Роман Брянский - Сычев К. В.

– Я знаю об этом, – нахмурился епископ. – Однако же говорят, будто это ты передаешь через Лепко сведения о наших смоленских делах…Татары в считанные дни узнали о смерти нашего князя Михаила!

– Но, владыка, тогда никто не ездил в Орду, – покачал головой старик. – Мой сын Лепко еще не вернулся из Орды и приехал сюда ко мне лишь поздней осенью…А татары нагрянули к нам сразу после смерти князя…Лепко просто бы не сумел так быстро до них добраться! Что же касается меня, то я сижу здесь безвыездно как жалкий старик…

– Твои слова по сути не лживы, – согласился епископ, – но мне не все понятно: говорят, что у тебя даже есть какие-то дела с Литвой!

– Вот тебе крест, владыка! – неистово перекрестился купец и даже привстал со своей скамьи, стоявшей прямо напротив сидевшего в кресле епископа. – Я не только не знаю никаких литовцев, но даже ни разу не был в Литве! И не вел с их людьми никакой торговли!

– Люди рассказывают, купец Илья, – промолвил сухим, отчужденным голосом епископ, – что ты не зря не дал денег для заказа у немцев колокола. Ты знал о предстоявшей беде!

– Знал, владыка, – ответствовал старый Илья, – поэтому и не видел надобности тратить деньги и посылать людей к немцам! Разве мы сами не смогли бы отлить колокол? Могли бы, на худой конец, попросить новгородцев? Новгородские колокола славятся по всей Руси!

– Сами новгородцы заказывают колокола сейчас у немцев! – возразил епископ. – Известно, что лучшие новгородские колокола, висящие на святой Софии, все до одного иноземные! Вот почему мы сделали заказ у немцев! В их окаянной Риге…А что из этого получилось?

– Этого не знаю, – покачал головой Илья Всемилович. – Очень неясно, почему немцы не прислали в наш город заказанный колокол? Может, с ними полностью не рассчитались?

– Они получили все договорное серебро, – ответил раздраженно владыка. – А наши люди поехали в Ригу и забрали там свой колокол…Но вот на обратном пути в поганой Литве их ограбили литовцы и отняли этот колокол…

– Не первый раз, владыка, мы терпим от этих литовцев воровство и грабежи, – покачал головой Илья Всемилович, – однако ты поставил это мне в вину!

– Так говорят почтенные люди, – сердито сказал епископ, – а твое дело – отвечать. Я уже понял, какие слова правдивы, а какие – один обман…

– А я и подавно все понял, владыка, – мрачно ответил Илья, – какие почтенные люди говорят обо мне непотребные слова. Это мой свояк, Порядко Брешкович, распускает по своей глупости эти слухи по городу! Лучше бы помолчал и прикрыл грехи своей дочери…

– Мы еще доберемся до дочери этого Порядко, – сказал, покачав головой, епископ. – Но скажи, Илья Всемилич, без утайки, почему татары сохранили тебе жизнь в тот страшный год, когда они взяли Киев? И оставили тебе все имущество? Даже наши смоленские купцы, ходившие тогда торговать в Киев, не вернулись домой…

– Это, безусловно, тебе сообщил тот подлый Порядко, – горько усмехнулся Илья Всемилович. – Он один в Смоленске знал об этом деле! Значит, он – предатель и нечестивец!

– Если Порядко все мне рассказал, – покачал головой епископ, – то не следует это называть предательством! Не должно быть никаких тайн от меня, вашего духовного господина! Почему ты это скрыл, Илья? Неужели ты думал, что я не узнаю, как ты спас свою жизнь и все имущество, будучи татарским послухом? Татарский царь даже подарил тебе щедрой рукой, – епископ погладил на груди священную реликвию, – этот греческий крест!

– Ну, если тебе нужна вся правда об этом, владыка, – склонил голову седовласый Илья Всемилович, – тогда слушай, как все было!

И он подробно, без утайки, рассказал всю историю о том, как спаслась во время вщижского погрома его жена Василиса, о татарском посланнике Болху-Тучигэне и его, в свою очередь, спасении купеческими людьми, о своих поездках в Орду, встречах и разговорах с ордынскими ханами, о далекой, но прибыльной торговле в подвластных Орде странах.

– Также, владыка, когда бы я ни ездил в Орду, я всегда по возвращении, – сказал он, закончив повествование, – приносил сердечные и щедрые дары нашей православной церкви!

– Я знаю об этом и не раз слышал от наших священников и праведных людей добрые о тебе слова, – улыбнулся епископ. – И нынче, выслушав тебя, остаюсь довольным тобой. Твои слова дошли даже до моего сердца! Вот какая у тебя удивительная жизнь! Такое не узнаешь даже из сказки или былины!

– Такие испытания мне назначил Господь, владыка, – склонил голову старый Илья, – и вот я дожил до возраста старика. Поэтому я не боюсь людских зол, но страшусь только одного Господа…Я рассказал тебе, святой отец, только одну правду, не утаив ни слова. Так что если грешен, то не в подлой лжи!

– Да, теперь ты мне все поведал, почтенный Илья Всемилич, – сказал, придя в доброе расположение духа, смоленский епископ, – даже о тех женках, которых мы раньше обсуждали! Тогда ты рассказал далеко не все, но вот сегодня, наконец, уяснил мне суть дела. У меня больше нет к тебе вопросов. Теперь я верю в твою правоту, верность нашему городу и любовь к православной церкви!

– Слава тебе, Господи! – перекрестился Илья Всемилович. – Благодарю тебя, владыка, за сочувствие моим словам! Я тут приготовил тебе памятный подарок! – Он достал из-за пазухи тяжелый золотой браслет и протянул его епископу. – Это греческое золото, владыка! Я вывез это сокровище из самого Царьграда в годы своей молодости. Говорили, что эту вещь носил сам праведный греческий государь Константин, в честь которого и назвали тот город!

– Браслет святого Константина! – вскричал обрадованный епископ и, схватив подарок, поцеловал сверкавшую от свечных бликов драгоценность. – Благодарю тебя за это, сын мой! Если ты так щедр к святой церкви, я поведаю тебе одну тайну. Поклянись мне от всего сердца, что никому об этом не расскажешь!

– Клянусь, владыка! – громко сказал купец, перекрестившись. – Вот тебе – святой крест!

– Слушай же меня, сын мой, – тихо сказал епископ и, в свою очередь, перекрестился. – Наш князь Федор получил от брянского князя Романа письмо. Намедни приходил из Брянска человек. Этот князь Роман не только просил, но даже требовал, чтобы наш князь Федор выдал ему дочь того купца Порядко Брешковича, Лесану! Брянский князь обвинил ее в колдовстве! Он хочет сжечь ту женку на костре…Его обвинения очень серьезные: отравительство с приготовлением зелья и бесстыдное прелюбодейство! Что ты на это скажешь?

– Значит, князь Роман узнал о поступках той Лесаны, – пробормотал Илья Всемилович, глядя на владыку, – однако это не моя вина! Я все об этом знаю, святой отец, от надежных людей…Однако сам Лепко здесь не объявлялся после того, как сюда прибежала бесстыжая Лесана, спрятавшаяся у своего батюшки Порядко…