Структура момента - Рустам Ибрагимбеков

- В чем дело? - довольно грубо спросил я. - Мы же договорились.

- Ревизия была. - У него тон тоже был не ласковый и уж во всяком случае отнюдь не смущенный. - А что за спешка?

- Это уж не твое дело. Мы с тобой договорились? Ты сам сказал, чтобы я пришел.

- Что я могу сделать, если меня неожиданно вызвали?

- Никто тебя не вызывал...

- Ну ладно, тебя это не касается.

- Давай деньги!

- Сейчас?

- Да.

- Сейчас не получится. Поздно.

- А какое это имеет значение?

- Имеет, - он сделал паузу, - и потом, у меня таких денег нет... Я вчера сказал тебе, а сегодня смотрю - никак не получается... - Он выжидательно умолк.

Все стало ясно - он опять сбивал цену; своим торгашеским чутьем почувствовал, что деньги нужны позарез, и пытался выжать из этого максимум возможного.

- А сколько у тебя есть?

- Три.

- Ладно, давай три.

- Ты согласен?! - Он опять был поражен.

- Да, согласен...

Но он не пошел за деньгами.

- Завтра утром, - попросил он, - прошу тебя, подожди до утра.

Пришлось согласиться, конечно, а что я мог сделать? Надгробие и курятник требовали, чтобы я принял любые его условия...

На базе меня ждал Алик: пил чай у ворот вместе с охранником.

- Все в порядке. Я нашел человека - доставит прямо по адресу.

- Спасибо, Алик. Это очень важный пакет.

Алик просто расцвел; он всегда был рад оказать мне, да и, пожалуй, всем нам, услугу.

- А ты куда исчез? Ребята тебя весь вечер ждали.

- В Москву звонил... А он точно сегодня отвезет?

- Да...

Это означало, что уже утром можно было позвонить за ответом; одного взгляда Стрижова на тетрадь достаточно, чтобы оценить способности этого вундеркинда...

- Рамиз тебя весь вечер ждал...

- Ах, да! - Я сделал вид, что забыл о деньгах, обещанных Рамизу. - Совсем вылетело из головы... Неудобно как! Ну, ничего, завтра утром... Завтра утром он все получит...

- Он как раз завтра хочет тебе свой курятник показать.

- Во сколько?

- В десять...

О свадьбе мы не говорили: я из-за встреч с Алей, у него тоже были какие-то свои причины. Но чувствовалось, что она в любом случае состоится...

Утром я проснулся довольно рано, в половине восьмого. Наступил решающий день, и необходимо было успеть покинуть базу, ни с кем не повстречавшись. Но минут двадцать ушло на бритье и умывание, а к восьми за дверью послышались голоса вундеркинда и его мамаши. Они обсуждали, удобно ли потревожить меня так рано?

- Я думаю, что он уже встал, - настаивала мать, ссылаясь на то, что ученые начинают трудовой день рано.

- Вчера он спал до девяти, - возразил сын не без тайной надежды, что мать все же права.

- Я уверена, что он уже работает.

- Завтрак во сколько?

- С восьми до девяти. Осталось несколько минут. Не волнуйся, сыночек, сейчас он выйдет.

Я прошел на цыпочках к столу, где под пепельницей лежала записка от ребят. "Куда ты пропал? Ждали до часу ночи. Утром не исчезай. В крайнем случае, сбор в пять часов вечера на базе. Свадьба в шесть. Готовь тосты - ты тамада".

Прочитав записку, я приблизился к двери и заглянул в замочную скважину: мать и сын стояли в конце коридора у единственной лестницы, перекрыв тем самым выход из корпуса...

Окно выходило на заднюю часть двора. Людей видно не было, рабочий день начинался позже. Поэтому, еще раз убедившись в том, что семейка отрезала всякую возможность покинуть базу нормальным способом, я влез на подоконник и, повиснув на руках, спрыгнул на свежевспаханную землю.

Времени у меня было в обрез. До встречи с Алей надо успеть получить деньги за дом, позвонить в Москву и осмотреть курятник Рамиза.

"Получить деньги! Получить деньги! Получить деньги!" Эта фраза билась во мне, пока я почти бегом добирался до дома победителя соцсоревнования. С кем и в чем он соревновался, интересно, и кого победил? Меня-то уж точно. Я отчетливо ощутил это, когда его жена, выйдя к калитке, заявила, что он недавно ушел.

- Как ушел?!

Рука непроизвольно потянулась к сердцу: со стороны могло показаться, что мне что-то понадобилось в левом внутреннем кармане пиджака.

Жена его, объясняя, что он ушел ненадолго и просил зайти попозже, внимательно следила за моей рукой, предполагая, что я ее вот-вот вытащу. Но так и не дождалась. Даже добравшись до почты, я не мог оторвать руку от груди, в глубине которой началось какое-то жжение, усиливающееся при каждом вздохе.

Назвав телефонный номер Стрижова, я опустился на скамейку, исписанную мужскими и женскими именами и датами их встреч, и просидел неподвижно до тех пор, пока мне не сказали, что номер не отвечает. В Москве было около восьми, так рано Стрижов уйти из дома не мог. Не исключено, что на ночь он отключил телефон, поэтому я попросил повторить разговор через час...

Постояв у могилы матери - холмика земли с временной железной табличкой, на которой черной краской были коряво выведены фамилия и инициалы, - я разыскал в дальнем углу кладбища каменщиков, тесавших надгробные плиты из бледно-серых скальных обломков. Выяснилось, что они могут начать работу в любой день и закончить в течение недели. Я выбрал самый красивый, как мне показалось, кусок скалы, и мы договорились, что к концу дня они получат окончательный ответ, когда можно начать работу.

Рамиз и Феликс появились на базе ровно в одиннадцать на редакционном газике. В номер к себе я подняться не мог, резонно предполагая, что на втором этаже меня подстерегают вундеркинд и его мамаша; во дворе стоять тоже не было смысла, в любую минуту семейка могла спуститься вниз. Поэтому я сидел в тени уличной чинары неподалеку от ворот базы. Здесь и застали меня ребята.

- Ты что здесь сидишь?

- Жду вас.

- А почему здесь?

- Там этот вундеркинд с мамашей. - Признание было сделано не без умысла.

- Да пошли ты их к черту, - рассердился Феликс. - А ты что, не успел просмотреть тетрадь?

- В этом-то и дело, что не успел...

- Так бы и сказал им. Пусть завтра придут.

- Как-то неудобно. Ну, поехали?

- Поехали.

- Из-за них я и деньги твои второпях не захватил, - пожаловался я Рамизу, когда мы достаточно отъехали от базы.

Он огорчился, конечно, но постарался, чтобы мы не заметили этoгo.

- Ничего... До вечера они подождут... - Он имел в виду своих кредиторов.

- Мы можем заехать по дороге на почту? - спросил я у Феликса. - Очень нужно поговорить с Москвой.

- Что же ты не сказал, я бы тебе прямо в номер заказал... Поверни к почте, - попросил он шофера, который тоже учился в нашей школе и уже тогда был знаменит своими рыбацкими способностями; особенно хорошо он бил рыбу острогой, чем и заслужил на всю жизнь кличку Убийца, совершенно не идущую к его редкоусому худенькому лицу. Он был каких-то сложных русско-немецко-армянских кровей, но, как и все жители нашего городка, прекрасно знал азербайджанский...

Сердце опять дало о себе знать, когда я поднял трубку телефона и услышал сквозь писк и шорохи помех голос московской телефонистки.

- Не отвечает ваш номер, - скороговоркой сообщила она. - Что будем делать?

- Подождите еще немного, девушка, очень прошу вас, не может быть, чтобы его не было дома...

И именно на этих моих словах Стрижов снял трубку.

- Алло, Стрижов, это я, Эдик! - Я так закричал, что Феликс и Рамиз, стоявшие у входа, удивленно оглянулись. Я убавил голос. - Получил?

- Да... - Он, видно, недавно проснулся.

- Прочитал?

- Да.

- Ну как?

- Нормально.

- То есть как нормально? Объясни подробней, пожалуйста.

- Парень с мозгами.

- А ты можешь ему помочь?

- Каким образом?

- Он приедет в Москву с матерью. Я дам твои координаты. Можно?

- Можно.

- Спасибо тебе огромное, Стрижов.

Уже дав отбой, я вспомнил о тетрадке. Но даже если бы Стрижов немедленно выслал ее по почте, раньше чем через неделю она бы не пришла. А раз так, то я и сам мог бы выслать ее дня через три. Но главное другое - теперь я смело мог сказать всем, что ознакомился с содержанием тетради и берусь помочь вундеркинду. Да не оскудеет талантами родная земля! Настроение мое значительно улучшилось. Одно дело, пусть не самое главное, было сделано.

- Поехали!..

Дворик Рамиза был забит истошно пищащими желтыми комочками.

Строительство курятника, очень походившего на обычный сарай, близилось к завершению. Пока Рамиз подбрасывал будущим курицам корм, Феликс улыбаясь давал пояснения:

- Разведение кур - самый нерентабельный бизнес. А говоря точнее, это совсем не бизнес - курица, пока вырастет, съедает корма ровно на ту сумму, которую можно получить потом при ее продаже. Заработать что-то можно только на яйцах, - тут Феликс развеселился окончательно и перешел на шепот, - но у него, бедняги, одни петухи, кур почти нет...

Вышедший из машины Убийца тоже захихикал.

- А он об этом знает?

- Нет.

Их просто трясло от беззвучного смеха.

- А почему ты ему не сказал?

- А зачем, пусть растит петушков для народа... Ему же главное при деле быть.