее щеках.

— Ага! — вскричала девушка. «Но в щеку не считается».

— Я не в щеку, — сладким голосом ответила кузина и забрала колоду. «А ты?»

— Даже в щеку ни разу, — вздохнула Белла. «Ну да куда мне, все же думали, что я мальчик. А это приятно?»

— Очень! — в один голос ответили девушки и Рэйчел, повернувшись к двери, сказала:

«Открыто!» Белла посмотрела туда, и, вскочив, поклонилась: «Здравствуйте, бабушка!»

Марфа внезапно подумала: «Глаза-то у нее материнские. А так — ну совсем Степан, я же его таким помню, подростком, на Москве еще. И она высокая, пять футов десять дюймов, наверное. Ну, хоть пистолеты, я смотрю, в опочивальне у себя оставила».

— Бабушка, — сказала Белла, подходя к ней, — мне вам отдать кое-что надо.

Она, было, стала снимать клык, что висел на кожаном шнурке рядом с крестом, но Марфа ласково коснулась ее руки: «Пойдем ко мне, девочки пусть поиграют тут, вижу, ты карты им принесла…