Волшебный горшочек Гийядина - Светлана Багдерина

– Потому что с этим вам не сладить, даже всем вместе взятым.

– Но…

– Потому что это теперь не человек, – не дожидаясь следующего «почему», угрюмо прошелестел ковер. – Это кооб.

– К-кто?..

– Что?..

– Какой короб?

– Что ты выду…

– Я ничего не выдумываю, Агафон. Выдумывать – это, вон, к Кириану обращайтесь, он вам выдумает. А я говорю то, что знаю. Может, в прошлый раз, когда мы его видели, он и был человеком. Но теперь в него вселился кооб, и это – конец. Так что – собираем вещички – и на поиски нового…

– Погоди, Масдай, не тарахти! – отряг нетерпеливо прицыкнул на наконец-то свернутый общими усилиями и обиженно примолкший ковер. – Ты можешь четко и внятно объяснить, кто такой этот твой… кооб?

– Повелитель элементэлов, – четко и внятно объяснил Масдай.

– Че…го? – вытаращил глаза Селим.

– К-ко…го?.. – робко переспросила Яфья.

– Я же попросил – вня-атно…

Но непонятное новое слово оказалось знакомо волшебнику.

И даже сразу двум.

– Элементэл – это… – начали они было хором, хором примолкли, глядя друг на друга как кошка на собаку, снова начали было хором, но на этот раз Агафон оказался громче.

– Элементэл – это дух стихии. Всего стихий четыре – огонь, вода, воздух… з-з… з-земля…

– Вот-вот! – с мрачным удовлетворением возгласил ковер и, если бы у него были глаза, то Сенька могла бы поклясться, что он обвел всех укоризненным взором с видом «а ведь я же вам говорил». – Теперь и до вас дошло… Один элементэл – одна стихия. Кооб – повелитель элементэлов – сразу четыре. Никакой магии. Только стихии. Но, как вы успели на себе убедиться, и этого предостаточно. Вообще-то, кооб бестелесен. Но если он вселился в человека – изгнать его невозможно. Только убить. Вместе с хозяином.

– Но мы не можем убить Ахмета! – испуганно воскликнула Эссельте. – Адалет никогда и ничего не говорил про присутствие в Круге мертвых наследников! А вдруг это неэффективно?

– И вообще, откуда он во дворце взялся? Это ведь не грипп, которым один чихнул – другой заболел? – резонно вопросил Иван. – Или они летают, где попало?

– И почему про него до тебя никто не догадался? – задал вопрос конунг.

– Потому что это – магия древняя и запретная…

– Но ты же сам только что сказал, что это никакая не ма…

– Сам кооб – не магия, – упрямо тряхнул кистями ковер. – Но вызвать его в наш мир… О-о-о, это целая отрасль науки… была.

– И чего ж ты раньше-то молчал, Сулейман тебя раскатай?! – страдальчески воздел очи и руци горе Агафон.

– Потому что она считалась почти утраченной уже тогда, когда я был еще совсем крошечным… не больше, вон, коврика на пороге… А ведь было это около восьмисот лет назад. И к тому же, я ведь не волшебник, как некоторые здесь присутствующие! И я вообще про них мог не знать!.. А про кообов я и так слыхал только краем уха… как бы вы, люди, это охарактеризовали. Премудрый Сулейман!.. Да я прожил больше, чем вы все здесь вместе взятые! У меня память – как изгрызенный молью носок! И вы же ко мне еще привязываетесь – почему не вспомнил, почему не сказал, почему не вовремя… Почему, почему…

Кажется, стыдно сейчас было не только Агафону.

– Ничего не понимаю… – ошалело потряс головой Иванушка. – Вызванный кем-то восемьсот лет назад кооб бродил по Сулеймании, чтобы именно сейчас вселиться именно в того, кого нам больше всех надо?..

– Насколько я помню, если их однажды вызвали, то сами по себе они уже не бродили, – снисходительно усмехнулся Масдай, отбросивший недолго продолжавшееся самобичевание. – Вызвавший и связавший их маг запирал кооба обычно в каком-нибудь сосуде – кувшине, лампе, горш…ке…

– ЯФЬЯ?!..

Всё и всех знающий Селим остановился около скромной, потонувшей в густой тени северной стороны лавки, и как бы невзначай мотнул подбородком в сторону дверей, стараясь не шевелить губами:

– Вот. Это она. Только, кажется, не работает.

Торговое заведение Муфиды-апы – цель их долгого пешего путешествия по жаре и пыли лабиринта старинных улочек столицы Сулеймании и впрямь особым радушием по отношению к посетителям не страдало. Ставни были плотно закрыты, дверь захлопнута, окна на втором этаже опустили ресницы штор и делали вид, что спали.

Сенька пощупала в рукавах всегда готовую к действию коллекцию ножей, откашлялась и дернула за ручку.

Как и предчувствовалось, дверь не поддалась. Толкнула коленом – то же самое. Похоже, было заперто на засов изнутри… Попробовать постучать? Влезть в окно? Попросить Олафа выломать дверь?..

Размышления царевны в мелкоуголовном направлении были прерваны очень скоро.

– Вай, вай, вай!.. Глазам своим не могу поверить!.. Что же такие почтенные господа как вы, могут искать в такой второсортной лавчонке, как эта? – донесся из соседней лавки сочащийся патокой и сиропом приторно-сладкий голос торговца. – Всё, что может предложить старая Муфида, имеется и у меня – только гораздо более высокого качества!..

– И у меня – то же самое! Но только ну о-о-о-очень намного дешевле, чем у этих двоих! – из лавки напротив едва не вывалился второй зазывала. – Подходите, поглядите, выбирайте – другого такого товара не отыщете на всем Парфюмерном ряду!..

– Зато у меня – свежайший, только что из Вамаяси, Бхайпура, Шантони, Узамбара, Дар-эс-Саляма!.. – перебил третий, резво выскочив из дверей слева. – Это, и еще многое другое – заходите, голова кругом пойдет, какой превосхитительнейший аромат, какое упоительное благоухание – ну просто пир для носа!..

Олаф, в понятии которого «пир для носа», тем более, «упоительный», до сих пор ассоциировался исключительно с «ужраться и уснуть мордой в салате», задумчиво заморгал, представляя предложенное купцом меню, и размышляя, не заглянуть ли и в самом деле туда, и не прикупить ли чего-нибудь любимой богине в качестве сувенира.

Сенька на такие изыски времени терять не стала.

– Нам не товар – нам сама хозяйка нужна, – вытянула она шею в сторону купчины справа, высунувшегося из своей лавки подобно кукушке из часов. – Не знаешь, где ее найти сейчас?

– А-а, Муфида-апа… – разочарованно протянул коммерсант, и голос его теперь был нормальным, человеческим, хоть и несколько подкисшим. – Она дома, на втором этаже. Только она никому не открывает и никого не принимает.

– Уже скоро неделю, – добавил негоциант напротив.

– Так что если всё же надумаете что-нибудь купить… – спохватился торговец слева.

– То идите ко мне – не пожалеете! – дружно, хоть и не очень стройно грянул сводный хор сулейманских бизнесменов.

– Понятно, – отряг невозмутимо взял приглашение на заметку.

– А почему она никого не принимает? – раскрыла удивленно очи Серафима.

– Не нашего и не вашего просвещенного ума дело… – уклончиво поиграл бровями купец слева и спрятался в свою лавку как моллюск-домосед.

Трое разведчиков переглянулись.

Прочитав на физиономии Олафа курс действий, предполагаемый им теперь единственно верным, Сенька поспешила опередить его.

– Эй, хозяйка, открывай, гости пришли!!! – затарабанила она кулаком в филенчатую желтую дверь, обитую полосами красной меди. – Не пускать гостей в такой день – плохая примета!

– К чему? – не понял Селим.

– К выпадению дверей, – подмигнула ему царевна, и продолжила барабанить с новым усердием.

– Пусти, я хоть раз стукну! – попросил невинно Олаф.

– Еще рано, – остановила его Сенька, и подключила к процессу носок эксклюзивного дар-эс-салямского сапог, усиленный носорожьей шкурой. – Откройте, пожалуйста! Муфида-апа! Нам нужно поговорить!

В занавешенном тяжелыми бордовыми портьерами окне на втором этаже мелькнуло и укрылось за складками бледное худое лицо хозяйки.

– Если тебе не открывают, значит, ты неправильно стучишься, – нетерпеливо повел конунг плечами шириной с полтора дверных проема.

Серафима исподтишка стрельнула глазами в сторону притаившейся наверху торговки кообами, злобно сверлившей их черным глазом, перестала пинаться, развела руками, и громко проговорила:

– Какая жалость! Наверное, она глухая и не слышит! Олаф, постучи, пожалуйста, минут пять, да погромче, хорошо? Ведь не можем же мы уйти просто так! Селим, давай перейдем на ту сторону!

– Зачем?

– А вдруг вместе с дверью отвалится и стена?

Охотник, не колеблясь ни секунды, поспешил исполнить рекомендацию. Царевна последовала за ним, сделала втихаря жест стражнику «делай как я», прижалась к стене дома напротив, не спуская тайного взгляда из-под ресниц с засады старухи, демонстративно закрыла голову руками, присела…

– Стучи, можно!

Огромный воин радостно ухмыльнулся, старательно закатал рукава, примерился, и нанес первый удар.