Отель — мир - Али Смит

(А как же тот парень? спрашивает один из воображаемых знакомых под возобновившийся звон бокалов и сигаретный дым, прядями поднимавшийся над столом. Он умер? Встал и был таков? Или остался лежать у твоих ног?)

Пенни прикинула, какой из вариантов она бы предпочла. Первый: она, потрясенная героиня, стоит одна-одинешенька под дождем на улице среди брошенных вещей и слушает топот ног, удаляющийся в глубь грязного мокрого северного городка. Или: она, потрясенная героиня, но уже не одна, а рядом с поверженным (и, что не исключено, смазливым) парнишкой, который скорчился, истекая кровью на тротуаре прямо позади нее, подставив глаза ее острым каблучкам; дальше — больница, или полицейский участок, или дом его родителей, начало долгой дружбы, не знаю, что-нибудь в этом роде. Вот это было приключение. Это… Это было… Все могло…

Не важно, чем все это могло обернуться; кончилось тем, что Пенни потянулась вниз и втащила компьютер за ручку обратно на кровать, открыла, нажала старт, и тот, вернувшись к жизни, послушно загудел, цел и невредим.

Увы, все придуманные сегодня вечером слова пропали. Она не сохранила документ. И все стерлось. Вот черт. Придется начинать с начала. Вот западло, вот свинство, блин. Она с размаху дала компьютеру оплеуху, словно тот нанес ей оскорбление. Он покачнулся на мягкой постели.

Превосходно, подумала она. И тут же, открыв новый файл, напечатала. Да, превосходный. Но остальные слова она вспомнить не могла.

Через стену было слышно, как кто-то бродит по коридору и стучит во все двери подряд.

Может, самое время выбраться из этой дрянной комнатенки. Может, ей как раз и не хватало внешнего возбудителя. Может, человек в коридоре знает синоним для слова превосходный.

Она соскользнула с кровати и открыла дверь.

Простите, сказала она. Я услышала стук.

Девушка в форме горничной ковыряла дырку в стене в конце коридора.

Простите, повторила Пенни.

Девушка не обернулась, продолжая изучать стену.

Пенни заговорила снова.

Вы мне не поможете? Вы не знаете, как настроить каналы в телевизоре?

Она не сдавалась.

Извините! сказала она.

Девушка в форме подпрыгнула, повернулась и подалась назад. Молоденькая, светловолосая, почти подросток, может, лет шестнадцати, подумала Пенни. Худенькая, с темными веками, она была воплощенный идеал девушки-подростка. То, что надо, невольно отметила про себя Пенни. В трикотаже или в мехах на серии снимков «Зима в северном городе» на страницах «Лайфстайл»[31].

Девочка смотрела испуганно, того и гляди, пустится наутек по пожарной лестнице. Потом у нее сделалось решительное лицо.

У вас нет чего-нибудь острого? спросила она с акцентом.

Острого? заинтригованно повторила Пенни. Нет. Вы знаете, я безоружна.

Она улыбнулась. Девушка — нет.

Пилка для ногтей или перочинный ножик, что-нибудь с острым концом, сказала она.

Я… Я даже не знаю, сказала Пенни. Стойте. Подождите одну минутку.

Мне подойдет что угодно с острым концом, крикнула девушка ей вдогонку.

Пенни появилась из номера с косметичкой в руках. Вот, держите, сказала она. Подойдут?

Она протянула девушке свои щипчики для бровей; та взяла их и подняла повыше, чтобы рассмотреть концы. Пенни загляделась на ее взлетевшие вверх руки; какие нежные, бледные, чувственные.

Она взглянула на девушку. Та покачала головой.

Слишком маленькие, сказала она.

Пенни огорчилась. Вы уверены? спросила она. Затем вытряхнула косметичку на ковер. А ножницы сойдут? Они очень острые, сказала она, доставая маникюрный набор.

Девушка взяла их и снова подошла к стене. Поковыряла в ней ножницами.

Нет, сказала она. Они слишком тонкие, маловаты. Надо что-нибудь потолще. У вас не найдется двушки или десятипенсовика?

Нет, что вы, я не ношу при себе денег, сказала Пенни.

Взгляд девушки, полный нескрываемого раздражения, буквально обжег Пенни. Девушка вздохнула и посмотрела в сторону номера Пенни. Разве в номере нет ножа? Или, там, я не знаю, чайной ложки?

Чайной ложки? повторила Пенни. Кажется, да, в самом деле. Как это так, номер без ложки, правда? Я мигом. Подождите.

В поисках ложки она с грохотом перевернула все блюдца и чашки на подносе, а найдя, торжествующе преподнесла Девушке в Стиле Лайфстайл, сидевшей у стены в коридоре. Та взяла ложку и стала рассматривать. Глаза у нее были темные. Какая красотка. Она подняла руки и, прицелившись, вдавила ложку, как удалось разглядеть Пенни, в шляпку шурупа, торчавшего на уровне ее носа.

Да, это то, что надо, сказала девушка.

У Пенни забилось сердце.

Но она — никак — не хочет — войти — туда — поглубже. Нет. Никак.

Дайте я попробую, сказала Пенни.

Край углубления ложки был слишком тонким и изогнутым; он не подходил к прорези на шляпке. Пенни попробовала черенком. Но он был слишком толстый и тоже не годился.

Никак, сказала Пенни. Зато отверткой мы бы справились в два счета. Здесь нужна отвертка.

Девушка ухом не повела. Естественно, будь внизу отвертка, девушка пришла бы сюда с ней, сообразила Пенни. А может, она ее просто забыла. Может, ее послали наверх с поручением, а за невыполнение грозит выговор, вот она и боится спуститься ни с чем.

Девушка тем временем ковыряла ложкой в шляпке шурупа.

Не стоит, сказала Пенни. А то повредите эту, как ее, ну, знаете — прорезь на шляпке. Тогда открутить будет гораздо труднее.

Горничная замерла. В глазах Пенни вспыхнул образ отчаяния — тяжелого театрального занавеса из роскошного бархата, повисшего над головкой девушки и готового вот-вот рухнуть вниз. Она моргнула, и видение исчезло.

Гм, произнесла Пенни. И взглянула на стену.

Один кусок стены держался на шурупах. Теперь Пенни видела, что в том месте, где девушка успела с великим старанием поработать ложкой, под отвалившимся тонким слоем краски между стеной и привинченным куском обнажилась щель.

Что-то в лице девушки, близком, решительном, | полном удивительной чистоты, вызвало у Пенни желание помочь ей — чем угодно.

Не надо, сказала она. Подождите. Я что-нибудь поищу. Ждите меня здесь.

Вот это другое дело. Как здорово, вопила про себя Пенни, распахнув дверь на пожарную лестницу и вприпрыжку сбегая по ступеням. Пенни проводит очередной тоскливый вечер в очередном отеле, работая над очередной проходной статейкой, и вдруг нежданно-негаданно становится участницей по-настоящему интересного события. Если я помогу этой девочке, думала Пенни, перебирая ногами ступени, она всю жизнь будет вспоминать меня как хорошую тетеньку, которая выручила ее в тот вечер, когда она — в общем, когда она делала то, что делала. Да и я навсегда запомню этот случай и спустя много-много лет буду вспоминать, как однажды вечером помогала юной лолите выкручивать шурупы из стены в отеле.

Окрыленной Пенни казалось, что она спускается не по пожарной лестнице, а, словно героиня фильма, по парадной, в бальном платье, а внизу, у подножья в свете ламп канделябров толпятся гости с бокалами в руках, предвкушая ее долгожданное появление. Она же (сама грация и любезность в наряде от «Саузерн Бель»[32]) ищет всего лишь предмет с острым концом. Огнетушитель не подойдет. Она ступила на бархатистое (какое сочное слово, бархатистый, подумала она, просто замечательное: бархат, барский) покрытие коридора на втором этаже. Она видит одни пасторальные пейзажи в рамках — коровы в поле да мостик меж холмами — но, к сожалению, ничего острого. Первой на ее пути оказалась женщина, которая стояла у двери в номер; вот при каких обстоятельствах Пенни познакомилась с одной из самых оригинальных личностей в своей многолетней практике, которую по глупейшей ошибке, главным образом из-за длинного, довольно вонючего, но стильного старого пальто, она поначалу приняла за эксцентричную постоялицу-наркоманку, а может, даже за бывшую рок-звезду среднего пошиба.

Женщина смотрела на Пенни с виноватым видом еще издали, до того, как та спросила у нее про острый предмет. Когда Пенни повторила вопрос, женщина помотала головой.

Там наверху требуется помощь, сказала Пенни. У вас случайно нет при себе мелочи?

Мм-м, промычала женщина в пальто. Вид у нее был пришибленный. Она посмотрела налево, потом направо. Казалось, ей неловко.

Нам нужна монетка, сказала Пенни. Чтобы выкрутить из стены шуруп. Мы считаем, что для этого сгодится небольшая монетка.

А? сказала женщина. И добавила: но бывают монеты худые. А бывают потолще.

Пенни рассмеялась: ее позабавила мысль о костлявых монетах. Женщина уставилась на нее в изумлении.

Сейчас я вам все объясню, сказала Пенни. Она доверительно наклонилась к женщине. Насколько я понимаю, требуется отодрать кусок стены. На шляпке шурупа есть такая выемка, не знаю, как называется, в общем, прорезь, примерно вот такой ширины. Она почти вплотную составила большой и указательный пальцы.