Месть донатера (СИ) - Сью Марти

— А деньги, деньги?! — Алексей Извольский раздувая ноздри жадно вглядывался в лицо клерка, словно стараясь увидеть в нем предстоящую расправу с врагом.

Клерк воззрился на Алексея Извольского с откровенным удивлением:

— Извините, Алексей Владиленович, но эти шесть миллионов — собственность компании и будут взысканы на счета компании. Я лично не представляю оснований для передачи их Вам. Да и директорат ни при каких условиях не пойдет на это — риск огромен а сумма, извините, не такая уж значительная…

— Великолепно!

— Простите, не очень Вас понимаю…

— Достаточно и того, что он останется без средств! Мне эти деньги не нужны — не последние.

— Боюсь, совсем без средств- это не получится. Нас не поймут германские партнеры- тысяч шестьдесят мы просто обязаны будем выплатить. Впрочем, если он встанет в позу и откажется от компенсации — уговаривать не станем. Еще какие-то деньги он уже получил по прямому договору с Седовым- тут отыграть вообще не получится.

— А что это вообще за фигура- этот ваш Седов — вдруг заинтересованно вклинился в разговор Извольский старший:

— Что за человечек, чей он?

— Он… — клерк замялся, затянув паузу — он странный. Пришел из головной конторы в наше захолустье. По слухам имеет прямой выход на руководство компании, но за три года его работы ни одного случая такого не было. Курирует разные игровые проекты, создаваемые для привлечения денег в игру. Удачлив и успешен — кое-что из его наработок уже плотно вошло в историю игры…

— В общем, трогать его нежелательно- задумчиво протянул Владилен Романович.

— Я бы акцентировал- крайне нежелательно. Крайне. Такая темная лошадка, что и со всех копыт лягнуть может…

— Впрочем, в круг наших интересов он пока, вроде, особо и не попадает… Ладно — подвел итог Извольский-старший — приоритеты ясны. Работаем, господа.

— Работаем. — равнодушно обронил клерк.

— Работаем! — предвкушающе рыкнул Алексей.

Дверь за клерком закрылась и вновь материализовалась Анечка. На этот раз она была укомплектована передвижным столиком. Буквально за полминуты на конференц- столе был сервирован вполне внятный банкет, увенчанный парой именитых бутылок. Впрочем, рядом с отцовским пятидесятилетним Хайном обожаемый Алексеем Гленфарклас смотрелся бедным родственником.

— Ты никак не поймешь главного- пузатый бокал в руке отца описал дугу, привлекая внимание — ты потратил на свои игрушки три миллиона и совсем не рублей…

— Пап…

— Подожди! Речь сейчас совсем не о деньгах, хотя и о них тоже. Так вот, как ты думаешь, за какой срок мои микрофинансовые организации, те самые «ловушки для лохов», о которых ты так презрительно отзывался, отбили твои траты?

— Ну… Месяц? Два?

— Полдня. — явно наслаждаясь произведенным впечатлением, Владилен Романович смаковал действительно вкусный коньяк — Пойми, Лешенька, игры это… Пока только игры. Я ведь все понимаю. Сначала несчастье с мамой. Потом твоя затянувшаяся учеба. Я искренне старался не дергать тебя, дать отдохнуть, успокоиться.

— Подожди! Но как? Откуда? Откуда у нищих столько денег?!

— Анекдот старый помнишь? У бедных денег немного, зато самих бедных до… Кхм. Много их, в общем.

— Да. Знаешь… А это сильно! Действительно сильно. В общем, как я понял, спихнешь на меня микрофинансы? А зарплату хоть назначишь?

— Зарплату сам себе назначишь…

— Согласен! — сын довольно резко ударил снифтером в бокал отца, однако дорогое стекло лишь негодующе звякнуло:

— За семью, батя!

— За семью!

Глава 20. Новая метла

Реал. Москва.

— Ну что же, Егор Александрович. Ваш победоносный доклад мы, конечно, заслушали. Но есть вопросы, есть вопросы, да… Моменты неприятные есть. Некрасивые моменты. — потное одутловатое лицо нового председателя совета директоров российского отделения Шпильки Шарова Дмитрия Олеговича перекосила снисходительная подленькая улыбочка. Выборы прошли три дня назад — и немцы отдали представителям государства и кресло председателя и большинство в совете практически без борьбы. Да и как было бороться Коалиция Извольского с чиновниками контролировала даже не 50 % плюс одну акцию- значительно больше. Извольский задействовал свои заграничные связи на полную- и даже рассудительные бюргеры, получив внушительные основания, проголосовали «как надо». Бывший министр, а ныне член многочисленных комиссий и, по совместительству, новый председатель совета директоров, неприкасаемый помощник депутата господин Шаров был «человеком от государства». Впечатление он производил, надо сказать, самое неприятное. Есть люди, которым идет плотное тело. Они гармоничны и самодостаточны, ухожены и изящны. Мало того, изведя себя диетами, эти люди становятся нехороши. Но это был совсем не тот случай. Всего в Шарове было чересчур много. Массивное лицо с крупными чертами, три висящих неприятно подбородка и агрессивные заплывшие кабаньи глазки. Да он и производил впечатление основательно разжиревшего кабана, которого зачем-то выбрили и впихнули в человеческую одежду. Но отутюженный стильный и элитный костюм на его необъятных телесах мгновенно превращался в бесформенную мятую и мокрую тряпку и даже мощный кондиционер не смог вытянуть сладковатый запах мускуса, исходящий от рыхлого тела. Подавив брезгливую гримасу, Егор ровно ответил:

— Есть вопросы- спрашивайте! — поджарая мускулистая фигура была готова к бою, глаза цвета льда взирали на совет директоров с ледяным же равнодушием.

— Спросим, Егор Александрович, конечно спросим. — холодное спокойствие Седова лишь заводило председателя, голос которого прямо сочился ядом:

— Да что ходить далеко- по подсчетам финотдела чистую прибыль с проекта — как его там- председатель закопался в лежащие на столе бумаги, зашелестев свежеотпечатанными листами, а потом победоносно продолжил — Да, копилка и деструктор можно поднять минимум втрое, если закрыть все ваши акции и прочую благотворительность…

Тут Егор позволил себе пренебрежительно улыбнуться и перебил председателя:

— Плохо считают. Если озаботиться немедленной и максимальной монетизацией- на порядок возможно увеличение прибыли.

— В десять раз?! И вы так спокойно говорите об огромных убытках компании…

— Компания не терпит убытков- компания проводит рекламную акцию — вещи немного разные, верно? — теперь уже и в голосе Седова прозвучало откровенное презрение — Смею напомнить Вам, что до включения проекта в лист монетизации у меня еще минимум полгода…

— Если проект готов приносить прибыль- чего ждать?!

— Если зарезать курицу- можно прямо сейчас получить мясо. Если дать ей вырасти- можно получить яйца, цыплят, из которых можно вырастить еще десяток таких же куриц, а потом зарезать курицу и получить мясо.

— Ой, вот только давайте без этих ваших аналогий…

— Боюсь, не получиться у нас с вами без аналогий. Я могу предоставить карты граничных характеристик проекта- голос Седова звучал уже откровенно издевательски- и что вы там поймете? В моей области вы абсолютно некомпетентны.

— Я… я… — лицо председателя наливалось нездоровой краснотой, а голос подрагивал от скапливающейся ярости. Но к нему мгновенно склонился один из сидящих рядом и торопливо начал нашептывать на ухо. Среди потока невнятных слов мелькало «немец», «ставленник учредителей», «прямой выход наверх» и, наконец, самое страшное — «проверка», после которого багровый цвет лица председателя вдруг приобрел землистый оттенок. А Седов, между тем, продолжил, как ни в чем не бывало.

— Если я правильно понял вас, господа — мои методы управления вам не близки. Это нормально. Как вы знаете, имеется годовой контракт, который истекает ровно через двадцать три дня. А потому, закрыв контракт и выплатив мне все причитающиеся бонусы, вы вполне сможете укомплектовать отдел своим специалистом, который будет проводить вашу политику и выполнять ваши указания.

— Бонусы? — прохрипел председатель, пытаясь натянуть на перекошенное лицо саркастическую ухмылку — Вы сейчас серьезно?! Бонусы?!